Невеста авантюриста - Луиза Аллен

Квин накинул ей на плечи шаль, едва коснувшись пальцами ее платья, и открыл перед ней высокую дверь, ведущую на террасу. Ветер был мягким и несильным и приносил лишь ароматы зелени и листвы из глубины сада, а запах моря оставался где-то далеко. Мелодичные птичьи трели, казалось, разливались, словно тягучее ароматное масло, услаждая слух и чувства.

– Как чудесно! – промурлыкала Лина, когда Квин взял ее под руку и повел на ровную лужайку.

Какое-то время они шли молча, ничем не нарушая тишины. Она подумала о том, что с ним легко, и тотчас резким движением выпрямила голову, почувствовав, что она предательски клонится к его плечу, словно в нем скрыт неведомый магнит.

Но даже красота пейзажа, посеребренного лунным светом, не могла надолго унять тревог, что мучили ее. «Грегор собирается в Лондон. Не услышит ли он там что-нибудь о сапфире Толхерста? Не прочтет ли объявление о розыске светловолосой молодой девушки по имени Селина? И почему до сих пор так и нет вестей от тетушки Клары?»

– Что он вам сделал? – спросил Квин таким невозмутимым тоном, словно говорил о погоде.

– Кто? – Лина почувствовала, что она в опасности.

– Ваш муж.

– Мой… – «Он думает, что я замужем?» – Мой муж?

– Да. Я полагаю, он и есть тот человек, от которого вы сбежали и скрываетесь. – Квин плотнее прижал к себе ее руку. – Сначала я никак не мог разобраться в вас, Селина. Вы не невинны, но и определенно не распущенны. Затем я понял, что вы, должно быть, замужем.

– Ах вот что… И что же заставило вас думать, будто я скрываюсь от кого-то?

– Интуиция. Я и сам был в бегах и скрывался, а этого, как правило, достаточно, чтобы почувствовать, когда кто-то другой делает то же. Он избивал вас? Или принуждал? – Голос Квина звучал сдержанно, но она услышала скрытые нотки гнева, и на сердце у нее стало теплее.

– Он принуждал меня, – сказала она, стараясь придерживаться как можно ближе к истинному положению дел. – Он был вдвое старше меня и… – Она не смогла сдержать дрожи, пробежавшей по телу при воспоминании.

– И старик Саймон приютил вас.

– Да. Он некогда знал мою тетушку, а она сейчас нездорова. Я не могла оставаться у нее, и она написала ему обо мне.

– Хаддон не ваше настоящее имя?

Она замотала головой.

– Так как же вас зовут?

Она отреагировала так же.

– Вы не доверитесь мне? Нет, полагаю, нет; я прошу у вас слишком многого, если вы действительно так напуганы мужчиной. Но я надеюсь хотя бы на чуточку доверия с вашей стороны, Селина.

Они дошли до края лужайки, где под раскидистым дубом стояла скамья.

– Присядем ненадолго?

Не проронив ни слова, она позволила отвести ее к скамье, думая лишь о том, к чему все это приведет. Квин сел подле нее и взял ее за руку.

– Я подумал, быть может, вы согласитесь стать моей возлюбленной.

Увлекшись разговором о ее жизненных сложностях, Лина позабыла о непосредственной опасности.

– Нет! – Она вскочила, резко высвободив руку. Она ожидала, что Квин предпримет осторожные попытки соблазнить ее, но столь откровенный вопрос ошеломил ее. – Да как вы смеете? Вы хотите разрушить мою жизнь? – Разволновавшись, она сделала несколько шагов прочь, но затем в порыве повернулась к нему, как раз когда он поднялся со скамьи. – Глупый вопрос! Ну конечно, вы хотите.

– Вы разрушили свою жизнь, когда сбежали от мужа, – прямо сказал Квин.

– В этом не было моей вины, – возразила Лина.

Квин пожал плечами:

– Боюсь, мир видит это в несколько ином свете.

– Так же как и вы, я полагаю.

– Я принимаю мир таким, какой он есть.

Он оперся плечом на опору беседки, увитой розами. Он был так близко и так далеко от нее. В лунном свете, среди пения соловьев, в экзотических восточных одеяниях он был подобен герою «Тысячи и одной ночи».

– Нет, это не так, – возразила она. – Вы заставляете мир быть таким, каким он нужен вам. Вы отказались следовать традиционным устоям, подчиниться тому, чего от вас ожидали, и жениться на дочери лорда Шерингема. Где бы вы ни появились, там тотчас рождаются возмутительные слухи и сплетни. У вас нет чувства ответственности ни за что и ни за кого, кроме Грегора, насколько я успела заметить. Мужчины нередко ведут себя подобным образом, и это считается романтичным и обворожительным, – продолжала она. – Стоит женщине выказать хотя бы сотую часть такой независимости, и она тотчас приобретает широкую репутацию скандальной, никчемной падшей женщины.

– Я сказал лишь, что мир сочтет вашу жизнь разрушенной, – в ответ на ее тираду заявил Квин. – Я вовсе не говорил, что я считаю вас никчемной или распущенной.

– Но я непременно стала бы такой, проведи с вами хоть одну ночь.

– Я очень на это надеюсь, – сказал он с откровенной улыбкой, не заметить которую даже в лунном свете было невозможно.

– Бог мой! Вы невыносимы! Я не собираюсь спать с вами. У меня и так уже достаточно проблем, не хватало еще быть вашей любовницей.

– Мы еще не обсуждали условий, – сказал он и, скрестив руки на груди, с улыбкой смотрел на нее сверху вниз. Судя по всему, негодование оказалось проигрышной тактикой, так как его это, очевидно, только подзадоривало. Впрочем, это происходило в большинстве случаев. – Вы еще можете передумать.

– Здесь нечего обсуждать.

– Я буду очень и очень щедр.

– Если бы я сказала «да», то мы могли бы решать, стану я дешевой шлюхой или дорогой куртизанкой. Но поскольку я не собираюсь становиться никакой шлюхой вовсе, то этот вопрос теряет всякий практический смысл.

– Не стоит употреблять это слово, Селина. – Квин, нахмурившись, сурово посмотрел на нее. Ну вот, кажется, и она преуспела в своей задаче пощекотать ему нервы, не так ли? Быть может, в конце концов, и он был не вполне искренен. – Я ведь попросил вас быть моей любовницей, а не дарить свою благосклонность всем моим знакомым.

Они стояли чересчур близко друг к другу, а потому она чувствовала себя некомфортно, даже несмотря на то, что он стоял спокойно, просто сложив руки на груди.

– То есть финансовые договоренности, о которых вы упомянули, не делают меня шлюхой?

Лина представления не имела, как ей хватает выдержки, чтобы стоять перед ним и вести этот спор, метко отвечая на каждую его реплику. Видимо, во времена своего отчаянного бегства из дома викария она и приобрела этот несгибаемый стержень, который позволял ей стоять на своем до последнего и достойно вести любой спор и борьбу.

– Брак – это тоже своего рода финансовая сделка, – заметил Квин.

Лина оставила свои мысли и снова сосредоточилась на человеке, стоявшем перед ней.

– Или, быть может, вы вышли замуж по любви? Что-то не похоже на то.

– У меня не было выбора, когда я совершила этот поступок, – подавленно проговорила она. «Но он у меня был; я могла вновь убежать, но я осталась и попыталась сделать хоть что-то для своей тетушки и ее девушек. Нет, я больше не маленькая, беспомощная мышь…» – Меня заставили, угрожая при этом другим, дорогим мне людям. А замужество – это вещь постоянная и неизменная, по крайней мере, так должно быть. Ведь от этого зависит безопасность и благополучие детей…