Дьявольские Карты - Макс Ренуар

- Здравствуйте, - сказал я, не зная с чего начать разговор с этой строптивой на взгляд красоткой.

- Привет, - ответила она и жеманно повела плечами. Я присел возле нее на стул.

- 49 -

- Как вас зовут?

- Рут.

- Вы не артистка?

- Вот еще. К чему мне это, - пренебрежительно ответила она и, закинув ногу на ногу, стала покачивать их со стороны в сторону.

- Я свободная от всяких дел и прихотей женщина, - гордо сказала она. - Я люблю тишину и уединение.

- И себя, - добавил я за нее. Она удивленно вскинула на меня свои нежно-голубые глаза.

- Ну что же, и себя. Говорят, что невозможно сказать самой себе в зеркало без улыбки, с полным сознанием правоты “Ах, какая я красивая” три раза подряд. А я могу…

- И что же из этого следует?

- А то, что я достаточно знаю себе цену, - заявила она.

- Не слишком ли дорого вы себя оценили? - спросил я ее, не в силах сдержать улыбку. Она презрительно взглянула на меня и ничего не ответила.

- Не хотите со мной разговаривать?

- Не хочу говорить на эту тему, - ответила она.

- Давайте поговорим о чем нибудь другом. Ну, например, о вашей жизни. Расскажите о себе.

- Мне нечего рассказывать. Вот я тут вся. Такой меня создали.

- А кто создал? Люди?

- Зачем все? Один, конечно, художник.

- И вы ничего в жизни не видали еще, не слышали?

- Что за вопрос, - возмутилась она, поднимаясь с дивана. - Вы мне неприятны.

- Извините меня за назойливость. Еще один вопрос.

- Ну.

- Вы уйдете или останетесь?

Она недоуменно глянула на меня.

- Хотя бы потому, что это моя квартира, а вы мне тоже не приятны.

Она закусила губы и тень смущения пробежала по ее лицу.

- Я вам не нравлюсь? - испуганно спросила она, заглядывая мне в глаза. Мне не хотелось обижать ее, но я хотел самодовольной девчонке дать урок.

- Вы мне совсем не нравитесь, - твердо ответил я и, отвернувшись от нее пошел стелить постель.

- А как же… - растерянно произнесла она. - Ведь все говорили, что я красавица, все восторгались мною. Как же вы… Вы врете, - вдруг злобно сказала она. Ее лицо снова приняло надменное выражение и она ехидно улыбалась.

- Зачем я буду врать, - спокойно ответил я, продолжая стелить постель. - Возможно, все другие вам врали, а вы верили. Теперь, когда я вам сказал вам неприятную правду, вы обвинили человека во лжи. Это не делает вам чести.

- Они врали… - удивленно прошептала она. - Все врали. Но разве я не красива, - она подбежала к зеркалу, - у меня красивые ноги и стройная талия, у меня ровный нос и красивые губы, у меня высокая грудь и широкие бедра. Чем же я не красива? - уже более спокойно и, с усмешкой недоверия ко мне, закончила она.

- Чем? А тем, - ответил я, - что ваша красота буднична, что в вас нет ничего, что могло бы привлечь взор и внимание мужчины, отличающие вас от тысячи других красавиц. Тем, что ваша талия не так уж совершенна, как вам кажется и ее изуродовала не одна складка жира.

- 50 -

- Нет у меня жира, - со слезами воскликнула она, - где у меня жир? Покажите.

Мне с трудом удалось отыскать что-то похожее на складку, чтобы подтвердить свои слова. Рут была в отчаянии.

- А разве ноги не красивы?

- И ноги не шедевр. Они толсты и не рельефны. А грудь, которой вы так восторгаетесь, не что иное, как два безобразно жирных выступа, - разошелся я. - Нос ваш расплющен, глаза водянистые и ресницы редкие, как выщипанная щетка.

- Замолчите, - взвизгнула Рут, бросаясь на диван. Ее плечи вздрагивали от безудержного рыдания. Я не стал ее успокаивать и лег на кровать. Девушка долго еще всхлипывала, наконец, успокоившись спросила:

- А что же мне теперь делать?

- Ничего.

- Но меня не будут теперь любить мужчины.

- А разве вы их любите?

- Я… Нет, но они должны любить меня. Я же женщина.

- Это ни о чем не говорит. Вы не единственная женщина.

Она опять захныкала. Я притворился спящим.

- Ну и пусть не любят, - сказала она и подсела к зеркалу. - Нос расплющен, ноги толстые, грудь жирная… - шептала она.

Затем она бросилась ко мне, став перед кроватью на колени, заговорила, жарко дыша мне в лицо.

- Миленький, ну что же теперь мне делать? Я хочу, чтобы меня любили и, чтобы ты меня полюбил.

Я глянул на ее заплаканную мордашку из-под ресниц. Вся спесь с нее слетела. Она выглядела жалкой и униженной.

- Лезь ко мне в кровать, - строго сказал я.

- Как, прямо одетая?

- Разденься.

Она торопливо стащила с себя свитер и сбросила трусы. Я едва смог скрыть восторженный трепет, охвативший меня при виде ее голого тела. Она, безусловно, была великолепная и ее пышные большие груди с розово-коричневыми сосками могли свести с ума кого угодно. Она юркнула ко мне под одеяло, преданно глядя мне в глаза, прижалась всем телом к моему боку.

- Можно, я тебя поцелую? - спросила она. Я кивнул головой. Рут с величайшим искусством и страстью прильнула к моим губам. Я обнял ее и почувствовал, как упруго сжались подо мной ее придавленные груди. Уже без всяких разговоров и отступлений я принялся ее ласкать, ощупывая бархатную кожу ее живота и бедер. Рут таяла в сладострастной истоме, безропотно отдавшись моим рукам. Встретив такую покорность, я возгорелся желанием получить от нее чего-нибудь необыкновенного и поэтому, выскочив из-под одеяла, сунул свой член к ее лицу. Она недоуменно посмотрела на меня, не понимая чего я от нее хочу.

- Возьми его себе в рот.

Она смущенно улыбнулась.

- Возьми, не бойся.

Она осторожно, двумя пальцами, взяла мой член и, приоткрыв свои губы, положила его к ним. Сначала робко, а потом все более и более непринужденно она сосала его, причмокивая и вздыхая. Я склонился немного назад и достал рукой до ее промежности. Раскрыв пальцами ее половые губы и сунул туда ребро ладони и стал медленно и нежно тереть

- 51 -

ее горячую и влажную мякоть, чувствуя конвульсивные содрогания ее сильного и красивого тела. Но вот сладость стала нестерпимой, сознание затуманилось похотью. Двигая своим членом в ее губах, как во влагалище, я чувствовал упругое сопротивление языка. Рут закрыла глаза и шумно дышала носом, извиваясь всем телом. Вдруг огненная стрела дикого наслаждения поразила все мое тело и из члена в рот мощной струей ударил поток семени. Рут поперхнулась и закашлялась. В изнеможении я свалился на кровать и все еще натирал ее возбужденный клитор. Она рычала и вертелась от наслаждения, размазывая по лицу густые потоки моей плоти. Она кончила через минут пять и, склонившись на до мной, спросила: