Отход - Инди Видум

правильнее: поваляться в купели, а потом хорошенько выспаться. И я его винить не могу, сам так уставал, что даже вытащенные кристаллы не просматривал, откладывал до полета на дирижабле.

Дорога была каждая минута, потому что погода явно начинала ухудшаться: приходили морозы посерьезней, небо закладывало противными серыми тучами, из которых падал снег уже не только на нас, но и на все подряд. А вскоре, по всем признакам, и ветер подует. Он и сейчас дул, но пока еще мягко, намекающе. Мол, не пора ли вам, дорогие мои, к людям, в теплый дом с горячим самоваром, а то палатку может и снести напрочь вместе с теми, кто в ней устроился на ночлег. Во всяком случае, в открытом поле я бы ее нынче не рискнул устанавливать. Как мне показалось, она и предназначалась как раз для таких закрытых помещений, как убежища в зоне.

Ведро я отправлял, уже вовсю засыпаемый снегом. Видимость, несмотря на дневное время, стала такая, что берег вообще не просматривался — нужно будет возвращаться осторожней, чтобы самому в дыру не ухнуть. Как находил дорогу Митя — это известно только ему самому.

В последнем вытащенном ведре обнаружилось всего три кристалла, и я решил, что хватит. Если что-то и осталось, то пусть достанется другим. Нам еще это надо переварить. К сожалению, из озер не выловилась ни одна руна, но кристаллов мы получили фактически полный контейнер. Выбрось столько одномоментно на рынок — гарантированный обвал. Так что мы, можно сказать, спасли имперскую финансовую систему.

Кристаллы я положил в карман, остальное высыпал назад в воду и пошел к берегу, где просто плюхнулся на снег. Ноги уже не держали. Не верилось, что все закончилось и мы собрали если не все, то большую часть.

— Всё? — спросила Наташа.

— Всё, — согласился я. — Дожидаемся Валерона и решаем, что делать.

Валерон появился минут через пятнадцать. Сообщил, что небезызвестная мне снегиревская артель направляется конкретно к Мятному. Снег, конечно, усиливался, но не заметить лунки на льду мог только слепой. Я еще раз пожалел об отсутствии такого ценного заклинания, как заморозка, но решил, что рассиживаться больше нельзя, пора двигаться в сторону Дугарска, причем огибая по дуге артель Снегирева, чтобы с ними не встречаться. Чтобы, если они и обнаружили дыры во льду, со мной не связали. Больше поблизости помощник никого не заметил.

— Валерон, а сгоняй до Прохорова, — предложил я, уже почти выехав на дорогу к Дугарску. — Узнай, стоит ли нам вообще соваться в город.

— Я тебе и так скажу, что не стоит, — фыркнул Валерон.

— А снегоход куда? С ним меня на дирижабль не пустят.

— Во мне пронесешь. Меня пустят, — гордо ответил он.

Я хотел было уточнить, действительно ли поместится, но потом вспомнил про два рояля и решил не оскорблять помощника недоверием, поскольку снегоход в размерах уступал даже одному огромному музыкальному инструменту.

— Тогда просто сгоняй, узнай, как там дела. Заодно они перестанут о нас волноваться.

— Деньги у Прохорова забрать?

— Не все. Пару тысяч возьми. Еще мою одежду забери. — Я вспомнил замечательно оборудованную кузню и вздохнул: сейчас это точно с собой забрать не удастся, но потом надо будет все вывезти. Слишком ценное оборудование, чтобы его оставлять кому угодно. — Предупреди народ, что мы заберем их, когда найдем жилье, а это мы постараемся сделать как можно быстрее. Если что, пусть Прохоров садится за руль и вывозит всю толпу, связь в таком случае будем держать через отчима. Денег у него хватит на гостиницу в той же Гарашихе, куда Куликов вряд ли сунется, чтобы отомстить.

В запасе у Валерона осталась только одна метка, и ее надо использовать с умом. Скорее всего, она будет стоять в том доме, который облюбуем для проживания. Тогда в него можно будет перенести все крупные вещи из Дугарска с помощью Валерона. В первую очередь машину и оборудование: кузнечное и алхимическое. С последнего, конечно, еще придется снимать привязку, но чувствую, до этого момента не так уж и далеко. Следующим навыком я точно возьму Божественный взор, на десятом уровне которого привязку не только видно, но и можно снять.

Глава 10

Валерон вернулся быстро и с новостями. Волковский священник приезжал, привез Прасковью и оставил, убедившись, что обижать девочку никто не будет. Николай Степанович ему пообещал присмотреть и научить всему, что нужно будет личной горничной будущей княгини. Священник этим удовлетворился, навестил местного коллегу, после чего они оба уехали в неизвестном направлении.

Приезжал и человек от отчима. Ему Прохоров передал, что я сам вскоре появлюсь в Верх-Ирети, и не один. Еще Прохоров был уверен, что долго в Дугарске им рассиживаться не дадут.

Судя по реакции княгини Куликовой, до нее известие о замужестве дочери дошло: мне вернули подарок, причем бедная паучья девочка оказалась в совершенно неприглядном виде, разломанная в порыве ярости. Или это Мария Васильевна постаралась?

Валерон захватил испорченный механизм, а заодно захватил и все артефактные предметы с кузни, чтобы у меня появилась возможность исправить. Я попросил извлечь паучка, чтобы оценить.

Да… Там не ремонтировать, там заново все делать придется. Даже корпус оказался расколот. Самое интересное, что краска не пострадала. То есть в месте удара поверхность была рассечена, но больше нигде ничего не отошло и не облупилось. Даже на бантике, на который удар не попал, и он выглядел как надгробное украшение. Качество краски впечатляло. Ничего, скоро такую будем делать и мы.

— Мечом рассечено, — отметила Наташа. — Жалко, она забавная была. Говорила только много и быстро, в отличие от Мити. Митя рассудительный и спокойный, а она быстрая и болтливая.

Митю Валерон из себя не извлек, поэтому наш паук свое отношение к уродованию моей работы высказать не мог. Но насколько я помню, ему не нравилась сама идея создавать второго паука.

— Все-таки активировали?

Значит, придется полностью менять внутреннюю начинку — мне не надо, чтобы механизм подчинялся княжне Куликовой, хотя что там от начинки осталось после того, как Мария Васильевна представила на месте безобидной паучонки злобного механизмуса?

— Мама отложила в подарок императрице, а Машка взбрыкнула, активировала и заявила, что это ее вещь. Ты же для нее делал?

— Не совсем. Я делать не хотел, на меня Козырев надавил, — признался я. — Хочешь, изменим под тебя, добавим полезностей, заодно и перекрасим? Болтливость, боюсь,