Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

Растягивая грудь для очередного чиха, я натужно изрёк:

– Ты рассуждаешь, словно кашу жуёшь! Повтори всё ещё раз, медленно, избегая речевого каламбура и своего вездесущего «да»!

– Не причиняя вреда деятельности Отражателя, мы можем выделить на моделировку пятивершинника, и с огромной радостью сделаем это, все Запасные Зеркала. Но их яркости, к сожалению, не хватит, чтобы запечатлеть весь узор, максимум треть. Понимаешь? Ресурсов только одной Жёлтой Башни здесь будет недостаточно. Без мощи Красной Башни Короля Брена и Синей Башни Импрет мечта Снурфа так и останется мечтой. Тебе придётся заручиться их…

Моё громогласное «апчхи» опрокинуло Фирджи в лопуховую заросль.

– Да! Тебе понадобятся их Запасные Зеркала! Да! Ой, извини! Я опять это сказал, да? – зачастил Дукас, вылетая из–за горчичного дерева. – Если Жёлтая, Синяя и Красная Башни объединят свои усилия то, гарантирую, мы все увидим, да, прости, озарение небес! Пульсар воспылает! Да! И ты на «ура» выполнишь свою сановитую, глубоко этичную миссию!

Я открыл рот, собираясь со всей прямолинейностью отправить Дукаса лично истребовать у других дирижёров–оптиков Запасные Зеркала, но передумав, закрыл его. Поводов на то у меня было три – генеральный, второстепенный и побочный.

Генеральный – неизвестно, как фея или его сестру встретят прежние владельцы Приумножающих Триплексов. Не надевая пенсне сыщика, Король Брен и Импрет уже давно, по дорожке пыльцы ведущей от барахлящих Искателей к Жёлтой Башне, поняли, в ком возбудился аппетит до чужого добра. Их справедливая обида, заражённая спорами враждебности, шутя отвергнет все упрашивания и ходатайства крылатых пискунов. Ультимативный отказ как способ наказания фей, потом, безусловно, перекинется и на меня. Этого допустить нельзя, поэтому Красную и Синюю Башню я навещу сам.

Второстепенный – в моём списке героических свершений есть пункт с «восьмью белоснежными лапами». Бесстыжее похищение Пастасарамы из Тутовой Прогалины клеймит Импрет как злодейку, это так, но её странное преображение из внимательной и отзывчивой ведьмы, ухаживающей за посевами Серебряной Росы, в монстра не находит у меня дискурсивного объяснения. Только колдун–мракобес, до костей изгрызенный плесенью Тьмы, позарится снимать с кого–то кожу, а за стихийными ведьмами такого пристрастия не водится, им подавай иное: огонь, воду, ветер. Разрыв многовековых дружеских отношений, жуткий мотив, чёрные шали вместо излюбленных синих одежд, враждебность, сии, кричащие о своей ненормальности метаморфозы проклеены ленточками загадок и гнилостных противоречий. Необходима очная ставка с Импрет. Она, подобно ножу для писчей бумаги, подковырнёт угол запечатанного конверта и выудит из него лист, который поведает мне, что предпринять дальше. Приступить к «спасательной операции» меня подначивает ещё и собственный стимул – Импрет метнула в меня Молнию, а я не из тех, кто стерпит такое – я мягко или крепко, смотря по ситуации, шлёпну её в ответ.

И третий, побочный повод – удовлетворить изголодавшееся любопытство. Одержимый расширением своей эрудиции, я всегда, как саранча на злаки, мчусь поглощать бесценную цедру тайн. Исследовать или не исследовать Отражатель? Пфф! Сомнения такого толка меня никогда не мучали! Всенепременно исследовать! Секреты, прячущиеся за композициями люстр, линзовыми пилястрами, рычажками, искрящимися канелюрами и слепящими изразцами так и молят, чтобы я поскорее их всех отыскал, а затем раскрыл! Разве тактично им отказывать в этом? Ни в коем случае! Сверхъестественность! Инженерная каббалистика! Дифракционные мистерии! Ух! В закутках Отражателя таких сокровищ полным–полно и я с наслаждением, если получится, окунусь в их закулисную негу.

– Мне тут припомнилось, что о пропорциях и размахах цветной звезды Отражателя дядя Калеба пожеланий не озвучивал. Возможно, не придавая, как выражаются в простонародье, кисти излишнюю жирность, у вас, фей, заладится обстряпать дельце Запасными Зеркалами Жёлтой Башни, не? Обрисуйте пульсар поменьше, да и баста!

– Какой он умный, твой зачарованный кинжал! Он мыслит не как оружие, но как умудрённый летами человек! – восхитилась Фирджи, высовывая фиолетовую макушку из–под стеблей.

Я рассмеялся.

– Долго кочуя от хозяина к хозяину, Джейкоб поднабрался сметливости. Но это ещё что! Потом он персонифицировался и поверил, что и сам когда–то имел две руки и две ноги.

– Они у меня были!

– Ты забавный! Да! – звонко произнёс Дукас, потерев ладошкой по рукояти оружия.

– Не щекочись!

– Да? Ой! По «Искателю» я знаю, что дом Снурфа находиться очень далеко и крохотный пульсар, а другой нашими Запасными Зеркалами не создать, твой дядя не заприметит! Да! Незадача!

Я потянулся и широко зевнув, вспомнил совет невидимого шептуна.

– Ладно, давай мне Приумножающие Триплексы. Я пойду, отдам их Импрет и Королю Брену. Надеюсь, что получив причиндалы от Искателей, они проникнуться ко мне симпатией и любезно прибавят мощь своих Запасных Зеркал к вашим. Вы же начнёте воссоздавать пульсара уже сейчас, так?

– Щётки–ёршики! Мы примемся за его иллюстрацию немедленно!

– Да! Да! Фирджи подготовит Запасные Зеркала Желтой Башни, а я пока сниму Приумножающие Триплексы Короля Брена! Да! Я их последними вкручивал! На это уйдёт у меня часов шесть!

– А у меня не менее семи!

– Чудесно. Я тогда посплю. Наколдуйте мне подушку.

Дукас потеребил выпирающую веточку дерева, на поверку оказавшуюся штырьком, и из дупла тут же вытиснулся вещевой шар, скомпонованный из одеяла, подголовного валика и матраца. Едва не бабахнувшись об меня (я вовремя отскочил), он растелился на лавке и заблагоухал утончёнными нарциссами.

– Спасибо. На завтрак я хочу сэндвичи, кофе и яичницу, – снимая сапоги, немного нагло оповестил я.

Вежливость – украшение любого стола, но за этот день мне довелось столько набегаться, надуматься и «насражаться», что я сказал по-простецки, так, как привык говорить в своём замке. Шато! Мой дорогой повар Тина, давненько ты не квакал мне на ухо о том, что на десерт подашь чизкейк… Я скучаю по тебе!

– Будет исполнено! Да! Устраивайся и отдыхай! Да! Еда будет!

Улёгшись на бок, я приникнул лбом к деревянной спинке импровизированного ложа. Щель перед правым глазом акцентировала внимание на примечательный кусочек лесной обстановки. Среди буйства золотистой растительности возвышалась бледно-медовая копия Хромма. Кристалл помигивал и я, загипнотизированный истомой его пульсации, кувыркнулся в мрачный сон.

Коридор зарешёченных окон, таящих за собой дымные ямы пустоты, намекал на то, что пути кроме как вперёд, у меня нет. Колыхания и белёсые растяжения цвета, остающиеся после каждого шага, опустили мой взор вниз. Я был чем–то струящимся, призрачным. Мою чёрную одежду сменила мертвецкая хламида с нечётким перламутровым оттиском и ржавыми кандалами. Неведомая сила рабски согнула меня и поволокла через всю наводящую страх длину, к проёму быстро разрастающейся пропилеи. Мои колени и локти стёсывались об холодный пол, я кричал, но из горла вместо крика выливалась грязная, отвратительно пахнущая жижа. Ощущая себя совсем не собой, а кем–то, не вписывающимся в рамки реальности, я против своего желания затащился в промозглую залу с десятками фигур в серых балахонах. Из–под их