Вор и Книга Демона - David Eddings

На следующий день они помирились, и жизнь пошла обычным чередом. В тот вечер она закатила ему на ужин настоящий пир. Он понял, что это был жест примирения, поэтому расхваливал кушанья после каждого съеденного кусочка.

Потом, когда они улеглись спать, она довольно долго умывала ему лицо.

— Ты вчера сказал правду? — промурлыкала она.

— Что именно я такого сказал? — спросил он.

Она тут же прижала уши.

— Ты сказал, что любишь меня. Это правда?

— Ах это, — сказал он. — Конечно, правда. Не стоило и спрашивать.

— Ты мне не лжешь?

— Зачем мне лгать?

— Зачем? Ты же величайший в мире лжец?

— Ну спасибо, дорогая.

— Не зли меня, Альтал, — предупредила она. — Все мои четыре лапы сейчас обвиты вокруг твоей головы, так что будь со мной повежливей, если не хочешь, чтобы я натянула твою физиономию тебе же на затылок.

— Я буду паинькой, — пообещал он.

— Тогда скажи это еще раз.

— Что сказать, дорогая?

— Ты знаешь — что!

— Хорошо, котенок, я люблю тебя. Тебе от этого лучше?

Она потерлась мордочкой о его щеку и замурлыкала. Времена года сменяли друг друга, как всегда, хотя здесь, на макушке мира, лето было коротким, а зимы длинные, и после того как они сменились много раз, прошлое, казалось, забылось, превратившись лишь в смутное воспоминание. Тем временем незаметно проходили дни за днями, а Альтал по-прежнему бился над Книгой. Он начал все чаще проводить время, уставившись на освещенный купол, размышляя о тех странных вещах, которые открыла ему Книга.

— Что с тобой? — раздраженно спросила однажды Эмеральда, когда Альтал сидел, почти не глядя в Книгу, которая лежала перед ним на гладкой поверхности стола. — Ты даже не можешь сделать вид, что читаешь.

Альтал положил руку на Книгу.

— Просто в ней говорится о том, что мне непонятно, — ответил он. — Я пытаюсь это постичь.

Она вздохнула.

— Скажи мне, что это, — сказала она покорно. — Я тебе объясню. Ты все равно не поймешь, но я все же объясню.

— Знаешь, ты иногда говоришь обидные вещи.

— Конечно. Я делаю это нарочно. Но ты ведь все равно любишь меня?

— Думаю, да.

— Ты думаешь?

Он усмехнулся.

— Вот я тебя и расшевелил, правда?

Она прижала уши и зашипела на него.

— Не сердись, — сказал он, почесывая ей за ушами. Потом он снова взглянул на строчку, которая его волновала. — Если я правильно прочел, здесь говорится, что все сотворенное Дейвосом имеет в его глазах одинаковую ценность. Означает ли это, что человек значит для него не больше, чем какая-нибудь букашка или песчинка?

— Не совсем так, — ответила она. — На самом деле это означает, что Дейвос не думает о каждой отдельной частичке созданного им мира. Для него важно все в целом. Человек — это только маленькая часть целого, и он приходит в этот мир совсем ненадолго. Человек рождается, проживает свою жизнь и умирает за такой короткий срок, что горы или звезды даже не замечают, как это происходит.

— Это печально. То есть мы ничего не значим? Дейвос даже не будет скучать по нам, когда последний из нас умрет?

— Вероятнее всего, он будет скучать. Дейвос все еще помнит о тех живых существах, которые жили раньше и которых теперь уже нет.

— Тогда почему он дал им умереть?

— Потому что они исполнили свое предназначение. Они выполнили то, ради чего были рождены, и Дейвос дал им уйти. Кроме того, если бы все, кто жил раньше, жили бы и по сей день, не было бы места для нового.

— Рано или поздно это произойдет и с людьми, правда?

— Это не совсем так, Альтал. Другие существа принимают мир таким, как он есть, а человек его изменяет.

— А Дейвос руководит нами в этих изменениях?

— Зачем ему это нужно? Дейвос не тратит сил напрасно, дорогой. Он дает толчок, а потом идет дальше. Все ошибки, которые ты совершаешь, целиком на твоей совести. Не ропщи за это на Дейвоса.

Альтал протянул руку и взъерошил ей шерсть.

— Мне хотелось бы, чтобы ты больше так не делал, — сказала она. — После этого приходится всегда приглаживать шерсть заново.

— Зато тебе есть чем заняться в промежутке между сном, Эмми, — сказал он ей и снова погрузился в чтение Книги.

ГЛАВА 6

Прошлое тем больше стиралось из памяти Альтала, чем больше он читал Книгу. Теперь он умел уже прочитывать ее от начала до конца, и делал это настолько часто, что мог наизусть пересказывать длинные отрывки. Чем больше все это врезалось в его память, тем больше изменялось его представление о мире. То, что казалось ему важным до того, как он пришел сюда, в Дом на Краю Мира, теперь утратило свою значимость.

— Неужели я был так ничтожен, Эм? — спросил он свою спутницу в один из вечеров ранней осенью одного из бесконечных годов.

— О чем именно ты говоришь, дорогой? — спросила она, рассеянно намывая свои ушки.

— Я был уверен, что я величайший вор в мире, но на самом деле я всегда был просто заурядным разбойником с большой дороги, который бил людей по голове, чтобы украсть одежду.

— Да, совершенно верно. И что ты об этом думаешь?

— Я мог бы сделать больше за свою жизнь, правда?

— Именно для этого мы здесь, дорогой, — сказала она ему. — Хочешь ты этого или нет, нам придется сделать больше в нашей жизни. Я беру это на себя. — Она посмотрела на него в упор своими таинственными зелеными глазами. — Думаю, пора научить тебя пользоваться силой Книги.

— Что значит «пользоваться»?

— С помощью Книги ты можешь совершать некоторые вещи. Как ты думаешь, откуда появляется по вечерам твой ужин?

— Тебе лучше знать, Эм. С моей стороны, наверное, было бы невежливо совать нос в такие дела.

— Вежливо или невежливо, но тебе придется этому научиться, Альтал. Некоторые слова в Книге имеют значения действий — такие как «рубить», «копать» или «резать». Если ты знаешь, как пользоваться Книгой, эти действия ты можешь совершать с ее помощью, вместо того чтобы самому гнуть спину. Поначалу, когда ты будешь совершать эти действия, тебе нужно будет прикасаться к Книге. Но после некоторой тренировки это уже не понадобится. То же самое можно будет делать, лишь думая о Книге.

— Но ведь Книга всегда будет находиться здесь?

— В этом-то все и дело, дорогой. Книга должна оставаться здесь. Выносить ее в мир небезопасно, а ты должен будешь выйти отсюда, чтобы совершить некоторые дела.

— Да? Какие дела?

— Пустяки — спасти мир, сделать так, чтобы звезды оставались на небе, где и должны быть, следить, чтобы время не останавливалось, — вот такие дела.

— Ты разыгрываешь меня, Эм?