Крест короля - Ирина Александровна Измайлова

возле самой руки Эдгара, которой тот опирался о борт. Рыцарь Лионский расхохотался и выстрелил в ответ. Вновь, как всегда бывало в мгновения битвы, в нем ожил легендарный предок — Эдгар из Оверни, прославленный рыцарь и неустрашимый воин. Он не думал ни о чем, кроме битвы, и не боялся ничего и никого, кроме Бога.

В это время за его спиной раздался отчаянный вопль. Вопил Вилли Рыжий:

— Держите его, рицар! Держите! Мне надо держайт руль, или ми пойдем к акуль! Што он такой придумаль!?

Эдгар, швырнув арбалет на палубу, вцепился в плечи Фридриха, который уже успел вскочить на борт приготовился прыгнуть в воду.

— Пустите! — Тельрамунд ударил Эдгара с такой силой, что молодой человек едва не потерял равновесие. — Пустите! Это — мое дело!

— Здесь командую я! — заорал Эдгар. — И я не разрешаю вам покидать отряд! Раз они так хотят вас уничтожить, значит, вы можете нам в чем-то очень сильно помочь. Или что-то другое можете и знаете, что послужит делу Господа и помешает Его врагу! Не сходите с ума, Фридрих!

— У вас ребенок, Эдгар! Малыш, который ко всему этому не имеет ровно никакого отношения! Убирайтесь, дьявол вас забери!

— Если вы покинете корабль, он заберет вас, потому что это — самоубийство! Выкиньте из головы свою идиотскую затею, или я буду думать, что все прирожденные рыцари — недоумки, кроме моего братца Луи и короля Ричарда Львиное Сердце! Хватит! Я — не ваш тамплиерский приятель Лоэнгрин, чтобы принимать такие жертвы!

Последние слова вырвались у Эдгара Лионского против воли, но он понял, что попал в цель.

— Что!? Да ты-то откуда знаешь, мальчишка!? Что тебе за дело!? Пусти или я убью тебя!

Тельрамунд схватился за меч и готов был обнажить его, но в это время с палубы послышались крики матросов и воинов:

— О-о-о! Что это с ними!?

— Вот это да! Ха-ха! Да они влопались!

Разом обернувшись к галере, о которой они в пылу перепалки позабыли, оба рыцаря увидали, что гребное судно уже не плывет за ними. Оно беспомощно торчало, именно торчало посреди пролива, разделявшего маленькие острова, причем нос галеры задирался все выше, а корма на глазах уходила вниз, погружаясь в воду. Сарацины, сразу не понявшие, в чем дело, теперь принялись отчаянно вопить.

— Отлишно! — воскликнул Вилли, прищелкивая пальцами свободной руки и расплываясь самой лучезарной улыбкой. — Просто отшень карашо! Постреляли, а теперь мошно и поплавайт!

— Ничего не понимаю! — Фридрих, моментально опомнившись, поднялся к кормчему и ошеломленно смотрел на тонущую галеру. — Вилли, ты что, умеешь колдовать? Они сели на подводную скалу в том самом месте, где только что преспокойно прошел наш корабль!

Вильгельм заулыбался еще шире:

— Правильно! Только они сидели в воде почти вдвое глубже нашего. Надо знать разницу в осадке когга и галеры, да еще когда на ней в два с лишним раза больше людей и в три раза больше железа — оружия-то они всегда возят на две таких банды! Ну что же, скорее потонут! Мне доводилось видеть, как на этот камень вот так же напарывались корабли с большой осадкой, а негруженое судно однажды прошло невредимым. Тогда-то я решил нырнуть, чтоб посмотреть, на какой глубине находится скала.

И, заметив подошедшего и тоже совершенно ошеломленного Эдгара, кормчий перевел свой ответ на французский, еще смешнее, чем обычно, коверкая слова.

Галера, которой подводный риф вспорол днище от носа до середины корпуса, быстро погружалась. Сарацины прыгали с нее в воду, пытаясь добраться до островков, однако сильное течение тащило их в море. Многие, не умея как следует плавать, стали тонуть под тяжестью своих доспехов, других на плаву подстреливали арбалетчики с когга. К пиратам ни воины, ни моряки не питали ни малейшего сочувствия, и никому не пришло в голову спасать барахтавшихся в воде разбойников.

Человек в синей чалме все еще стоял на палубе, вцепившись в борт, и смотрел на ускользающую добычу. Его глаз нельзя было разглядеть, но Эдгар был уверен, что они полны не страха, а ярости.

— Надо бы было достать его оттуда! — произнес Фридрих. — Иначе мы так и не поймем, кто и почему охотится за нами. За мной… А это и в самом деле может иметь отношение к исчезновению Ричарда. Но ведь ублюдок не дастся живым, даже рискни мы приблизиться к галере.

— Будь ты проклят, Тельрамунд! — завопил вдруг ассасин. — Тот, кто изменил обетам, не получит прощения ни у нашего, ни у своего Бога!

— Я никаких обетов не давал! — крикнул Фридрих.

Ответом был взмах руки, которую человек в чалме до сих пор держал опущенной.

— Осторожно — арбалет! — воскликнул Эдгар.

Когг был всего в полутора десятках туаз от галеры, и пущенная с такого расстояния стрела наверняка достигла бы цели, а у Тельрамунда не было щита и уже не хватало времени, чтобы отпрянуть за выступ кормовой надстройки.

Но тетива прозвенела возле самого уха немецкого рыцаря, — и раньше, чем ассасин успел выстрелить, стрела пробила его горло. Он широко разинул рот, выронил свой арбалет и рухнул с высоко задравшегося носа галеры головою вниз.

— Вот тебе, дурак! — звонко воскликнул рядом с Фридрихом почти детский голос. — У-у-у, как ты меня напугал! А у Луизы, кажется, со страху молоко пропало.

— Мария! — ахнул Эдгар. — Почему же ты меня не слушаешься?

— Так ведь вроде бы уже все кончилось? — она жалобно заморгала пушистыми ресницами. — А там, в каюте, ничего не видно и та-ак страшно…

— Кажется, вы спасли мне жизнь, маленький Ксавье! — задумчиво проговорил Фридрих.

Она нахмурилась:

— А не надо было! За что вы ударили моего мужа?