Похвала Глупости - Дезидерий Эразм Роттердамский

они похожи на тех людей, которые до такой степени заносчивы, уязвимы и вспыльчивы, что лучше вовсе не иметь с ними никакого дела и быть как с чужими.

Культ Глупости. Храм Глупости – вселенная

Но, возразят мне, ведь у Глупости нет ни жрецов, ни храмов. Ну да, я уже говорила, что не могу надивиться подобной неблагодарности. Впрочем, по доброте моего характера, я отношусь к этому довольно благодушно, да, признаться, даже и не желала бы для себя особого культа – по примеру прочих божеств. Что мне, в самом деле, добиваться воскурений, или щепотки муки, либо кусочка козлятины или свинины, когда и без того все смертные, без различия наций, поклоняются мне в такой форме, которая и со стороны богословов встречает полное одобрение? Что же, мне завидовать Диане, которую умилостивляют человеческой кровью? Что касается меня, то полагаю, что воздаваемое мне поклонение представляет собой идеал богопочитания: все носят меня в сердце своем и своими нравами, всей своей жизнью являются лучшими моими выразителями и истолкователями. И из христианских святых не многие окружены подобным почитанием. Множество людей ставят зажженные свечки перед образом Богородицы, часто среди бела дня, когда вовсе нет нужды в освещении; зато как мало таких, которые стараются подражать ей чистотой жизни, кротостью, любовью к неземному! А ведь в этом и состоит истинное и наиболее угодное небожителям почитание их. Да и зачем желать мне храма, когда вся вселенная мой храм? И какой другой храм может сравниться с этим по своему великолепию? И к чему мне жрецы, когда все люди поголовно являются моими усердными жрецами? Ведь, наконец, не так уж я глупа, чтобы добиваться для себя высеченных из камня или красками намалеванных изображений, которые иногда даже вредят религии, благодаря тому что глупцы и тупицы обожают вместо святых их изображения; это похоже на то, как иной викарий отбивает приход у своего настоятеля. У меня же – так я думаю – столько собственных живых статуй, сколько на свете людей: каждый из них – мой живой образ, хочет он того или нет. Стало быть, мне решительно нечего завидовать прочим богам, если тот или другой из них почитается в том или другом уголке земли, в те или другие определенные дни в году; таковы: Феб, которого чтут родосцы, Венера, имеющая свой культ на Кипре, Юнона – в Аргосе, Минерва – в Афинах, Юпитер – на Олимпе, Нептун – в Таренте, Приап – в Лампсаке. Мне лишь одной вся вселенная приносит вседневно обильные жертвы.

Почет, воздаваемый Глупости. Зрелище людской глупости

Иному может показаться, что в словах моих больше самомнения, чем правды. Хорошо, присмотритесь к жизни людей, и вы наглядным образом убедитесь, насколько они все обязаны мне и в каком почете нахожусь я у всех, начиная с сильных мира сего и кончая последним из маленьких людей. Нам нет нужды останавливаться на представителях всех слоев общества: это было бы слишком долго; достаточно будет остановиться лишь на представителях более видных и влиятельных классов: по ним легко будет судить и об остальных, тем более что масса ведь и без того, бесспорно, целиком мне принадлежит. Проявления глупости в ней до того многообразны – можно сказать, что каждый день приносит с собой какую-нибудь новинку в этом отношении, – что для осмеяния всех их не хватило бы и тысячи Демокритов, не говоря уже о том, что потребовался бы еще особый Демокрит для осмеяния этих последних. Трудно себе представить, сколько развлечения, сколько забавы и потехи доставляют ежедневно люди богам, обыкновенно посвящающим свои трезвые дообеденные часы выслушиванию людских препирательств и прошений. Но когда, угостившись нектаром, они теряют и способность и охоту к серьезным делам, тогда, усевшись на самой верхушке неба, начинают они со своей высокой позиции наблюдать за тем, что делают люди: нет для них усладительнее этого зрелища! Боже бессмертный, что за комедия – весь этот разноголосый гомон глупцов! Говорю это на основании личных впечатлений, так как иногда мне тоже случается бывать в обществе поэтических богов. Чего-чего тут не насмотришься! Вон, один умирает от любви к бабенке и тем более в нее влюбляется, чем менее встречает от нее взаимности. Тот женится на приданом, вместо жены. Этот торгует собственной невестой. Другой – ревнивец – не спускает со своей половины беспокойного взгляда. Иной, по случаю траура, творит тысячи глупостей; призывает, например, наемных лицедеев, чтобы они изобразили в лицах его печаль. Другой плачет на могиле тещи. Этот все, что только ему удается набрать, валит в свой желудок, хотя вскоре ему предстоит, быть может, изрядно голодать. Иной считает верхом благополучия валяться в постели и плевать в потолок. Другие вечно в хлопотах и тревогах о чужих делах, а о своих забывают. Есть и такие, что в долгу как в шелку и накануне банкротства чистосердечно воображают себя богачами. Другой находит высшее счастье в том, чтобы жить как нищий, лишь бы оставить богатое состояние своему наследнику. Этот, из-за ничтожной и неверной прибыли, рыщет по морям, бравируя волны и ветры и рискуя жизнью, которую, однако, ведь не купишь потом за деньги. Тот предпочитает искать обогащения в войне, вместо того чтобы проводить жизнь дома в покое и безопасности. Есть и такие, что самый верный путь к обогащению видят в том, чтобы подмазаться к бездетным старичкам. Нет недостатка и в таких, которые стремятся достигнуть той же цели, превратившись в милых дружков богатеньких старушек. Всего забавнее для зрителей-богов видеть, как зачастую попадают в сети те, которые ставят сети другим. Но нет людей глупее и гнуснее купцов. Из всех людских профессий торговля есть самая гнусная, потому что имеет своей целью такую низкую вещь, как корысть; к тому же вершится она при помощи самых гнусных средств: обмана, лживой божбы, мошенничества, обвешивания и обмеривания. Несмотря на это, купцы имеют глупость считать себя первыми людьми только потому, что пальцы у них унизаны золотыми кольцами. И нет у них недостатка в льстецах и подлипалах, которые всячески льстят им, даже титулуют «достопочтенными», в надежде, что таким путем и на их долю перепадет крупица неправедно нажитых теми богатств. Или взять пифагорейцев, которым до такой степени представляются общими все материальные блага, что они считают себя законными наследниками всего, что плохо лежит. Есть люди, которые богаты лишь в собственном воображении и, грезя сладкими сновидениями, считают этого вполне достаточным для своего счастья. Некоторые находят удовольствие казаться богачами на людях, а дома скряжнически голодают. Один торопится