Вирус Зоны. Кочевница - Дмитрий Лазарев

«Я здесь, Агни! Услышь меня, ну пожалуйста!»

Конечно же, она не слышит. Но, после небольшой паузы, начинает говорить снова:

– Как жутко и горестно! Никого не осталось, и от одиночества хочется выть. Я не знаю, где ты, Олег, но поговорю с тобой, как если бы ты был здесь, ладно? Возможно, мне от этого станет легче. Могло ли быть, что тогда мне не померещилось, и ты разговаривал со мной устами Виктора? Знаю, это звучит безумно, но… так хочется поверить! Эта твоя фразочка «шиш да маленько»… Ты ее, конечно, не запатентовал, и любой вполне может сказать так же… Но мне хочется думать, что это был ты… Знаешь, у меня и сейчас такое странное ощущение, что ты где-то поблизости… Зона и Кочевница играют со мной в жестокие игры… Пойми меня, пожалуйста! Я не могу сейчас вернуться только лишь потому, что хочу жить. Есть вещи превыше моей жизни, превыше нас с тобой… Мне кажется, я начинаю понемногу понимать Кочевницу. Может быть, для этого и надо немного сойти с ума? В привычном, человеческом значении этого слова. Просто Кочевница разумна, только мыслит она иначе, чем мы, люди. И чтобы понять ее, необходимо сломать стереотипы и шаблоны человеческого мышления, один из которых, кстати, заключается в том, что сознание одного человека не может временно подселяться в тело другого… Думаю, ты поймешь меня. Ты хоть и не ученый, а обычный сталкер, но ты всегда был умным и обладал гибким, нестандартным мышлением. За это я тебя, наверное, и полюбила… В том числе и за это. И не обижайся, пожалуйста, на «обычного», для меня ты всегда был, есть и будешь человеком необыкновенным…

«И ты для меня тоже, Агни! И поверь, я не обижаюсь!»

Она чуть улыбается. Коротко и печально.

– Смешно, да? Я вот говорю сейчас сама с собой, а кажется, что ты мне даже отвечаешь. Ты, кстати, никогда не проверялся на экстрасенсорные способности? Может быть, они в тебе есть, только дремлют… А может, уже и проснулись… Я много раз думала о том, насколько мне было бы легче, если б ты был рядом! Но сейчас я пришла к выводу, что ошибалась – будет, наоборот, тяжелее. Понимаешь, ты всегда был моей точкой опоры, островом стабильности в мире хаоса. Я всегда хваталась за тебя, как за могучую скалу, чтобы меня не унесло ураганом моих порой странных мыслей и эмоций… Легко оставаться человеком, когда ты не одна. А особенно когда рядом любимый! Но что, если сейчас от меня требуется нечто прямо противоположное? Перестать им быть? Если так, мое нынешнее одиночество станет для меня благословением. Тогда, будучи в теле Виктора, ты сказал мне, что найдешь меня и вытащишь отсюда. В тот момент я была так рада услышать эти слова, всей душой хотела им поверить! Но теперь… многое изменилось. И я в том числе. Если вдруг по какому-то невероятному стечению обстоятельств, по прихоти судьбы или Зоны ты сейчас меня слышишь, прошу тебя: не надо меня искать!

Мне кажется, я ослышался.

«Агни, что ты такое говоришь?!»

– Да, ты расслышал верно. Именно сейчас, в эту минуту, я приняла решение и пойду до конца. А твое присутствие здесь только сделает мой путь более сложным. Рядом с тобой мне не измениться так, как это необходимо, чтобы понять эту аномалию. А понять ее очень нужно, поверь мне! И еще одно: отправившись за мной, ты сильно рискуешь. Кочевница не даст себя в обиду. Она уже наглядно показала, что делает с теми, в ком видит угрозу. Наша экспедиция погибла. Осталась, наверное, только я, хотя доподлинно мне это неизвестно. И осталась, быть может, только потому, что стала меняться. А ты, пытаясь меня найти и спасти, обязательно попадешь в разряд угроз, и… Она может сделать с тобой все, что угодно. Вариантов у нее много. Ну и всегда есть он – ее страж. Если Кочевница отправит его против тебя… – На глазах Агнешки выступили слезы. – Мне страшно до дрожи, когда я думаю о том, что с тобой может произойти из-за меня. Если ты умрешь… мне будет очень больно! Не ищи меня, Олег, пожалуйста! Пусть будет как будет. Мне необходимо пройти этот путь, чтобы случившееся во Владимире больше нигде не повторилось. Ты как-то говорил: «А, гори он синим пламенем, этот мир, если в нем не будет тебя!» Звучало это, конечно, потрясающе, и я тогда от этих слов просто млела, но… спроси себя сейчас, только честно и по зрелом размышлении: ведь на самом деле ты так не думаешь?

«Думаю, Агни, еще как думаю!»

– Поверь, никакая, даже самая сильная и прекрасная любовь не стоит не то что целого мира, но даже и миллиона жизней, которые оборвутся, если Зона захватит еще одну область. Спроси себя, имеешь ли ты право приносить такую жертву? И если ответишь утвердительно, с твоей стороны это будет эгоизм, причем высшего порядка. Конечно, часть меня страстно желает тебя увидеть, прижаться к тебе, поцеловать, но другая понимает: поддаться этому желанию – значит лишить себя сил и решимости. У меня сейчас, возможно, появляется уникальный шанс понять, что, как и почему происходит, и, быть может, остановить это. Пойми, я не могу его упустить!

«Но и ты пойми, Агни, я не могу тебя бросить!»

– Вот поговорила я, как бы с тобой, и мне действительно стало немного легче. Понимаю, конечно, что на самом деле ты вряд ли меня слышишь. А так хочется, чтобы услышал и внял… Я…

Агнешка не замечает, как за ее спиной возникает темная фигура. Фигура мерцает, как будто создающий ее голографический проектор испытывает сбои в питании, – становится то бледнее, то темнее, а то и вовсе практически исчезает.

«Агни, осторожно!»

Но она, естественно, не реагирует. Да и Черный Сталкер, казалось, вовсе не обращает на нее внимания. Мерцание – и его фигура исчезает, чтобы возникнуть уже несколькими метрами ближе. У фантома-убийцы нет лица, но я готов поклясться, что черная пустота смотрит прямо на меня. Мне уже ясно, что я бессилен здесь, в этой странной реальности, в которой непонятным образом оказывается мое сознание, что, лишенный плоти, не могу ни докричаться до Агнешки, чтобы предупредить ее, ни хоть как-то воспрепятствовать Черному Сталкеру творить все, что ему вздумается. Утешает одно: пока Кочевница, похоже, не воспринимает Агнешку как угрозу, а следовательно, и своего цепного пса спускает не на нее, а на меня. Может, для Агни действительно будет лучше, если я стану держаться подальше?

Додумать эту мысль до конца я не успеваю. Еще одно мерцание фантома – и он уже оказывается между мной и Агнешкой. А в моей голове вдруг мелькает мысль, что на сей раз полумерами (то есть просто вышибанием моего сознания обратно в физическое тело) не обойдется. Похоже, моя настырность достала-таки стража аномалии, и сейчас он просто сожжет мое сознание. Я рвусь прочь оттуда, к оставленной сознанием плоти (если та, конечно, все еще жива). Ухожу, петляя как заяц и укрываясь многослойными одеялами ментальных щитов. Импровизирую, само собой, поскольку технике исполнения подобных приемов меня никто не учил. Но его удар все равно меня достает. Не так сильно, как мог бы, но все же… Контроль над процессом я в этот миг утрачиваю полностью. Помимо ментального эквивалента боли у меня возникает жуткое и головокружительное ощущение падения в какую-то пропасть по спиралевидному туннелю. Следом за чувством пространства исчезает и чувство времени. Поэтому даже сложно сказать, сколько длится это падение. Но когда оно наконец заканчивается, остатки зрения отказывают мне окончательно, и все поглощает непроглядный мрак.

Владимир. Большая Московская улица

Я вернулся в реальность, словно вынырнул на поверхность после длительного заплыва под водой, – резко сел, весь в холодном поту, и стал жадно хватать ртом воздух. Алексей, сидевший рядом, встрепенулся.

– Слава Богу, ты пришел в себя! – проговорил он, с тревогой глядя мне в глаза. – Не думал, что тебя так сильно шарахнуло.

М-да, шарахнуло… Только не физически, а ментально. Как я устал от всех этих ясновидческих приступов! Они, конечно, полезны в практическом смысле, но если так будет продолжаться, и кони двинуть недолго!

– Ау! Есть кто дома? – Алексей щелкал пальцами перед моим лицом.

Я с трудом сфокусировал на нем взгляд. Голова болела нещадно.

– Что такое?

– Я спрашиваю: двигаться дальше сможешь?

Поднимался на ноги я осторожно: помнится, перед тем как меня вырубило и затащило в омут видений, мы попали в аварию… Итак, итоги ревизии моего организма: голова болела и кружилась, остальное просто болело, но переломов и вывихов, кажется, к великому моему счастью, не обнаружилось.

– Смогу, – ответил я. – Но за рулем отныне и впредь будешь ты.

– Кто бы спорил, – проворчал он. – Только руль придется искать новый, потому что этот ты в хлам ушатал. И хорошо еще, что нас не постигла та же участь.

– Прости… Меня здесь периодически накрывает.

– Видения?

– Да. Раньше они приходили во сне, а теперь ломятся в мозг независимо от моего состояния и времени суток.

В его глазах появилось что-то похожее на сочувствие.