Несгибаемый (СИ) - Агекян Марина Смбатовна

— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросила Клэр, приподнявшись на локтях.

Люси опустила голову.

— Меня послал к вам милорд. Он нанял меня, а сегодня сказал, что вам будет приятно увидеть рядом знакомое лицо.

Проснувшись окончательно, Клэр медленно присела на матрасе, повернув голову к окну.

На улице светило яркое солнце, как будто ничего необычного не произошло. И ведь правда, жизнь продолжалась, даже несмотря на то, что ее жизнь оборвалась неделю назад. А сегодня был первый день ее новой жизни с человеком, который подумал даже нанять и отправить к ней личную горничную, только чтобы ей «было приятно видеть знакомое лицо»!

Это не укладывалось в голове, но стоявшая рядом Люси была доказательством того, что она могла ошибиться.

Что она совершенно не знала своего мужа.

И все же Клэр была поражена до глубины души. Еще и тем, что он действительно не нарушил свое слово и не потревожил ее. Не поступил с ней бесчестно, как мог бы поступить любой другой на его месте. Это не должно было волновать ее, но она не могла остаться равнодушной к его странному поступку. Потому что, Боже, ей действительно было важно увидеть в свой первый день в роли замужней женщины хоть одно знакомое лицо. Теперь ей казалось, будто она больше не одна в своем горе. В своем одиночестве и борьбе с миром, который не желал пощадить ее.

Она не должна была ощутить благодарность к человеку, который разрушил ее жизнь, но сердце помимо ее воли сжалось от мучительной признательности. За то, что он не сгубил ее ночью. За то, что подумал даже нанять ее личную горничную, чтобы она не чувствовала себя одинокой.

Медленно откинув в сторону одеяло, Клэр встала и направилась к туалетному столику, ощущая дрожь во всем теле. У нее дрожала рука, но она все же взяла расческу.

Решив, что хозяйка не намерена больше пользоваться ее услугами, Люси заплакала.

— Миледи, вы когда-нибудь простите меня за то, что я не смогла вам помочь?

Расческа замерла в руке. Клэр обернулась к Люси, ощущая бесконечную благодарность и к ней. Ведь Люси помогла ей даже тогда, когда Клэр поставила под удар всю ее работу и будущее.

— Как ты можешь такое говорить? — едва слышно проговорила она, ощущая резь в глазах. — Ты сделала то, что не сделал бы никто другой из страха потерять свое положение. Как я могу осудить тебя за твою преданность?

Задохнувшись от слез, Люси внезапно бросилась к ней и порывистой обняла свою хозяйку.

— О, миледи! Благодарю вас! Я никогда не забуду этого.

— Я тоже, — молвила Клэр, закрыв глаза.

Ощущая почти удушающую потребность расплакаться, но так этого и не сделала.

Через полчаса Клэр спустилась вниз, где дворецкий, высокий средних лет мужчина, одетый в синюю ливрею, привел ее в большую столовую, где подавали почти королевский завтрак.

Ее первый завтрак после первой брачной ночи! Первый завтрак в качестве замужней женщины.

Клэр усилием воли заставила себя не думать об этом и присела у большого овального стола. Взволнованные слуги сновали туда-сюда, готовые любым способом угодить своей новой хозяйке. Дворецкий, кажется, даже представился, но Клэр не запомнила его имени, когда заметила то, что поставили перед ней. Она пристально смотрела на румяный тост, смазанный клубничным джемом, ее любимым джемом, и не могла понять, откуда он взялся. Кто узнал об этом? Возможно, Люси, которая считала себя виноватой перед ней?

Вскинув голову, чтобы спросить об этом дворецкого, Клэр так и не успела это сделать, потому что дверь столовой отварилась, и у порога появился Эрик.

У нее невольно замерло сердце, едва их взгляды встретились.

Он был одет во все черное. Даже платок, который скрывал всю его шею от постороннего взгляда, ее взгляда, был такого же мрачного оттенка, как беспросветная ночь. Выражение бледного лица было таким непроницаемым, что было трудно понять, что он испытывает сейчас. Он выглядел изможденным и уставшим, но держался с такой неприступной невозмутимостью, будто был совершенно чужим ей человеком.

Но он не был чужим. Невольная благодарность, которую она испытала к нему еще в своей комнате, вновь охватила ее, вытеснив из груди все остальные чувства. Благодарность, которая стала сильней, когда он оказался в одной с ней комнате. Боже, такой сложный, такой замкнутый человек, и все равно подумал порадовать ее, особенно в первый день после свадьбы! Особенно после того, как оставил ее ночью. Как она сама отослала его прочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Особенно тогда, когда она ничего хорошего не ждала от этого дня.

Взглянув на дворецкого, Эрик резко велел:

— Оставьте нас. — Переведя взгляд на других своих слуг, он добавил еще более властно: — Уйдите! Все!

Никто даже не подумал перечить ему, и лишь секунды хватило им для того, чтобы тут же подчиниться и ретироваться. Клэр видела, как слуги спешно выходят из столовой, и только тогда вспомнила о том, что Эрик был политиком. Он заседал в парламенте. И отдавал приказания. У него была власть, которой он умел пользоваться. Власть, против которой никто не смел пойти. Властность, которую она прежде никогда не видела в нем.

Это должно было бы еще больше напугать ее, потому что Клэр снова осталась наедине с человеком, которого не понимала, но и сейчас сознание этого факта не внушало ей страха.

Как такое возможно?

— Вы смогли отдохнуть?

Его невероятно вежливый, после резкого обращения к слугам, вопрос поразил и озадачил. Клэр не знала, как ответить. Что она могла сказать? Что он ожидал услышать?

Вероятно, он понял это, поэтому не стал ждать ответа. Заведя руки за спину, он шагнул вперед, но не подошел к столу, за которым сидела Клэр.

— Как зовут человека, которого вы любите?

На этот раз Клэр действительно не представляла, что ответить ему. Потрясенная тем, о чем подумал заговорить ее супруг в первое же утро после свадьбы, Клэр медленно встала.

— Что? — с трудом прошептала она.

Он выпрямил спину, но продолжал с какой-то пугающей решительностью смотреть на нее.

— Как его зовут?

Клэр не была уверена в том, что ей следует ответить, и все же, было в нем нечто такое, что заставило ее подчиниться. Возможно то, что подчиняло и других.

— Клиффорд Эрскин.

Глаза его сузились, на щеке обозначился напряженный желвак.

— Где живет… этот человек? — вновь раздался его требовательный голос.

Голос, от которого мурашки побежали по спине. Клэр не понимала, что происходит, но и на этот раз ответила, не в состоянии справиться с силой взгляда серо-голубых глаз.

— В… в Шотландии.

— Где именно в Шотландии?

Клэр едва могла дышать. И смотрела на человека, на своего мужа, который действительно желал знать такие подробности.

— В Эдинбурге.

— Чем он занимается?

— Он… его отец владелец крупного банка «Эрскинз».

— Который спонсирует наше правительство?

Боже, неужели он знал Клиффорда? Но это казалось таким невероятным, что Клэр тут же отмела эту мысль. Эрик мог знать о банке отца Клиффорда только потому, что сам имел непосредственное отношение к правительству Англии. Но никак не мог знать Клиффорда лично.

— Д-да.

Лицо его потемнело. Клэр видела, что он не так уж бесстрастен к происходящему, каким пытался казаться. Когда он опустил голову, она успела заметить тень, пробежавшую по его лицу. Пусть он делал вид, будто совершенно спокоен, говоря о таких вещах, но Эрик начал разговор, который давался ему с трудом.

И это стало очевидно, когда он поднял голову, и, глядя на нее с еще большей решимостью, заговорил почти стальным тоном.

Сказал то, что потрясло ее до глубины души.

— Вероятно, вы считаете меня настоящим монстром после того, что я сделал. Я не стану убеждать вас в обратном, но не позволю считать, будто мне не было дела до вашего сердца. Я считал, что оно свободно, когда встретил вас. Я… — Его голос оборвался, но это был единственный раз, когда появился хоть какой-то намек на эмоцию. — Я долго думал и пришел к единственному решению. Мы не можем жить так и дальше, поэтому… Я вижу лишь один выход из ситуации.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})