Возвращение в Полдень - Евгений Иванович Филенко

от усталости, жажды и одиночества, в голове клубился горячечный бред, во все стороны пролегала раскаленная пустыня, по ней ползали твари с недобрыми намерениями, ни малейшего шанса на выживание для неподготовленного человека, но ни разу, ни единого разу в его перегретом мозгу не возникло сомнения в том, верно ли он поступает, держа свой обреченный путь в направлении корабля. Тогда он и понятия не имел о правиле, что упомянул Феликс Грин, его персональный опыт самостоятельной активной навигации был ничтожен и очень рано пресекся, но остатки здравого смысла и какие-то дикие инстинкты диктовали в те часы единственно верную траекторию спасения. На планете Церус I он тоже оказался в совершенном, как ему представлялось поначалу, одиночестве… но там вместо корабля был верный друг Чудо-Юдо-Рыба-Кит, тот ждал сколько мог, а потом нарушил все правила, о которых, впрочем, и не ведал, и одним прыжком сократил разделявшее их расстояние. И с тех пор ему, кажется, более ни разу не приходилось изображать из себя Робинзона, отставшего от корабля. Не считать же таковыми курсантских еще лет марш-бросок на выживание без воды и пищи через калифорнийскую Долину Смерти, двухдекадную с теми же задачами зимовку на заброшенной станции Эсперанса в Антарктиде, где компанию ему составляли пингвины да еще какая-то непонятная массивная тварь, приходившая самой темной ночью и сопевшая паровозным сапом под дверью (он склонялся к мысли, что имел место розыгрыш сокурсников, но правды так не добился, и решено было грешить на какого-нибудь блудного моржа или, там, на морского слона – не на восставшего же из реликтовых льдов криолофозавра, в самом деле, тем более что уж тот-то не стал бы церемониться с бронированной заслонкой и утлым замком)… Следовало признать, Кратов отнюдь не страдал по новым впечатлениям подобного свойства. И без того жизнь складывалась нескучно.

«База, – думал он. – База. Не просто база, а База с большой буквы. Не успело шаровое скопление утвердиться в этом октанте пространства и основательно прописаться в лоциях, как некто несказанно прыткий и рачительный втихаря устроил себе внутри него лежбище. И не просто устроил, а окружил защитными периметрами и выпустил гулять в окрестностях охранные команды, равно безжалостные и бессмысленные. Кому мог понадобиться этот пустой холодный мирок? Брандт подозревает тахамауков. А я не могу придумать ни единой причины, зачем этим некогда блистательным имперцам и галактическим конкистадорам вдруг приспичило вновь заняться экспансией. Насколько мне известно, свободного места в тех мирах, что удалось не растерять в процессе этнической диссипации, у них и без того навалом, и я знаю по меньшей мере три вполне благоустроенные планеты голубого ряда, бесспорно принадлежащие тахамаукам и притом совершенно необитаемые. Верно, тахамауки не умирают. Точнее, умирают чрезвычайно редко. Но рождают потомков и того реже. На кой черт им морока с экспансией?! Она уже и нам-то не кажется необходимой, а если мы и шарашимся еще по Галактике, то по большей части из любопытства. Тахамауки не любознательны. Все образчики этой древней расы, каких я встречал в жизни, вели себя так и при любом удобном случае недвусмысленно подчеркивали, что нет ничего в мире, чего бы они не знали. – Он задумчиво перетасовал графии на экране перед собой. – Хорошо, если бы это оказались тахамауки. С ними можно вести переговоры. При известном упорстве и психологической устойчивости с ними можно договориться. А самое главное – их можно обмануть. Не солгать и выдать черное за белое, а объегорить за переговорным столом. На чистой логике, на крючкотворстве и знании законов. Мне такое удалось однажды… старик Энграф троекратно проверил протоколы, сардонически ухмыляясь и повторяя: „Ну-ну… ну-ну…“, затем неохотно признал факт ксенологической панамы к несомненной выгоде Федерации, а ночью не сдержался и перепроверил еще раз… следовательно, закон парных случаев на моей стороне. Но ведь могут оказаться не тахамауки. И, с исчезающе малой вероятностью, все же аутсайдеры. Тогда мой, и без того кретинический, план летит в топку, все жертвы оказываются напрасны, я лишаюсь свободы, и хорошо еще, если не жизни, а Татор с инженерами – последней надежды на избавление. – Кратов усмехнулся. – Как удачно, что Брандт и Мурашов оказались големами! А ведь наш добрый доктор прав: „Подвиги самоотвержения становятся анахронизмом…“ Нужно было мне с самого начала додуматься до такого простого и не лишенного элегантности хода: самому явиться в Корпус Астронавтов с предложением собрать экипаж из одних только големов. Татор, конечно же, не согласился бы, и мне пришлось бы искать другой корабль. И я, конечно же, нашел бы. Тоже мне, задачка!.. Сложилась бы довольно скучная миссия, окажись все навигаторы копиями Брандта… Зато сейчас никто не ломал бы голову, как разыскать пропавших товарищей и вытащить из узилища, к которому и подходы толком не видны. А уж сама операция по извлечению рациогена из грузового отсека „гиппогрифа“ обрела бы отчетливые признаки гамбита. И выйди ситуация из-под контроля… она уже вышла из-под контроля, но не обрела еще признаков безнадеги… то всегда можно было бы бросить тела в снегу и унести ноги. Наверняка у наших славных големов в темных пражских подвалах припасены запасные оболочки. Что по этому поводу говаривал мой старинный друг-недруг Сидящий Бык из племени людей-2: „Моя личность бессмертна. Если мозг и тело выйдут из строя, их можно будет заменить“. Да, времена трагедий уходят… Не хочу больше никаких трагедий. Вот вытащу ребят, заберу рациоген… его нужно забрать во что бы то ни стало, чтобы все злоключения и передряги оказались не напрасны… и никогда, никогда больше не сунусь в опасную миссию с человеческим экипажем. Големы и только големы. Разумеется, они тоже полагают себя людьми, и у них на то есть все основания. Но вдобавок и преимущества в виде „лазаретов“, регистраторов в глазницах и запасных тел…»

Появление в кают-компании Феликса Грина прервало ход его мыслей.

– Консул, пожалуйте за мной, – потребовал тот с порога.

– Как было бы здорово, – сказал Кратов в пространство, – если бы существовал способ узнавать все действительно важное, не вставая с места!

– Ценю вашу иронию, – деловито сказал Грин. – Но, во-первых, я все равно следовал мимо, из ангара на командный пост. А во-вторых, вы должны это видеть.

– Любопытно, чего я еще не видел в этой миссии, – брюзгливо отозвался Кратов, однако же свернул экран видеала и поднялся из своего кресла.

– Понимаете, – сказал Грин, – когда я попытался принять дистанционное управление «архелоном»…

– Он взорвался? – мрачно осведомился Кратов.

– Слава богу,