Греция в годы первой мировой войны. 1914-1918 гг. - Ольга Владимировна Соколовская

ставленника англо-французов может стать с течением времени неудобной. Демидов считал, что с возвращением к власти деятеля, пользовавшегося столь высоким покровительством в Париже и Лондоне, «Греция могла рассчитывать на незаслуженные ею приобретения взамен сомнительной пользы ее запоздалого содействия». В письме от 9 августа 1916 г. русский посланник пояснял, что «территориальное увеличение Греции с точки зрения русских интересов желательно лишь в той мере, которая требуется известным равновесием на Балканах и в Средиземном море». Поэтому он предлагал российскому МИД оказать поддержку партии независимых, которая будет иметь программу по внешнеполитическим вопросам, дружественную Согласию, а по внутриполитическим — пророялистскую, т. е. будет активно бороться с попытками свержения монарха. Демидов считал необходимым иметь в виду огромный авторитет короля в Греции, а также то, что без Венизелоса либеральная партия быстро распадется и державы останутся без точки опоры в стране. Правительство Великобритании также решило использовать в своих целях партию независимых, но в отличие от российского правительства оно указывало, что новая партия должна существовать лишь непродолжительное время после выборов. Цель этой партии «собрать как в фокусе» все проантантовские элементы в Греции, которые в то же время не являются венизелистами. Эта партия в силу своих основных программных положений: конституционализм, коллективность управления, «дело союзников — это дело Греции», — которые совпадали с программой Венизелоса, могла сотрудничать с либералами и в итоге привести к примирению короля с Венизелосом. Новый премьер Греции, выбранный из среды независимых, должен был приложить все усилия, чтобы с согласия короля (это подчеркивалось) вывести страну из состояния нейтралитета. На этом миссия «запасного» премьер-министра заканчивалась, а Венизелос, которому будет передана власть, должен продолжить дело, начатое им в 1910 г.

Начавшееся 17 августа 1916 г. наступление германо-болгарских войск, ожидавшееся позднее, создало критическое положение на Салоникском фронте. Стремительно продвигавшиеся германо-болгарские армии заняли Серры, Драму, Кавалу, одновременно охватив левый фланг сербо-французских позиций и перенеся линию фронта к Кожанам и Водене. При этом, согласно сведениям, полученным дипломатией Антанты из различных источников, не вызывавших сомнения, командованием противника намечалось дальнейшее продвижение на Ларису и Афины. Его целью было не только занятие стратегических пунктов на Салоникском театре, но также установление немецкого господства в Греции. Деятельность греческого генерального штаба (устройство складов оружия, взрывчатки, посылка вагонов навстречу германо-болгарским войскам и т. д.) свидетельствовала о содействии и искреннем сочувствии делу Германии. Вся совокупность сведений из Греции указывала на то, что греческие правящие круги постепенно уклоняются от соблюдения нейтралитета и превращают его во враждебный по отношению к державам Антанты. Несмотря на присутствие у власти «заведомо расположенного к Согласию человека», требования держав Антанты выполнялись вяло, «наталкиваясь на глухое сопротивление ближайших к королю сфер». Сильное ухудшение военного и политического положения держав Согласия на Салоникском фронте привело к изменению тактики западной, и прежде всего французской, дипломатии в Греции.

Союзники потребовали от правительства Греции удаления руководителей генштаба, высылки немецких агентов, а также оказания вооруженного сопротивления наступлению германо-болгарских войск, угрожая в случае невыполнения этих требований послать соединенную эскадру в Пирей и высадить десант для занятия Афин. Заявление Заимиса об отказе правительства сопротивляться оккупации греческой территории, в котором наряду с этим союзникам предоставлялась свобода в выборе дальнейших военных мер, свидетельствовало о полной неспособности греческого правительства проводить далее какую-либо самостоятельную политику.

28 августа в войну вступила Румыния, что произвело в Греции огромное впечатление; надежды короля и штаба на скорое приближение германо-болгарских войск не оправдались. Константин в связи с поворотом общественного мнения в пользу Антанты начал проводить более гибкую политику. В беседе с Демидовым, который выразил от имени российского МИД чувства доверия и симпатии к греческому королю, Константин полностью отрицал свою связь с немцами и намекал на возможность перехода Греции на сторону союзников.

Воспользовавшись благоприятной для Антанты обстановкой, в ночь на 1 сентября 1916 г. часть греческого гарнизона Салоник при содействии генерала Саррайля объявила о независимости греческой Македонии от афинского правительства. Как сообщала американская «Пост», «изменившие долгу присяги греческие офицеры вступили в ожесточенный бой с большинством гарнизона, сохранившим верность королю Константину. Генерал Саррайль во главе союзных войск выступил в роли примирителя и прекратил кровопролитие». Венизелистские депутаты с помощью англо-французских отрядов организовали антиправительственные мятежи на греческих островах — Лесбосе, Самосе, Икари, Кандии.

Учитывая некоторую перемену в настроении греческих политических деятелей и ранее враждебной союзникам афинской печати в результате румынского выступления и успешной контратаки союзников на Салоникском фронте, а также оживление деятельности Венизелоса, которому король передал через Заимиса «ободряющие национальные надежды слова», Е. Д. Демидов предложил союзным посланникам в Афинах отказаться от намеченных мер. Они, по его мнению, были запоздалыми и могли «лишь оскорбить (греческого. — О. С.) короля и поставить его правительство в трудное положение». Однако западные державы, побуждаемые, как писал Демидов, «соображениями политического господства», направили 1 сентября в Фалерскую бухту соединенную эскадру из 60 судов, приведенную в полную боевую готовность. Это ставило столицу Греции под угрозу пушек Антанты и являлось залогом выполнения требований Англии и Франции, предъявленных Греции 2 сентября. В ноте говорилось об установлении союзного контроля над почтой и телеграфом и необходимости удаления из Греции германских агентов. Российское правительство после некоторых колебаний присоединилось к своим союзникам.

Русское командование с самого начала войны дало единственно правильную оценку балканскому театру военных действий, отметив его большое стратегическое значение. Особо важным Салоникский фронт стал для русских с лета 1916 г. в связи с началом военных операций на Румынском фронте. Торгово-промышленная буржуазия России, тесно связанная с англо-французским капиталом и кровно заинтересованная в продолжении войны, оказывала сильное воздействие на царское правительство и с лета 1916 г. вынудила его поддержать французское правительство в греческом вопросе, считая необходимым наступление Салоникской армии. 2 июня Сазонов заверил французского посла в Петрограде М. Палеолога в том, что он «заранее согласен на все меры, какие Англия и Франция сочтут нужными принять по отношению к Греции».

В то время как российские и английские дипломаты следили за выполнением условий, писал Демидов, Франция «в качестве руководительницы союзнической политики в Греции... направляла, хотя и косвенным путем, страну к расколу и восстанию». Французская пресса разжигала неприязнь к греческому королю. В отличие от правительств России и Великобритании, считавших, что новый кабинет министров во главе с Н. Калогеропулосом, образованный 18 сентября[27], не в состоянии выполнить обязательства, принятые Грецией в ответ на требования союзников от 8 июня 1916 г., французские правящие круги поддержали его и открыто заявили о предпочтительности кабинета, который «развязывал руки союзникам». В своих