Блудница поневоле - Галина Романова

— Выбирать не приходится, — согласно кивнул Максим.

— Слушай, а как ты меня нашел? — оживилась она, уловив потепление в его тоне.

— Я следил за ребятками, — хмыкнул он, выезжая за город. — А я это делать умею… Видел, как приволокли кого-то, меня это заинтересовало. Когда обходил вокруг гаража, уловил запах дыма. Подошел, принюхался и…

— Что и?.. — вцепилась она в него.

— Подумал, что, кроме тебя, там быть некому…

— Ага, понятно! — произнесла Милочка с торжествующим блеском в глазах. — Значит, ты все-таки спасал меня!..

— Ну и что? — равнодушно пожал он плечами. — Ну спасал, и что? Повторяю — ты нужна мне для дела…

— И все?!

Видимо, обида и разочарование, прозвучавшие в ее возгласе, были столь очевидны, что Максим не выдержал и затормозил. Прищурив глаза, он несколько минут пристально разглядывал сидящую перед ним женщину и наконец спросил:

— А чего ты хочешь?!

— Я не… — замямлила Милочка и неожиданно со странным спазмом в голосе выдавила: — Я хочу, чтобы во мне нуждались…

Березовые поленья потрескивали в камине, навевая удивительное ощущение покоя. Багровые сполохи пламени отражали на стенах причудливые тени, делая комнату на удивление уютной и обжитой.

Максим сидел на низкой скамеечке для ног, потягивал из металлической кружки черный кофе и исподлобья смотрел на Милку. Определить направление его мыслей она не бралась — слишком уж загадочным был его вид, но вот некоторые мыслишки в ее собственной голове родились. Слабые ростки зарождающегося прозрения свербили изнутри, заставляя ее ерзать на широченном диване.

Она прокашлялась, прочищая горло, и, уставясь в пустоту, спросила:

— Так ты говоришь, что Валерий следовал за мной от самого города до Ростова?

— Его звали не Валерий, — Максим встал и, поставив кружку на стол в кухоньке, вновь вернулся на свое место. — И он вел тебя от самого аэропорта.

— А ты?..

— А я вел его…

— А кому он звонил?

— А черт его знает… Я попытался у него узнать, так он за пушку хвататься, пришлось угомонить парня. — Максим недобро блеснул глазами. — Но одно скажу точно — он говорил о тебе…

— А на кого он работал? — перебила его Милочка, подбирая ноги под себя. — Ты же должен знать его хозяина.

— Конечно, знаю. Но это только еще больше все запутывает.

— Почему?

— Потому что он был парнем Кивы… — И, услышав, как изумленно охнула Милочка, Максим продолжил: — Я не очень хорошо его знал. Он занимался какими-то другими, нежели я, делами, но что он работал на него — это точно.

— Тогда слежка за мной вполне объяснима, если учесть, что убийца приехал на место встречи на моей машине. Непонятно только, зачем ему хвататься за пушку? Не вяжется как-то…

— Ты гляди, какая понятливая, — недоверчиво хмыкнул он. — Только я все равно тебе не верю.

— Почему?

— Посуди сама. — Максим уставился на полыхающие поленья и принялся загибать палец за пальцем на правой руке. — Кива убит — твоя тачка в деле, Игорь с бабой убиты — опять ты рядом. К соседу твоему заглянул — так он тут же был прибит под колесами опять же твоей машины. Стоило Сереге ломануться на твои поиски — так его тут же убирают…

— Его убили?!

— Да… Опираясь на вышеизложенное, не могу не задаться вопросом — кто ты такая?..

Недоуменно пожав плечами, Милочка встала и подбросила пару поленьев в огонь. Он тут же набросился на них и принялся жадно облизывать своим огненным языком сухую бересту. Жар от образовавшихся ранее углей шел непереносимый.

— Какие хорошие угли, — тихо пробормотала она. — Только запекать мясо…

— Так кто ты такая?! — перебил ее Максим, взяв за руку и разворачивая к себе. — Ответь мне!..

— Я?! — недоуменно пожала она плечами и качнула головой. — Я уже и сама затрудняюсь ответить. До недавнего времени я была женщиной — в чем-то удачливой, в чем-то нет. И тут вдруг звонит мне моя подруга и просит срочно приехать к ней. И все… На этом кончается моя спокойная, размеренная жизнь и начинается полоса странных недоразумений, если можно так выразиться. Но что самое страшное — от этих недоразумений веет смертью.

— Да-а-а… — все так же недоверчиво протянул он, не выпуская ее руки. — И смертей этих становится все больше и больше.

— Кстати! — неожиданно вспомнила она. — А зачем ты приезжал к моему соседу?

— Я отстал от тебя по дороге, боялся, что расшибешься, летела-то ты на предельной скорости. Нужно же было узнать, куда ты рванешь дальше. Он мне все обстоятельно рассказал…

— Добровольно?! — подозрительно прищурилась Милочка.

— Ну… при случае я могу быть убедительным… Но, предрекая твой вопрос, отвечу — я его не убивал…

— А Виолетту Николаевну?

— А это кто такая?

— Домработница на даче…

— А, эту… — Недоуменно пожав плечами, Максим твердо ответил: — Ее я тоже не убивал. Не шевельнул даже пальцем, чтобы это сделать.

Для убедительности он приложил правую руку к груди и самыми честными глазами посмотрел на Милочку, но на самом дне их все же что-то сатанински искрилось.

— Тогда кто же? — боясь заподозрить его в неискренности, воскликнула она. — Ничего не понимаю…

— Слушай, может, давай отложим до завтра… Неизвестно, что нас ожидает впереди. Неплохо бы выспаться…

— После такой дозы кофеина? — изумленно вскинула она глаза.

— А мне без разницы…

Подтверждением его слов стала бессонная для нее ночь. Зычный храп Максима, казалось, сотрясает стены домика. Встав с кровати, где не так давно она ночевала с Тимошкой, Милочка прошлепала в кухню и, достав пачку сигарет, закурила.

— Это черт знает что такое! — бормотала она после каждой затяжки. — Как можно спокойно спать после всего этого…

Прикуривая сигарету за сигаретой, она бросала гневные взгляды на дверь гостиной, за которой спал Максим. Босые ноги, поставленные на перекладину соседней табуретки, постепенно начали мерзнуть. Милочка отчаянно терла ступню о ступню, шевелила пальцами, но ничего не помогало. Решив подбросить в камин еще немного дров, она открыла дверь, прошла на цыпочках по комнате, опустилась на корточки и, взяв в руки кочергу, принялась ворошить почти угасшие угли.

— Замерзла? — вопрос, тихо прозвучавший в тишине комнаты, заставил ее подпрыгнуть.

За своим занятием она не заметила, как стих храп, и Максим, открыв глаза, наблюдает за ее манипуляциями.

— Испугалась? — не меняя интонации, спросил он и, выпростав руку из-под шерстяного пледа, протянул ее со словами: — Иди ко мне…

Моросящий дождь за окном сеял не переставая. Милочка сидела, оперевшись локтями о подоконник, и хмуро наблюдала, как под порывами сильного ветра лужа у крыльца покрывается сизой рябью.

— Отвратительно, — констатировала она.

— Ты о погоде или еще о чем? — отозвался Максим, стоя на коленях у безнадежно коптящего камина.

— И о погоде тоже, — недовольно буркнула она, бросив быстрый взгляд в его сторону. — Нет, ну что ты делаешь?! Эти дрова никогда не разгорятся! На улице дождь, дерево отсырело…

— Чудачка, — снисходительно хмыкнул он. — Это же береза… Не пройдет и часа, как ты начнешь раздеваться…

Милочка невольно покраснела от скрытого смысла, таившегося в его словах. Все время их вынужденного заточения они почти не вылезали из постели. За этим занятием они и просмотрели начало дождя, в результате чего Максим уже полчаса не мог разжечь камин.

С той памятной ночи, когда он вырвал ее из лап бандитов, прошла почти неделя. Все это время они бездельничали, играя в шашки и карты. Максим пробовал обучить ее игре в шахматы, но Милочка постоянно путала названия фигур и их комбинации, так что эту затею пришлось оставить.

Когда игра надоедала, Милочка шла в маленькую кухоньку и готовила нехитрую еду. Вывалив в кастрюльку с водой полбанки говяжьей тушенки и отправив следом горсть макаронных изделий, она крошила лук, солила неприхотливое варево и терпеливо ждала, когда все будет готово.

Максим подшучивал над ее сосредоточенным видом в процессе этого занятия, но Милочка лишь отмахивалась, всерьез решив про себя обучиться кулинарному искусству.

— Мне обязательно нужно научиться готовить! — возражала она, раскрасневшись у газовой плиты и стараясь по возможности избегать смотреть в его сторону.

Взгляды Максима, а разновидностей их было несколько, парализовали ее, напрочь лишая воли.

— Не смотри на меня так, — притопывала она в раздражении ногой, натыкаясь на его потемневшие, как небо перед бурей, глаза.

— Как? — с едва заметной хрипотцой в голосе спрашивал он и делал шаг ей навстречу.

После такого своеобразного диалога Милочка неизменно оказывалась в его крепких объятиях.

Были и оценивающие взгляды. Когда Максим, завесившись сигаретным дымом, поблескивал прищуренными глазами в ее сторону и чему-то время от времени хмыкая. В эти минуты она чувствовала себя особенно неуютно. Куча вопросов вместе с недоверием так явственно читались в такие моменты в его взоре, что Милочке хотелось сжаться до размеров булавочной головки и затеряться где-нибудь.