Рыжеволосая танцовщица - Айрис Джоансен

– А по-моему, в городе ты как рыба в воде. Так, во всяком случае, это выглядит со стороны. По-моему, тебе там совсем неплохо.

«Он имеет в виду мою предполагаемую связь с Дэвидом», – догадалась Сабрина. Но ей не хотелось возражать Алексу, не хотелось ссориться с ним и нарушать ту гармонию, что воцарилась сейчас между ними. Она промолчала.

Алексу, очевидно, тоже нравилась эта мирная атмосфера, и он перевел разговор на другую тему. Они долго болтали о пустяках. Как ни странно, сейчас Сабрина совсем не чувствовала к Алексу никакой враждебности, он, казалось, был ее старым другом. Когда разговор затих, то и воцарившаяся тишина тоже была спокойной, умиротворяющей.

– Почему ты бежишь от меня, Сабрина? – вдруг спросил Алекс. – Ведь я могу дать тебе все, что захочешь, только скажи.

Сабрина окинула взглядом по его отливающим синевой волосам, тонким чертам лица, на которые отсветы огня бросали причудливые тени, по расстегнутой рубашке и обнаженной мускулистой груди, покрытой жесткими колечками волос. В голове у нее словно молоточки отбивали одну мысль: «Я хочу тебя! Только тебя!»

Она сидела, обхватив руками колени и уткнувшись в них подбородком, глядя на огонь.

– Пожалуй, я хочу жить так, как мои родители, – произнесла она. – Тихой, спокойной жизнью. Хочу обрести семью, которая с годами становилась бы только крепче.

– Видно, твои родители были не совсем обычной парой, если у них все это было, – задумчиво произнес он.

– Вовсе нет. Они были самыми обыкновенными людьми. Просто они очень любили друг друга. Всю свою жизнь.

Снова воцарилась тишина, лишь в камине потрескивали поленья. Сабрина погрузилась в свои мысли.

– Сабрина! – вдруг позвал ее Алекс. Она испуганно взглянула на него. В его глазах было что-то, заставившее ее вздрогнуть.

– Ты догадываешься, что сегодня должна стать моей? – сказал он.

Она знала это. Чем еще могла завершиться эта ночь?

– Да, – прошептала она, вглядываясь в глубину его глаз. – Я знаю, Алекс.

– Иди ко мне, – произнес он, протягивая руки.

Она покорно подошла и опустилась возле него на колени, не прикасаясь к нему. В глазах ее играли отблески огня, рыжие волосы были словно языки пламени, губы готовы были отдаться неведомому до сих пор желанию.

Алекс долго и пристально смотрел на нее, словно лаская взглядом.

Наконец он потянулся к ней и развязал занавеску на ее груди. Взгляд его заскользил по мраморно-белой коже. Он бережно, но крепко прижал ее к себе.

– Алекс, – прошептала она. В ее глазах вдруг мелькнула тень сомнения. – Скажи, ты уверен, что сейчас это что-то большее, чем твоя страсть к рыжеволосым женщинам, о которой ты говорил? Можешь не клясться мне в любви, но я все-таки хочу слышать, что что-то значу для тебя. – Она попыталась улыбнуться, но вместо этого ее губы лишь слегка дрогнули. – Мне никогда не хотелось быть лишь одной из многих.

– Нет, любовь моя. Никогда ни к одной женщине я не испытывал таких чувств, как к тебе. – Глаза его потемнели, брови нахмурились. – Я вспомнил всех рыжеволосых, какие только мне встречались. Когда-то я читал в одной поэме, что все на этой земле обладает некой мистической памятью. – Его рука нежно перебирала ее локоны. – Когда я встретил тебя, то подумал, что, может, это действительно так. Может быть, я просто искал свою единственную рыжую в этой нескончаемой веренице женщин… – Он чуть заметно улыбнулся. – Ты появилась, когда я почти отчаялся…

У Сабрины запершило в горле, так что на минуту ей показалось, что она не сможет сказать ни слова. Она ожидала, что в ответ на ее вопрос Алекс произнесет всего лишь какую-нибудь полушутливую клятву в любви, но такое признание…

– Что-то слишком романтично для человека, который считает, что «любовь» – это слово для детей, – усмехнулась она.

– Это из-за тебя, – сказал он, ладонями поднимая ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я никогда и не хотел испытывать подобных чувств к женщине. Когда я встретил тебя, я безуспешно пытался доказать себе, что и к тебе я не испытываю ничего другого, кроме влечения.

Он нежно дотронулся до ее губ, и она вдруг вспомнила Дэвида, то, как он нежно гладил лепестки Миранды.

– Это больше, чем просто влечение, – продолжал Алекс. – Я боготворю тебя. Да, это старомодное слово, но оно лучше всего передает то, что я чувствую. Я хочу заботиться о тебе. Хочу окружить тебя стеной нежности, защитить от всего плохого в нашем жестоком мире. Ты позволишь мне заботиться о тебе, Сабрина?

– Да, любимый, – произнесла она с глазами, родными слез. – Я этого хочу.

Он развязал занавеску, отбросил ее в сторону, и ткань плавно, словно бабочка, легла на подушки. Он долго любовался ее телом, ее кожей, на которую огонь бросал причудливые отсветы.

– Ты очень красивая, – сказал он.

Руки Сабрины словно против ее воли начали снимать одежду с Алекса.

«Его тело такое же красивое, как у древнегреческих атлетов», – подумала она. Алекс был сложен удивительно пропорционально – широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра.

Она жадно прильнула к нему, и их губы слились в поцелуе. Руки Алекса ласкали ее грудь, и от его Прикосновения по всему ее телу разливались сладкие волны, заставляя забыть обо всем на свете.

– Да-да, родная… – шептал Алекс. – Покажи мне, как ты хочешь меня.

Но Сабрина не могла выразить, как она хочет его. Человеческий язык был бессилен описать эту страсть, столь сильную, что раньше Сабрина даже не верила, что такая вообще возможна. Все, на что она была способна сейчас, – лишь стонать от сладкой боли, сильнее прижимая Алекса к своей груди.

– Дотронься до меня, – прошептал Алекс. – Я хочу чувствовать твои руки. Знаешь, сколько бессонных ночей я провел, представляя, как твои руки ласкают меня, всего меня? – Он взял ее руку в свою и положил себе на грудь. – Ласкай меня, Сабрина, – повторил он,

И Сабрина ласкала его, удивляясь, как не похоже было его мускулистое, сильное, сжатое, как пружина, тело на ее собственное – слабое, мягкое, готовое, как ей казалось, растаять. Она чувствовала, что ее прикосновения отзываются в каждой клеточке его тела.

Алекс вдруг застонал. Ее глаза удивленно распахнулись.

– Что случилось? Я сделала тебе больно?

– Нет, любовь моя, нет. – Он отстранил ее руку. – Просто я не могу больше ждать! Ты готова, любовь моя?

«Готова ли я? И он еще спрашивает?!»

Он не стал ждать ее ответа.

…Сабрине показалось, что весь мир исчез, а душа ее взлетает в запредельную высоту, в пространство, заполненное одной сплошной страстью. Это ощущение все росло и росло и наконец достигло высшей точки, за которой, казалось, ничего уже не могло быть…