Улыбка Кубы - Елена Габова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Взрослые! Эту песню написала школьница Консуэло Веласкес, ей было шестнадцать лет.
– Как нам сейчас! Ничего себе! Правда?
– Да. Она из соседней страны, Мексики. Но она умерла уже.
– А песню весь мир знает. Песню, выходит… школьницы?
– Си, так выходит… Теперь ты спой что-нибудь русское.
– Я плохо пою.
– Я тоже.
– Нет, ты поешь замечательно. Вы, кубинцы, все музыкальные. Всё музыкальное и танцевальное вы делаете классно. Ой, ладно, попробую.
И я запела тоже тихонько:
Отчего так в России берёзы шумят,Отчего белоствольные всё понимают,У дорог, прислонившись, по ветру стоят,И листву так печально кидают.Я пойду по дороге, простору я радМожет, это лишь все, что я в жизни узнаю,Отчего так печальные листья летят,Под рубахою душу лаская.А на сердце опять горячо, горячо,И опять, и опять без ответа,А листочек с берёзки упал на плечо.Он, как я, оторвался от веток… [13]
Эта песня нравилась и папе, и маме, и мне с Алишкой. Я ее часто про себя напевала. И с Алишкой мы ее пели. Шли по березовому скверу недалеко от школы и пели тихонько, держась за руки.
– Очень чудесно, – проронил Саня и сжал мое плечо. Так мы и сидели, под звездами, обнявшись. – А березы – какие они?
Я представила, а вернее, вспомнила, березы. Недалеко от нашего дома есть небольшой березовый сквер. И около школы есть. Берез в России ой сколько! Наверное, как пальм на Кубе, а может, еще больше. Сейчас, зимой, они голые, но все равно замечательные. И мне вдруг показалось, что они совсем не хуже кокосовых пальм. Пальмы красивые, и березы тоже, просто они разные. Пальмы с серыми стволами, березы – с белыми. Как люди. Одни чернокожие, другие со светлой кожей…
– Они белоствольные, Саша.
– Белый ствол? Совсем белый – как этот песок?
– Да. И верхняя кожица на стволах – тоненькая, шелестящая, как папиросная бумага. Кору отогнешь – а под ней розовое, светлое… А по всему стволу черные пятна. А листочки, знаешь, такие мелкие, треугольные, и по краям – зазубрины.
– Как у пилы?
– Да, так примерно, только помельче.
– Не могу даже представить… – уважительно произнес Саня.
– Береза – символ России. Ты обязательно увидишь ее.
– Ты правда думаешь, я смогу приехать к вам?
Он спрашивал об этом в сотый раз! Значит, очень хотел приехать!
– А почему же нет?
– Это очень дорого.
– Нет ничего невозможного, – сказала я по-взрослому, – я устрою так, что ты приедешь! – Я сразу вспомнила про папу, конечно. Что именно он в этом деле поможет.
Мы помолчали.
А потом мы шли по берегу на срезе волн, где легко было идти босиком, где ноги не проваливались в песок. Брюки я закатала. Обувь мы оставили под зонтом. Пусть охраняет наши видавшие виды кроссовки. Волны белыми птицами летели к нашим ногам. Задул ветер, и я подняла капюшон толстовки. И тут же почувствовала, как он наполнился ветром.
– Ой, Саня, я, кажется, поняла, как люди изобрели паруса! – Я показала на свой наполненный ветром капюшон. – Ух ты! Суперпотряс!
– Как будто бы трудно догадаться!
– Для первого человека – конечно! – я была убеждена в этом. – Для самого-самого первого… Ты только представь – кто-то впервые догадался поймать ветер в одежду! И сообразил, как сделать парус на лодке! Это был гений! Он изменил мир! Ой, просто суперпотрясно! – я все больше распалялась от своей догадки. Я сделала большой шаг, опередив Саню, и пошла перед ним задом наперед, чтобы различать под звездами его лицо, и чтобы он видел мое. – Да, Саня, это не шутка, он и правда изменил мир, – я все более распалялась, – все стали путешествовать по земному шару, открывать новые земли! Этот кто-то был кто?
– Первый открыватель?
– Да, первооткрыватель! А потом кто-то увидел бревно!
– Что такое – бревно, Дженя?
– Это ствол срубленного дерева. Предположим, пальмы. И он выдумал колесо!
– Тоже перво… открыватель! Гений! А кто-то хотел летать и прыгал с крыш с пальмовыми ветвями, привязав их к рукам!
– Он разбивался!
– Но кто-то снова хотел летать! И снова делал крылья!
– Из чепухи!
– А теперь ракеты, самолеты…
– Дельтаплан!
– А кто-то увидел, как пар поднимает крышку кастрюли…
– И придумал паровоз!..
– А кто-то…
– И все они были гениями!
– Первыми открывателями!
– Первооткрывателями!
– Это было чудо!
– Хо-хо! Еще какое чудо! Очень чудесное чудо!
– Йо-хо-хо!.. 15 человек на сундук мертвеца! – заорала я на весь берег.
– И бочонок рома! – подхватил Саня.
Я в удивлении замолчала. Уставилась на него и спросила:
– Откель знаешь, амиго?
– Дед напевал, когда я был маленький!
– Ой, и мне тоже дедушка пел!
– Так они же в одном классе учились!
– Ой, ничего себе! Наши деды за одной партой сидели! Суперпотряс!
Мы развеселились, как маленькие дети. Я хотела рвануть по берегу, пробежаться, но мое колено дало о себе знать.
– Ой! Колено! Больно! Забыла!
– Очень больно?
– Нет, ерунда. Пройдет!
– Джень, давай искупаемся!
Мы встали близко друг к другу. Так близко, что могли бы обняться. Саня смотрел на меня сверху вниз. Я привстала на цыпочки и потерлась своим носом о его нос. Как тогда, на террасе в Варадеро, сделал он.
– Искупаться-то ты сможешь? – прошептал он и обнял меня за талию. – Кровь уже не идет? Будет очень чудесно – морская вода полечит рану!
– Про-де-зин-фи-ци-ру-ет, – по слогам прошептала я. – Йодом! – Я имела в виду, что в морской воде много йода. – Ночью искупаться? Са-аш?
– Что? – прошептал он.
– Ничего… Так хорошо сегодня. И Рождество. И настоящие звезды… Знаешь, Рождество у нас всегда связано со звездами. Родился Младенчик Христос. На небе загорелась звезда. Звезда Рождества. Она привела в пещеру, где родился мальчик Иисус, трех волхвов…
– Кто такие волхвы, Дженя?
– Странники. И волшебники в одном лице. Ну, они знали все. И поняли, что родился необыкновенный младенец.
– Может, и сейчас она светит, – сказал Саня и поглядел в небо, – звезда Рождества.
– Конечно, светит!
– Искупаемся под ней, Дженя! – Он держал меня за талию, и я таяла от его прикосновений. Он снова потерся носом о мой нос. Может, на Кубе тоже целуются носами? Я слышала, есть в Африке такое племя. Только, по-моему, они носами здороваются, а не целуются.
