Гавань измены - Патрик О'Брайан

— Честное слово, доктор, вам повезло. Многие дорого бы заплатили, чтобы занять ваше место дворецкого.

Так продолжалось до тех пор, пока она не переговорила наедине с командором, после чего все стали маленькими группами неспешно прощаться и уходить, и даже тогда Вагстафф надолго застрял у открытой двери, рассказывая только что пришедшую ему на ум забавную историю, непристойную концовку которой кое-как замяли собеседники, еле выпроводив его, все еще смеющегося, на улицу, где невидимый наблюдатель отметил их всех в своем списке как ушедших.

Наконец остались только Обри и Мэтьюрин. Джек задержался, чтобы помочь своему другу доковылять до дома. Он удивительно четко осознавал, что он мужчина, а Лаура Филдинг – женщина, но продолжал разглядывать ее весьма доброжелательно, как ангела, пока та не попросила запереть Понто на отцовском дворе: «Он ненавидит это место, но для вас сделает всё что угодно», — а когда Джек уже стоял у входной двери, попросила закрыть её от кошек.

Дорогой доктор пока не собирается уходить, а, потакая ее желаниям, решил еще чуть-чуть задержаться, о чем она сообщила, улыбнувшись Стивену. Эта улыбка, которую Джек заметил, внезапно поразила его, словно выстрел. Хотя он мог не разобрать сигналов в свою сторону, но едва ли ошибся бы касательно тех, что адресованы другому мужчине.

Ему удалось скрыть свои чувства, нарочито демонстрируя спокойствие, когда он благодарил за прекрасный вечер и выражал надежду на то, что в скором времени ему посчастливится вновь увидеться с миссис Филдинг, но не было смысла морочить Понто, с его задабривающим нервным взглядом. Глядя прямо в глаза Джеку, пес покорно и молчаливо ушел, повесив уши, в свою тюрьму на двор с цистерной для воды, хотя ненавидел спать где-либо, кроме как у кровати хозяйки.

— От кошек, клянусь честью, — сказал Джек, захлопывая за собой наружную дверь, — никогда бы не подумал, что Стивен способен на такое.

Сам Стивен стоял в некотором замешательстве среди множества бокалов и тарелочек, разбросанных по всему двору, когда Лаура вернулась к нему со всем необходимым для наведения порядка.

— Я быстренько здесь приберусь, — сказала она, — проходите внутрь, в мою спальню: я зажгла фимиам и приготовила вино.

— А где Джованна? — спросил Стивен.

— Она сегодня не останется на ночь, — с улыбкой ответила Лаура, — я скоро.

Принимать гостей в спальне являлось вполне пристойным во Франции и большинстве стран, перенявших французские манеры, и Стивен прежде уже бывал в спальне миссис Филдинг — в плохую погоду её гости переходили туда из маленькой гостиной — но никогда еще не видел эту комнату столь уютной.

Перед диваном, у дальнего края, стоял низкий столик из сияющей бронзы с лампой на нем. Лампа отбрасывала полоску белого света на пол и небольшой кружок — на потолок, а полупрозрачный красный абажур наполнял комнату розоватым свечением, особенно приятно смотрящимся на побеленных стенах.

За диваном было невозможно что-либо четко рассмотреть, с левой стороны смутно проглядывалась занавешенная кровать и несколько стульев с разбросанными на них коробками, но когда Стивен сел, то заметил, что огромный и уродливый портрет мистера Филдинга исчез.

Он хорошо помнил картину: лейтенант (какое-то время он занимал должность первого лейтенанта на «Фениксе») в полосатых панталонах и круглой шляпе, с рупором в руке ведет корабль через риф во время урагана в Вест-Индии. Картину в основном рисовал моряк, и Джек уверял, что каждый трос на ней находится именно там, где его и стоит ожидать при таком шквале, но лицо являлось результатом работы профессионального художника.

Это был великолепный образчик человеческого лица, энергичного, мрачного, серьезного, и оно создавало поразительный контраст с безжизненным, неестественно выглядящим телом. Женщина с таким утонченным вкусом, как у миссис Филдинг, только из преданности могла повесить нечто подобное в своем доме. Блюдо или тарелка за графином с марсалой на бронзовом столике — греческий пинакс с красными фигурами из Сицилии — давал более точное представление о том, что ей нравится.

Несмотря на сколы и следы реставрации, его радостные нимфы продолжали танцевать под кронами деревьев с немыслимым изяществом, как делали это два и даже более тысячелетия назад.

— Как же так получилось, что она положила эти два красных предмета вместе? — спросил Стивен, рассматривая нимф и огненную пасту. — И вправду ужасное столкновение.

Затем он некоторое время рассматривал свои ноги, прежде чем вернуться к пасте и ее возможным ингредиентам, не считая красного перца.

— Что за едва уловимый запах чувствуется время от времени? — произнес он вслух. — Нечто до боли знакомое, но совершенно невозможно точно определить, что это.

Он снова поднес нос к блюду, сощурив глаза, пока принюхивался, и тут же, опроверг ранее сказанное, запах вызвал в памяти название: кантарис, более известный, как шпанская мушка — вещество из жестких надкрыльев тонких, переливающихся желто-зеленых жучков, обладающее сильным запахом, знакомое любому натуралисту с юга. Его используют при ожогах, как ранозаживляющее, а иногда принимают для сексуального возбуждения, это наиболее действенный ингредиент приворотных зелий.

— Шпанская мушка, ну и ну, — сказал он и, слегка задумавшись о смысле происходящего, добавил, — по всей видимости, она получила это от Анигони — аптекаря, печально известного подмешиванием всякой дряни в свои микстуры. Но в таком случае я с ужасом думаю о тех мужчинах, что бродят сейчас по Валлетте, словно стадо голодных быков. Я лично уже ощущаю действие вещества, но, без сомнений, оно будет становиться все сильнее.

Наконец пришла Лаура Филдинг. Совершенно очевидно, что она оставила его в одиночестве не из-за уборки. Теперь на ней красовался синий пояс, благодаря которому тонкая талия выглядела еще тоньше, и она изменила прическу. Лаура заметно нервничала, когда села рядом со Стивеном, намного сильнее, чем когда ее двор переполняли гости.

— Почему вы ничего не выпили? — ободряюще спросила она. — Я налью вам бокал вина, когда вы доедите, — добавила она, придвигая к нему пинакс с красной пастой.

— Бокал вина — с радостью, — ответил Стивен, — но если можно, я съем с ним одно из этих восхитительных маленьких пирожных с марципаном.

— Я ни в чем не могу вам отказать, — согласилась она, — мигом вам их принесу.

— И раз уж вы встали, не могли бы вы передать мне мел? — попросил Стивен.

Кусок мела, которым Лаура записывала напоминания о назначенных встречах.

Доктор тоже нервничал: весь его небольшой опыт общения с женщинами был печальным. Он знал, что должен вести себя очень осторожно, и все же не имел ни малейшего понятия, как именно.