Обними. Поклянись. Останься - Арина Александер

очень-то и хотелось. Не потому, что не доверяла или опасалась за её жизнь. Нет. Скорее из-за того, что она могла сболтнуть лишнего, рассказав, что Игнат не её родной отец, а я — никакая ему не супруга.

Не знаю почему, но мне не хотелось открываться перед Глебом раньше времени. Я и прежде не страдала болтливостью, не вываливала перед первым встречным всю душу, а сейчас и подавно. И вроде, уже дважды выручил, и говорил всё по существу, без каких-либо намеков на приставания, а мне почему-то было легче, когда он думал, что я замужем и что за моим побегом из города крылась обычная супружеская ссора.

Подойдя к окну, начала нервно грызть губу. И хотела встретить его, и боялась.

Вчера сказал, квартиру купил неподалеку. Интересно, в каком из домов? Утром не было возможности высматривать внушительный автомобиль, а сейчас то и дело глазела по сторонам в надежде увидеть среди припаркованных вдоль улицы машин знакомый внедорожник.

О каких покупателях могла идти речь, когда у меня перед глазами вчерашний вечер. Как смотрел Глеб, как реагировала я. Его слова, мои попытки казаться равной ему. И какое тепло разливалось в груди от этого.

Эх… А я так ждала от него хоть какого-то знака. Да что там знака! Взял бы и поцеловал! Не за мокрым ведь полотенцем приперся? Не за чаем, к которому так и не притронулся. Двигало им что-то, а вот что — так и не смогла разгадать.

А потом взяла и психанула. Какого черта торчу возле окна, гадая, придет не придет, проедет мимо, аль нет? Будто мужика никогда смазливого не видела. Что за напасть?

Очередной наплыв покупателей заставил вернуться за прилавок, вспомнив, что помимо зелёно-карих глаз в этом мире существуют ещё и макарошки с сосисками.

Стоило подвешенному над дверью колокольчику зазвенеть, как мое сердце тут же подпрыгивало в надежде увидеть Глеба. Под вечер я настолько извелась от ожидания, что когда в очередной раз раздался веселый перезвон, я резко дернулась, обронив на пол ручку.

Наклонилась и в этот момент кто-то вихрем ворвался в магазин. Ворвался и… тут же послышался характерный щелчок проворачиваемого замка. Я обмерла, не смея ворохнуться. Вдруг это кто-то из вчерашних алкашей, а у меня не то, что электрошокера, у меня даже выданный Эдуардовной телефон остался в подсобке.

Может, так и остаться под столом? Пускай берет, что хочет, и проваливает. Глеб советовал не лезть на рожон, только толку-то. Стол — не лучшее убежище, тем более, что меня и так было видно.

Сглотнув, обхватила пальцами ручку и, досчитав до трёх, решительно поднялась, но в тот же миг пошатнулась, разглядев перед собой визитера:

— Ты?! — просипела, столкнувшись нос к носу с Игнатом. Сначала даже не поняла. Как оглушили, ей-богу. То, что это мой псевдо муж, поняла не столько по выступающей из-под капюшона части лица, как по наброшенному сверху толстовки пальто, которое я сама же ему и дарила в прошлом году на Рождество.

Пока приходила в себя, не зная, что именно испытывала больше: радостное удивление или распирающую нутро обиду, Игнат осмотрелся по сторонам и, не заметив видеонаблюдения, перевернул висевшую на дверях вывеску в положение «Закрыто».

Я много раз представляла нашу встречу. Как он приезжает за нами с Варей, как говорит, что всё закончилось, как мы все обнимаемся и облегченно вздыхаем, обретя долгожданное спокойствие. Я даже не спрашиваю, как он нашел деньги. Мне всё равно. Главное, что мы можем вернуться к нашей прежней жизни в нашей общей квартире.

Но сейчас…

То, как он смотрел на меня из-под насупленных бровей, и в каком плачевном состоянии была его одежда, натолкнуло на мысль, что все мои фантазии так и останутся при мне. Хорошего в этом визите было мало.

— Неожиданно, — напрягся Игнат, сбрасывая капюшон. — Признаюсь, не такой реакции ожидал.

Да ты что? Наверное, думал, что брошусь к нему на плечи с распростертыми объятиями. Реально за прошедшее время словно стена между нами выросла.

— Я тоже не ожидала затяжного молчания. Видишь, от меня тебе весточку передали, а ты так и не удосужился позвонить. Неужели было так трудно?

Он молчал, играя исхудавшими скулами, а я смотрела в воспаленные от недосыпа глаза и едва сдерживала в себе обиду.

— Хоть бы раз позвонил, узнал, как мы.

Ждала, что он тут же бросится успокаивать меня, убеждать, что ничего страшного не случилось. Живы ведь, здоровы и самое главное, всё разрешилось, однако…

— Ничего себе встреча: сразу с упреков начала, — заметил ехидно, рассматривая продукцию. А потом и вовсе обнаглел — взял с витрины со сладостями шоколадный батончик и без зазрения совести впился в него зубами.

А что он хотел после всего-то?

— Ну так… Кто-то обещал держать в курсе новостей, а оказалось — и вовсе о нас не вспоминал.

— Брось, Дана. Сама же сказала, что всё окей, я даже не думал, что настолько, — обвел взглядом магазин и почему-то остановился на кассовом аппарате. — Я за тобой с самого утра наблюдаю. Поздравляю, неплохо устроилась.

Хотела спросить: а если бы я не вышла на связь, как бы он потом реагировал? Бросился бы на поиски или так и продолжил сидеть в своей конуре, переживая за собственную шкуру, но потом передумала.

— Ладно, — вытерла о джинсы вспотевшие ладошки, переходя к самому важному, — раз ты приехал, значит…

— Мне нужны деньги, Данусь, — огорошил меня, не прекращая уплетать батончик. Заметив мой ступор, он пояснил. — То есть, пока всё по-прежнему. Денег мне никто не занял, все друзья отвернулись. Остался один Славик и тот на мели. Скажем так: сначала у меня была мысль залечь у тебя. Вдвоем всё-таки проще, да и соскучился по тебе сильно. А теперь вижу, что ты можешь нехило помочь.

Я непонимающе смотрела на него, пытаясь догадаться, к чему он клонит, и инстинктивно закрыла собой кассовый аппарат. Что-то не понравилось мне, каким взглядом он поглядывал на него.

— Да? И как же, если не секрет, потому что получка у меня не скоро, — бросила с вызовом, пытаясь казаться смелой, хотя саму уколол паучок тревожности, предупреждая об опасности.

Игнат попытался коснуться моей щеки, я отклонилась, вцепившись для надежности в край столешницы. Вдруг бросило в пот от осознания, что от моей хваленой преданности не лишилось и следа. Не только что она испарилась, и не вчера. На