Командир легендарного крейсера - Николай Руднев

— Так не бывает. Всеволод Федорович! Сначала объявляется война, затем приводятся в движение

■вооруженные силы, а уж потом начинаются боевые действия. Таковы незыблемые международные за-• коны!

Руднев поспешил переменить тему разговора.

— А что пишут из Петербурга, если не секрет? — спросил он.

— Требуют более частых сообщении, а тут связь страдает.

— А нет ли инструкции на случаи военных действий?

— На этот счет ничего не имею,— покачал головой Павлов.

Затем вызвали лейтенанта Климова, уточнили с ним потребности в деньгах и провианте для десанта, и Руднев, распрощавшись, поспешил к ночному поезду, чтобы вернуться на «Варяг».

2

Командиры стоявших на рейде кораблей часто встречались, отдавая долг вежливости. Руднев внимательно прислушивался к разговорам во время таких свиданий. Старший на рейде англичанин Бэйли держал себя подчеркнуто официально, американец явно неприязненно. По-иному вел себя француз Виктор Сэнес. Его прямая натура уроженца солнечного Прованса располагала к себе. Сэнес несколько раз, правда, с большой осторожностью, советовал Рудневу покинуть корейские воды. Он говорил:

— С?иШег ТсЬепюи1ро, 1*а1г с1е се рог1 пе уои$ согтеп! раз, моп сЬег сарИате Роибпеу! !.

Впоследствии Руднев часто повторял эту многозначительную фразу...

С итальянским командиром Бореа у- командира русского крейсера тоже сложились хорошие отношения и они часто бывали друг у друга.

Вполне понятно, с каким вниманием относился Руд-

1 Уходите из Чемульпо, воздух его предсн нам. дорогой капп тан Руднев! (франц.).

нев к японскому командиру Мураками, который с первых же дней знакомства проявил к нему прямо-таки подобострастное отношение. Он вкладывал в приветственные поклоны необыкновенное старание, сопровож-

Крспсср «Паскаль».

дая их характерным шипением в знак особого уважения.

8 января Мураками устроил на крейсере «Чиода» парадный обед в честь командиров международной эскадры, стоящей в Чемульпо. Руднев был в числе приглашенных. Во время обеда японец особенно за ним ухаживал, не переставая говорить о добрососедских отношениях между обеими «дружественными» державами и о том, как ему приятно быть в одном порту вместе с «Варягом».

Если до этого заискивание Мураками Руднев расценивал как попытку отвлечь подозрение русских от японских военных приготовлений, то после этого приема он. вернувшись на «Варяг», прямо предупредил офицеров о коварных замыслах японцев. Он разгадал (и в этом ему помог сам Мураками своей болтовней) стремление японцев во что бы то ни стало задержать «Варяг» в Чемульпо, чтобы захватить русский крейсер как первый приз воины.

Поздно вечером того же дня на «Варяг» прибыл из Сеула Павлов. Он долго беседовал с Рудневым. Главной темой служила операция, предпринятая Рудневым. Дело в том. что накануне он получил от Павлова шифрованную телеграмму о том. что правительство Корен сообщило миссии о десяти японских кораблях, замеченных в районе Мокпхо. Видимо, они держали курс на Чемульпо. Так как корабли здесь не появились. Руднев пришел к заключению, что они намереваются осуществить десант в бухте А-Сан. Ее расположение совпадало с курсом кораблей. От бухты было недалеко до Фузанской железной дороги, а там рукой подать и до Сеула. Будучи у Павлова, Руднев изложил ему своп соображения и получил разрешение действовать. В тот же день он отправил канонерскую лодку «Кореец» на разведку в А-Сан. В 8 часов вечера канонерка вернулась, и Беляев доложил Рудневу в присутствии Павлова, что никаких следов десанта не обнаружено.

После ухода Беляева Павлов сообщил неприятную весть: поступление денег из Петербурга прекратилось. На этом свидание закончилось.

Снова потянулись напряженные дни. В Чемульпо и Сеуле продолжалась лихорадочная деятельность японцев. Они беспрепятственно хозяйничали во всей стране, невзирая на объявленный Кореей нейтралитет.

В расписание учебных занятий Руднев вводил новые темы, всемерно поддерживая боевую готовность личного состава. Чтобы не привлекать внимание посторонних. занятия на палубе были отменены и перенесены во внутренние помещения крейсера.

А из Порт-Артура по-прежнему никаких известий...

21 января «Чиода» встал ближе к выходу в море, рядом с «Талботом». Руднев немедленно вызвал ротных командиров и обратил их внимание на поведение японского крейсера. Очевидно, такую позицию «Чнода* занял для осуществления какой-то операции против русских кораблей.

Встретившись в тот же день с командиром «Талбота» Бэйли, Руднев поинтересовался причиной передви-женин японского корабля. Бэйли заявил, что она ему не известна, хотя, как старшин на рейде, не мог не знать ее. Этот факт еще больше убедил Руднева в наличии общих интересов у Бэйли и Мураками. Он помнил, какое деятельное участие принимала Англия в создании японского флота. Этим именно и объяснялись согласованность действий английского и японского командиров.

Руднев немедленно послал Старку шифрованную телеграмму о готовящемся уходе крейсера «Чиода», затем отправился в Сеул и сообщил о том же Павлову/ Тот лишь беспомощно развел руками.

3

Пока Руднев строил предположения, с какой стороны готовится удар, в Петербурге все еще скрипели дипломатические перья «высоких договаривающихся сторон». А между тем японское правительство, полностью закончив подготовку к войне своих вооруженных сил и ресурсов, с нетерпением выжидало удобного момента для внезапного, разбойничьего нападения. Царское правительство, само долго тяготевшее к войне, вдруг оказалось охваченным нерешительностью.

Еще в декабре 1903 года японский флот был разделен на три эскадры. Командующий флотом и первой эскадрой вице-адмирал Того Хайхачнро, давно закончив последние боевые приготовления, ждал только приказа генерального штаба. В своем сейфе он хранил тщательно разработанные планы боевых операций, направленных на достижение господства на море.

Большая часть кораблей русской эскадры отстаивалась в это время на незащищенном внешнем рейде Порт-Артура. Они прикрывались малочисленными береговыми батареями, дальнобойность которых значительно уступала артиллерии японского флота. Штаб русской эскадры имел лишь несколько неутвержденных вариантов плана морских операций на случай! воины. Главнокомандующий вооруженными силами Алексеев инструкций флоту от царя так и не дождался.

Среди русских морских планов особой ограниченностью страдало мобилизационное расписание отдельных кораблей, застигнутых войной в иностранных портах. Первыми жертвами этого расписания и явились погибшие крейсер «Варяг» и канонерка «Кореец», разоруженные в китайских портах канонерки «Маньчжур» и «Сивуч».

В Чемульпо в эти предгрозовые дни было тихо. Обычное оживление японцев на берегу заметно упало. Проводившиеся ими работы подошли к концу. Только слежка за русскими офицерами на берегу стала еще более беззастенчивой.

— Именно сейчас нужно быть особенно бдительными и с особым вниманием наблюдать за рейдом! —повторял Руднев.

Муракамн уже не стремился к встречам с Рудневым. Видимо, японский командир считал свое задание выполненным. Паровой катер с «Чиода» непрерывно сновал между крейсером и пристанью, высаживая офицеров, направлявшихся в японское консульство.

24 января в Чемульпо прошел первый слух о разрыве дипломатических отношений между Россией и Японией. Руднева об этом уведомили командиры иностранных судов.

Руднев немедленно телеграфировал Павлову: «Слышал о разрыве дипломатических отношений, прошу сообщить сведения», и Витгефту: «Достигли слухи о разрыве дипломатических отношений. Вследствие частой задержки депеш японцами прошу сообщить, было ли нам приказание о дальнейших действиях. «Чиода» готовится уйти...»

И на этот раз Порт-Артур молчал, зато Павлов прислал ответ, до крайности удививший Руднева: «Слухи о разрыве распускаются здесь частными лицами. Никакого сколько-нибудь достоверного подтверждения этих слухов не получено. Было бы весьма желательно повидаться с вами, переговорить».

Так незадачливый дипломат реагировал на события, не оставлявшие сомнений в опасности, нависшей #ад русскими кораблями в Чемульпо. •

Утром 25 января Руднев с первым поездом отбыл в

Сеул. Оказалось, что Павлов по-прежнему никаких известим не имеет и потому по-прежнему бездействует.

Руднев не мог равнодушно наблюдать самодовольную беспечность посланника и с трудом сохранял корректность. Он настойчиво убеждал, что русской миссии надо покинуть Корею, пока еще есть возможность проскочить в Порт-Артур на «Варяге» и «Корейце».