Дикая весна - Монс Каллентофт

– Ничего, – отвечает Лундин, в то время как непослушный локон падает ему на лоб.

Глава 16

Уже перевалило за четыре, когда Малин и Зак паркуют машину возле промзоны, которую байкеры из криминального мотоклуба «Членоголовые» называют своим домом.

С юга налетела низкая облачность, и теперь чистое майское небо окрасилось серыми тонами, от которых крепость мафии кажется еще более приземистой.

Егарваллен. Сонная промзона в нескольких километрах от Рюда. Несколько заброшенных мастерских, популярный пансионат для животных, клочок леса – и несколько зданий за высоким забором, принадлежащих мотоклубу, камеры наблюдения над двумя ржавыми створками железных дверей в кирпичной стене.

Звонок рядом с переговорным устройством.

Они звонят. Малин никогда не доводилось бывать внутри, однако она представляет себе открытое пространство с мототреком, несколькими мастерскими и потрепанным административным зданием.

Наркотики.

Шантаж.

Незаконное строительство.

Взыскание долгов, мошенничество, подлог. Ходят многочисленные и упорные слухи о том, чем занимаются «Членоголовые».

Заказные убийства.

Одного из лидеров «Ангелов ада» взяли в прошлом году в Гётеборге за убийство. Но в Линчёпинге полиции пока что не удалось ничего сделать ни с их филиалом «Членоголовые», ни с их соперниками «Лос Ребелс».

Усталый, хриплый голос в динамике:

– Кто вы такие и что вам надо?

Малин смотрит на двери и чувствует, что стоит перед неприступной крепостью зла.

Нельзя давать грязи закрепиться.

Потому что иначе она заполонит все.

Весь мир превратится в черную комнату.

Зак подносит к камере свое удостоверение.

– Полиция. Мы хотим поговорить с Диком Стенссоном. Он на месте?

Долгое молчание. Потом – треск в громкоговорителе, и двери со скрипом открываются. Малин убеждается, как хорошо ее представления соответствовали реальности. Большие мотоциклы в ряд перед двумя серыми зданиями мастерских.

Что за этими стенами? Какие дела там кроются? Что таится взаперти?

Обшарпанное офисное здание. Их встречают. Этакая бородатая обезьяна в кожаном жилете и клетчатой рубашке выходит им навстречу быстрыми, агрессивными шагами и произносит неожиданно мягким, дружелюбным тоном:

– Добро пожаловать в клуб «Членоголовые»!

Твердое, однако приятное рукопожатие.

Зак чуть заметно качает головой, когда они идут вслед за мужчиной в сторону офисного здания.

– Дик примет вас незамедлительно, – говорит мужчина и минутой позже оставляет их одних в приемной перед дверью из массива дуба. Если снаружи строение выглядит потрепанным, то внутри все с иголочки – стены приемной свежевыкрашены белой краской, в подвесной потолок встроены галогеновые лампы, а кожаные кресла выглядят современными и роскошными. Черная кожа кажется мягкой и упругой; Малин понимает, что они дорого стоят – и у нее возникает ощущение, что она пришла в гости к преуспевающему предпринимателю с хорошим вкусом.

Но вот дубовая дверь открывается, и низкий голос с упругими деловыми нотками и легким налетом скуки призывает их из глубины кабинета:

– Заходите!

Секунду спустя Малин видит Дика Стенссона в серой толстовке, сидящего за письменным столом перед большим тонким монитором. К вошедшим Стенссон обращается таким тоном, словно он финансовый консультант в каком-нибудь банке или страховой компании:

– Чем могу помочь?

На его узком волевом лице играет улыбка, и Малин ощущает всю тяжесть своего тела, когда опускается на один из двух стульев, поставленных посреди кабинета.

– Ты был вчера в банке, непосредственно перед взрывом. Так? – спрашивает Зак.

Дик Стенссон кивает.

– Именно так, – отвечает он. – Мне чертовски повезло, что я не попался под руку этим негодяям. Я успел дойти до замка, когда рвануло. Звук и там был слышен весьма отчетливо.

– Что ты делал в банке? – спрашивает Малин.

– Вносил деньги. Выручку некоторых наших отделений и личные средства. Ничего особенного. Проверял состояние своих фондов. У меня есть немного акций «Куртзон глобал». Могу рекомендовать.

– Директор банка Лундин сообщил нам, что ты имеешь обыкновение посещать банк в одно и то же время каждую неделю.

– Он заведующий филиалом, а не директор банка, – отвечает Стенссон. – Да, я человек с устойчивыми привычками.

Он откидывается назад в кресле, глаза его сияют.

«Он классно выглядит, – думает Малин. – Просто даже привлекателен во всей своей самоуверенности».

Привлекателен?

Взять себя в руки!

– Ты не боишься такой регулярности? – спрашивает Малин, и Дик Стенссон, ухмыляясь, переводит взгляд на нее, а потом изображает на лице удивление.

– А чего мне бояться?

– Регулярность делает тебя уязвимым.

Стенссон кивает.

– Но это показывает, что меня ничто не тревожит, не так ли? Что решаю в конечном итоге я.

Малин кивает, думает, что сидящий перед ней мужчина опьянен самим собой, считает себя непобедимым, и что-то такое в этом есть, что возбуждает в ней вполне физический интерес.

– Так ты не думаешь, что тот, кто подложил бомбу у входа в банк, на самом деле охотился за тобой? – спрашивает Зак.

– Мне это представляется очень маловероятным, – пожимает плечами Дик Стенссон, продолжая бегать пальцами по клавиатуре, словно ему срочно понадобилось ответить на важное сообщение, которое никак не может подождать.

– Почему маловероятным? – спрашивает Малин. – У тебя нет врагов?

– У меня нет врагов, – отвечает Стенссон и качает головой.

– Ты ощущал нарастание угроз в отношении тебя в последнее время?

– А почему в отношении меня вообще должны существовать угрозы? – спрашивает Стенссон.

– До нас дошли сведения об эскалации насилия между вами и…

– Как я уже сказал, я обычный честный предприниматель.

– Хватит всей этой болтовни, – произносит Малин. – Мы все трое прекрасно знаем, кто ты такой и чем занимаешься. Двух маленьких девочек нет в живых. Мы пытаемся выяснить, что произошло. Если у тебя есть хоть малейшая зацепка, выкладывай, иначе я стану паяльником у тебя в заднице – до самой могилы.

Дик Стенссон улыбается.

– Я смотрю, вы дамочка с темпераментом, – говорит он веселым голосом, и у Малин возникает острое желание перескочить через стол и свернуть нос этому клоуну, но она сдерживается.

– Спокойствие, только спокойствие, – произносит Зак стальным голосом, словно желая одновременно призвать к порядку Стенссона и успокоить Малин. – Так тебе нечего нам рассказать?

– Нет.

– Можешь быть уверен, что в ближайшее время мы проверим все твои делишки, – говорит Зак. – Будь уверен. Каждую бумажку.

– У полиции есть на это время? – Дик Стенссон снова улыбается. – И мне ничего не известно об этом Фронте экономической свободы.

– Так ты и о нем знаешь? – спрашивает Зак.

– В Интернете он во всех заголовках на первой странице.

– Ты видел что-нибудь необычное вчера на площади, обратил на что-нибудь внимание? – спрашивает Малин.

– Я видел девочек. Видел, как они ели сосиски, и подумал, что они такие милые… я люблю детей. И еще я подумал, что они слишком хороши для жизни на нашей жестокой планете. Помню, я именно так подумал, Малин.

Дик Стенссон смотрит прямо ей в глаза своими ледяными голубыми глазами. Его взгляд суров и холоден; она пытается найти в нем хоть каплю тепла и искреннего чувства, но ничего такого там нет.

– Вам следовало бы сосредоточиться на том, чтобы задержать этих активистов из Фронта экономической свободы. Ведь они признались, что это они.

– Мы работаем над этим, – отвечает Зак, и Малин видит, как он проклинает сам себя за то, что вообще ответил Стенссону, начал оправдываться за полицию перед этой свиньей.

– Спасибо. У нас все, – говорит Малин и поднимается.

Мы слышим двигатели, Малин.

Там, внутри, в мастерской.

Мы слышим, как они воют, словно ужасные голодные звери, слышим, как они поют свою звериную песню.

Здесь много закрытых дверей. Надо ли их открывать?

Теперь наши имена выложены в Интернете. На страницах газет. Все знают, кто мы такие.

Девочки Вигерё.

Мама.

Она дышит. Она борется. Мы пытаемся увлечь ее к нам, зовем ее, но она сопротивляется, хочет побыть еще там, где она сейчас, но скоро она придет к нам.

У нее жар. Ей снятся сны, в которых она видит наши лица и дяденек, которые не похожи на людей.

Дяденек, у которых очень мало качеств.

Мы зовем папу.

Мы видим человека в капюшоне, человека с рюкзаком на багажнике велосипеда.

Кто он, Малин? Он – наш страх? Или наша тоска по жизни… Еще, и еще, и еще!

Мы еще не успели, Малин, мы хотим еще пожить. Ты можешь подарить нам еще немного времени?