Что я сделал ради любви - Сьюзен Элизабет Филлипс

Брэм глотнул виски и привстал:

— Помнишь, что я сказал вчера? Что мы играем по моим правилам. И регулярный секс — одно из этих правил.

Джорджи слишком хорошо знала его, чтобы изображать удивление.

— Это двадцать первый век, Скип. И мужчины не предъявляют сексуальных ультиматумов.

— А я предъявляю. — Он медленно поднялся с постели, напоминая в этот момент песочно-рыжеватого льва, готового броситься на добычу. — Я не собираюсь отказываться от секса, а это означает, что мне либо придется изменять тебе, либо заниматься тем, чем занимаются все женатые пары. И не волнуйся, теперь я уже не так увлекаюсь садомазо, как раньше. Не то чтобы я совсем бросил это дело…

Насмешливый тон казался еще более оскорбительным, чем откровенно грубое презрение, которое так хорошо помнила Джорджи.

Он снова поднес к губам стакан.

— Теперь в городе новый начальник полиции, и вы с папочкой лишились всех козырей. Играем новенькой колодой, и пришла моя очередь сдавать. — Он поднял стакан в издевательском салюте и исчез в коридоре.

Джорджи пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Она и раньше знала, что превратиться в целеустремленную женщину будет нелегко. Но ведь чековая книжка у нее, не так ли?! И она готова принять вызов. Определенно, абсолютно, положительно готова принять вызов.

Она была почти уверена в этом.

* * *

Брэм едва успел спуститься вниз, как в кармане шортов завибрировал мобильник. Прежде чем ответить, он ушел в самую глубь гостиной.

— Привет, Кейтлин.

— Так-так, — ответил знакомый гортанный голос. — Да ты, можно сказать, полон сюрпризов!

— Люблю вносить в жизнь пикантные нотки.

— К счастью, я догадалась включить телевизор прошлой ночью, иначе не услышала бы новости.

— Назови меня бесчувственным, но ты не входишь в первую десятку списка моих контактов.

Пока Кейтлин что-то вопила в трубку, Брэм смотрел сквозь стеклянные двери на веранду. Он любил этот дом. Первое место, в котором ему было тепло и уютно. По крайней мере он представлял, что именно таким должен быть дом, которого до этого у него никогда не было. Роскошные особняки, которые он снимал во времена «Скипа и Скутер», больше походили на студенческие общежития, потому что в комнатах вечно толпились его приятели. Многие вообще жили там по нескольку месяцев. Из компьютеров неслись треск, вопли и пальба или страстные вздохи: кто-то любил видеоигры, кто-то — жесткое порно. Повсюду были разбросаны банки из-под пива и обертки от фаст-фуда. И женщины… множество женщин. Некоторые из них были умными порядочными девушками и, возможно, заслуживали лучшего.

Рассеянно слушая упреки Кейтлин, Брэм прошел через задний холл, спустился на несколько ступенек вниз и оказался в маленьком просмотровом кинозале, который оборудовал сам. Чаз, должно быть, вчера ночью смотрела фильм, потому что в зале слабо пахло поп-корном.

Брэм глотнул из стакана и уселся в кресло с откидной спинкой. Белый экран напомнил о его нынешнем состоянии. Он профукал шанс всей своей жизни, когда сорвал съемки «Скип и Скутер» В точности как его старик, который проворонил в жизни все, что возможно. Что поделать, наследственность…

— Мне звонят по другой линии, милая, — перебил Брэм, когда его терпение окончательно лопнуло.

— Шесть недель, — парировала она. — Это все, что у тебя осталось.

Словно он мог забыть!

Брэм проверил сообщения и выключил телефон. Трудно винить Кейтлин за взрыв эмоций, но сейчас у него проблемы куда важнее. Узнав, что Джорджи собирается провести уик-энд в Вегасе, он решил последовать за ней. Однако игра, которую он затеял, внезапно приняла безумный оборот, которого никто не предвидел. И меньше всего он. Потому что ему и в голову не приходило жениться!

Теперь нужно понять, как обернуть эту фарсовую ситуацию в свою пользу. У Джорджи имеется тысяча веских причин ненавидеть его. Тысяча веских причин, чтобы сыграть на любой слабости, которую она сможет обнаружить. А это означает, что он может позволить ей увидеть только то, что она ожидает увидеть. К счастью, она и без того самого худшего о нем мнения, и он не намерен ничего менять.

Брэму было почти жаль Джорджи. Она человек мягкий, бесконечно добрый, так что это неравный брак. Она всегда выдвигала интересы окружающих на первый план, а потом винила себя, если эти же окружающие предавали ее, а вот он — эгоистичный, себялюбивый сукин сын, который вырос с пониманием, что должен заботиться о себе сам. Теперь, когда он наконец знает, чего хочет от жизни, следует добиваться своего любыми средствами.

У Джорджи Йорк нет ни единого шанса.

Джорджи приняла душ, сделала себе сандвич с индейкой и отправилась в столовую в поисках какой-нибудь книги. Центр комнаты занимал стоявший на восточном ковре круглый черный массивный стол на львиных лапах, испанской или, возможно, португальской работы, над которым висела медная мавританская люстра. Но столовая еще и служила библиотекой. По всем стенам, кроме той, в которую были врезаны выходившие в сад стеклянные двери, стояли доходившие до потолка книжные шкафы. Кроме этого, на полках красовались различные экзотические безделушки: колокольчики с острова Бали, обломки кварца, средиземноморская керамика и маленькие картины мексиканских художников-самоучек.

Дизайнер Брэма создал уютный, располагающий к приятному времяпрепровождению дом, но, судя по странным коллекциям, либо плохо знал Брэма, либо посчитал, что недоучка из чикагских трущоб вряд ли оценит его старания.

Джорджи отнесла богато иллюстрированный альбом с репродукциями современных калифорнийских художников в угол, к легкому кожаному креслу. По мере приближения вечера у нее становилось все тревожнее на душе. Может, Брэм не считал нужным составлять надежный план общения с прессой… в отличие от Джорджи? Необходимо было как можно скорее решить, где и как они вместе появятся на людях.

Джорджи отложила альбом и отправилась на поиски Брэма. И поскольку его нигде не оказалось, она направилась по гравийной дорожке, обсаженной бамбуком и высокими кустами, в гостевой домик.

Домик был не больше гаража на две машины, с такой же красночерепичной крышей и рыжеватой штукатуркой, как и главное здание. Два окна по фасаду были темными. Джорджи услышала, как в глубине дома звонит телефон, и свернула на более узкую тропинку, туда, откуда доносился звук. Свет падал из открытых стеклянных дверей на маленькое, усыпанное гравием патио, где стояли пара шезлонгов с зелеными парусиновыми подушками и несколько сингониумов в горшках. Стены были увиты лозами. Заглянув внутрь, Джорджи увидела уютный офис со стенами цвета паприки и бетонным полом, устланным ковром из руппии. На стенах висело собрание постеров — некоторые довольно обычные вроде Марлона Брандо в «Крестном отце» и Хамфри Богарта в «Африканской королеве», другие весьма редкие: Джонни Депп в «Бенни и Джун», Дон Чидл в «Отеле "Руанда"» и отец Мег в журнале «Калибр».