Особая необходимость - Владимир Михайлов

— Здесь это именно на таком уровне, — кивнул Сенцов.

— Да. А что следует вслед за этим?

Сенцов ответил:

— Следует принципиально новое изобретение, и все начинается сначала…

— Но куда их увело это новое изобретение?

— Вопрос не новый, — сказал Сенцов.

— Тем не менее, закономерный. Ответ может быть, как я считаю, только один: они не посетили нас потому, что их здесь давно нет.

— Как давно? — спросил Азаров.

— Нельзя даже гадать. Этот слой пыли здесь, где ей браться, строго говоря, неоткуда, мог откладываться годы — или тысячелетия…

— Но что же могло произойти на планете?

— А почему обязательно на планете?

— Ну, знаешь ли, — сказал Коробов, — это уже несерьезный разговор. Что же, по-твоему…

Сенцов с удовольствием слушал, как три голоса звучали, переплетаясь… Кстати, почему только три?

Сенцов перевел взгляд на Калве. Кибернетик как вошел в каюту, так и стоял возле двери, даже не присел, только положил на пол свой мешок с водой (мешок лег прямо на пол, под ним ничего не образовалось). Калве даже не открыл, как другие теперь, шлема скафандра, и лицо его за отблескивавшей пластмассой было плохо различимо. Может быть, он уже видел новые, надвигающиеся опасности? Или его все еще мучило чувство вины за неразгаданную вовремя серую массу?

— Лаймон, а ты как думаешь? — спросил Сенцов. — Слышишь, Лаймон?..

Калве не пошевелился. Тогда Сенцов встал, подошел к нему, крепко тряхнул. Калве медленно откинул шлем, но глаза его упрямо прятались за веками.

— Да что с тобой?

— Ничего… — ответил Калве, едва разжав губы. — Устал.

— Так хоть сядь, отдохни…

— Да, благодарю, — сказал Калве вежливо. — Я действительно сяду, отдохну…

Он уселся, откинул голову, закрыл глаза. Спор прервался, все с тревогой взглянули на Калве.

— Ну, так до чего же договорились? — весело спросил Сенцов.

— До того, что на хозяев рассчитывать не приходится, — грустно ответил Коробов. — Выбираться придется самим… Ну, ладно об этом — еще успеем… Вы бы хоть рассказали, как вам удалось спастись.

— Это у него спрашивайте, — Сенцов мотнул головой в сторону Раина. — Спасал он, а я играл чисто, так сказать, страдательную роль… Очнулся я в тамбуре ракеты, а потерял сознание еще внизу. Это он и люк разыскал, и меня перетащил… Как это ему удалось — не понимаю…

— Я и сам не понимаю, — пожал плечами Раин. — Может быть, это был вовсе и не я?

— Ну, а потом мы быстро обошли тот самый зал — думали хотя бы определить, откуда поступает кислород и нельзя ли, пусть частично, зарядить наши баллоны. Надежда, конечно, фантастическая, никаких баллонов и зарядных установок мы не нашли. Даже выход из зала в коридор не стали осматривать: хотелось скорее выбраться к вам, да и, кроме того, надоели уже всякие неожиданности, вроде дверей, которые не желают открываться…

Коробов смущенно закашлялся.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается… Словом, на скафандры мы наткнулись совершенно случайно. Просто потому, что они помещаются в нишах в самом зале. Ну, и нам, естественно, пришло в голову — испробовать, а нет ли в скафандрах кислородного заряда.

— Это не нам, а тебе пришло в голову, — сказал Раин. — И, следовательно, спас положение ты. Я бы на это никогда не решился. Шутка ли — надеть чужой скафандр, на котором ни баллонов нет и вообще ничего похожего…

— По правде говоря, я все это помню очень смутно, — признался Сенцов. — Не удивительно: только что лежал без сознания. Да, верите — не помню, как это было…

А было так:

— Ага, вот что — скафандры! — сказал Сенцов.

Двенадцать скафандров стояли, распяленные зажимами. Это не могло быть ничем иным как скафандрами, и рассчитаны они были на прямоходящих, с двумя верхними и двумя нижними конечностями. Только высотой они были, пожалуй, не меньше двух метров.

— Ну, вот… — проговорил Сенцов. — Вот такими они и были…

Забыв о поисках кислорода, оба рассматривали скафандры, мяли пальцами материал, вглядывались… Сделаны они были из непонятного — наощупь мягкого, эластичного вещества черного цвета.

— Да, это были великаны, — тихо сказал Раин.

— Почему только шлемы у них непрозрачные, — промолвил Сенцов негромко, будто разговаривая сам с собой. — А ну-ка…

Он осторожно высвободил из зажимов один скафандр.

— Помоги… — и не снимая своего, он сунул ноги в чужой скафандр, напоминавший комбинезон с расстегнутым от ворота до пояса верхом.

— Ты в нем утонешь, — предостерег Раин.

Сенцов влез в комбинезон — рукава и штаны съежились гармошкой — и ворчливо ответил:

— Ладно, ладно, — утону… Только как его застегивают?

— На одну пуговицу, как летний костюм, — сердито пробормотал Раин. — Может быть, все-таки есть дела более срочные, чем примерять скафандр «на вырост»?..

— На пуговицу? — с сомнением сказал Сенцов. Пуговица, на которую указал Раин, находилась там, где была бы пряжка пояса — если бы скафандры имели пояса. Командир скептически повертел пуговицу двумя пальцами. Она послушно повернулась — и разрез комбинезона начал медленно исчезать, словно невидимая «молния» соединила оба края так, что не оставалось даже следа.

— Можно и на пуговицу, — победоносно сказал Сенцов. — Ага, а это, очевидно, для шлема… Ясно. Ну, одевайся.

— Зачем? — спросил Раин.

— Сейчас я надену шлем. Не думаю, чтобы скафандры стояли у них не готовыми к выходу — это противоречит требованиям космоса. Значит, в них должен быть кислород. Мы обретем свободу передвижения.

— А если… Ведь нет же баллонов!

— А если — тогда… Э, тогда ты еще раз спасешь меня.

…Через несколько минут оба, с надетыми шлемами, уже стояли перед входным люком. Странно — кислород в скафандры поступал, хотя никаких баллонов и не было.

За ними захлопнулась дверь, закрывая вход в ракету. Потом стал медленно втягиваться люк.

— Смотри! — вскричал Раин. — Смотри — свет!..

Сенцов его не услышал: радиосвязь в этих скафандрах — если она вообще была — включить они не сумели. Раин не видел и лица Сенцова: снаружи шлемы казались непрозрачными, хотя изнутри все было отлично видно. Но Сенцов и сам увидел свет и порывисто поднял обе руки, словно вместо этого неверного, дрожащего сумеречного освещения появилось настоящее земное солнце…

Медленно они пересекли зал. Руки и ноги тонули в складках скафандров. Оба думали об одном и том же: раз есть свет — почему бы и дверям не оказаться в порядке?..

И действительно, дверь открылась легко, словно это и не она заставила их пережить нелегкие минуты. Сенцов бросил прощальный взгляд на чужую ракету.