Чёрное сердце (СИ) - Джулия О Мани

Но она не слушала. Ее волокли по нескончаемому коридору. Она вырывалась.

— Помогите! Кто-нибудь! — беспомощно задергала ногами.

— Зови не зови — никто тебя не услышит, маленькая язва.

Пол между тем приобретал все более заметный уклон вниз. Ее развернули вокруг своей оси и поставили на пол. От встряски зубы громко лязгнули. Схватив за руки, Айзек потащил ее еще ниже, на этот раз по короткой крутой лестнице, спускавшейся в некое подобие колодца. Остальные старались ни на шаг не отставать. Дойдя до нижней ступеньки, он распахнул, хорошим пинком, высокие двери замаскированные под стены. Парни тут же прикрыли носы мантиями. В лицо дохнуло затхлой сыростью, и Вэлори застыла, судорожно пытаясь сообразить, что это и чем ей грозит. Похоже, перед ними была пещера или что-то в этом роде. Грубые сильные руки втолкнули ее туда. Она только и успела, что обернуться: двери за ее спиной захлопнулись. Своды пещеры содрогнулись, с потолка посыпались струи песка и мелких камней. Предчувствие, притаившееся под сердцем словно холодный червяк, нашептывало о том, что просто так бы они ее сюда не швырнули.

Она босиком прошлепала к двери, стукнула в нее кулаком:

— Вы что, бросите меня здесь на всю ночь?

Но никто не отозвался.

— Эй! Кто-нибудь, пожалуйста!.. — собственный голос показался ей чужим и хриплым.

Ее объял ужас: она в ловушке! Все было до ужаса реально… Невысказанные ругательства гасли в ней, точно сырые свечки.

Откуда они вообще взялись на мою голову? Вечно я во что-нибудь, да влипну! Язык мой — враг мой!..

Во мраке темноты было тихо, лишь где-то в глубине со свода падали тяжелые капли. С заунывным звуком — цоп… цоп… цоп… Поворачиваясь, оглядывая пещеру, заставляя себя быть зоркой, она потирала от холода то одну, то другую руку. Местами пещера была тщательно высечена в скале, местами грубо вырублена. Подземный грот был так велик, что в нем запросто могли бы поместиться три особняка. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она поняла, вверх и вверх тянулся — не скучный серый гранит, а неровная, черная, будто облитая мазутом стена. Она неуверенно дотронулась до неё кончиком пальца, оставляя на ней неровную линию.

Слабый писк наполнил пространство, отзываясь внутри нее табуном мурашек.

— Крысы! — это открытие не принесло никакого облегчения.

Она прижала уши, отступая куда-то в угол, где в пещеру попадал свет золотистых звезд и однорогой луны. Грустно присела.

Время всё шло и шло…

Забыв про всё, что существует в этом мире, она плутала в своих мыслях — интересно… как звёзды светят сквозь века, без устали и сна, неся свой свет людям. Как жаль, что люди не таковы! Рано или поздно все мы станем падающими звездами, упадем, и никто не вспомнит про наш свет… как жаль!

Хотелось, почувствовать хоть одну слезинку, но казалось, она вся засохла, как тот цветок с вывернутыми корнями. Прислонилась затылком к холодной стене и закрыла глаза. А когда открыла, дверь на секунду вспыхнула пламенем.

— Господи, — вздрогнула она, вскакивая на ноги.

Уже выпускают? Могли бы и подождать, пока я тут поддамся панике. Не то чтобы мне нравится этот вариант, но сама я, будучи на их месте, выбрала бы его.

Ещё мгновение назад там, где была — только черная гладкая стена, теперь светилась зеленоватым излучением величественная фигура брюнета. Не замечая ее присутствия, он твёрдо и уверенно зашагал в центр пещеры. Густые тени по углам шевелились, что клочья непроглядного мрака, сворачивались, словно щупальца, тянулись следом… То, как он выглядел, лицо, движения… они были… они были… Что ж, Вэлори не могла сказать определённо, какими именно они были. Но в нем точно было что-то завораживающее. Она надеялась, что он не заметит ее раньше, чем она будет готова показаться.

— Хозяин не пожалеет всеми фибрами своей нечистой души?

Какого… — Вэлори повертела глазами, в поисках таинственного источника голоса, продолжая стоять одеревеневшим истуканом.

— Поздно жалеть, Тьмун. Ведь все уже произошло. Теперь нужно думать о том, как быть дальше — грудь брюнета, облаченная в белый хлопок, тяжело вздымалась, натягивая ткань. — Это место отлично подходит. Здесь нас никто не потревожит ночью.

— Будет больно, хозяин, но ты уж потерпи, ладно?

Брюнет не ответил. Осторожно достал тонкий поясок из кармана и положил его на землю. Красивые, благородные руки с бледными пальцами, к которым никогда не приставал загар, сложились в неизвестный знак.

— Аморро, нда-ала, — билось в стены пещеры, несколько раз, наполняя ее ощущением страха.

Взмахнув рукой, откуда-то из воздуха, он медленно вытянул острый световой клинок и, прочертил лезвием тонкую полосу у себя на груди.

Уродство теперь ему обеспечено, — эта мысль заставила Вэлори прижать ладони к губам.

Горячая, вязкая кровь, наполняла своим запахом ветер, скользящий по пещере. Превозмогая боль, брюнет обессилено осел на колени, издавая неистовое звериное рычание. Казалось, что в то мгновение, в нем просыпался и давал о себе знать раненый леопард. Голос временами сипел, «Аморро» звучало глуше. Ему не хватало дыхания. Послышался пугающий хруст ломающихся костей. Он зарычал сквозь сжатые зубы. По щекам стекали слезы. Казалось, все выжгли из его тела, оставив лишь боль.

— Аморро, — отчаянно закричал он, и из его глаз вместе со слезами стала сочиться кровь. Он зажмурился в ожидании боли, но к той пытке, что его ожидала, подготовиться было просто невозможно.

Земля толчками задрожала. Сустав пальца с перстнем просто… расплющило. Тьма лизавшая его ноги, поднялась и накрыла его с головой. Он запутался в ней, как рыба в сети, и бился, бился, стараясь освободиться от захлестывающих горло петель. Очертания его казались вполне человеческими, мужскими, но вот кожи… не было. Вэлори померещилось, что сквозь дымку Тьмы она видела кости, обрывки белых сухожилий. Кровь в висках все еще громко стучала, и она не была готова сразу же вернуться к мысли, что перед ней еще живой человек. Ей хотелось убраться подальше, отступить, но тело не слушалось, хотелось схватиться за голову и со всей силы закрыть свои чувствительные уши. Неужели эти муки слышала только она?

Страх не пережить происходящее распухал в сознании. Глаза закрылись сами собой, и из-под сомкнутых век покатились слёзы. Она поняла, что плачет, лишь когда на руку упали тёплые капли. И вот раздался последний рычащий стон, протяжный оборвался и… она пришла в себя.

Самым трудным был первый шаг — робкий, неуверенный… но она сделала его, затем сделала второй шаг, третий… Ладони вспотели, и она сжала их в кулаки.

— Я могу помочь?

Покрытый испариной,