Бойцовый кот - Павел Мамонтов

Андрей поднырнул под копьё, отшиб собственной секирой вражий топор, а навстречу второму выбросил руку. Ремешок кистеня обвился вокруг древка оружия. Андрей дёрнул его на себя «распечатывая» противника и уже занося свою секиру для удара…

Удар щитом по рёбрам вышиб из лёгких воздух. Казаков вслепую махнул топором, но он увяз в умело подставленном щите. Поворот – и оружие Андрея вывернулось из ладони. Что-то твёрдое, но не железное ударило по голове.

Звон гладко отполированного древка, звон в голове – и свет для Казакова померк.

Удар ледяной воды в лицо заставил прийти в себя. Андрей почувствовал, вернее, ощутил онемевшие руки, связанные за спиной. За них и дёрнули, так что ему волей-неволей пришлось встать. Осмотревшись, он понял, что стоит то ли где-то на рыночной площади, то ли около небольшой пристани. Народу собралось изрядно, только торговать никто не собирался. Центром внимания и, по ходу, главным номером аттракциона был именно Андрей. Сейчас перед ним стояли ну очень солидные мужи. Явно не дренги, почти всем за сорок. Бороды лопатами, ручищи толщиной как у Андрея ноги, взгляды матёрых волков. Одеты все в дорогущие в здешних местах бархат и атлас. И каждый был буквально увешан золотыми и серебряными украшениями. Из них ближе всех к Андрею стоял уже весьма старый викинг. Седобородый, с изрядным брюхом, которое туго обхватывал широкий пояс, расшитый жемчугом, с висевшими на нем двумя мечами. Рукава алой рубахи были закатаны, и на голых предплечьях можно было разглядеть кроме золотых и серебряных браслетов множество шрамов. Рот седобородого кривился, но скорее не из отношения к Андрею, а от ещё одного шрама, тянувшегося от скулы и уходящего куда-то в бороду.

По бокам и сзади Андрея стоял народ попроще, тоже воины, кое-кто даже в броне, но не так богато одетые. Позади молча топтались женщины и дети.

– Хорошо же ваше гостеприимство, – бросил пробный «камень» Андрей.

Удар сзади по почкам возвестил, что аудитория к диалогу не расположена.

Андрей сквозь зубы выпустил воздух, сдерживая боль. Он бы упал, если бы ударивший его не поддержал за связанные руки.

– Ты не гость, ты – чужак, – рявкнули откуда-то сбоку.

Седобородый пока молчал. Уже хорошо.

– И как же вы определяете кто – гость, а кто – чужак? – согнувшись, потому что распрямиться никакой возможности не было, спросил Андрей.

Новый удар! По копчику! Андрей повис на связанных руках, и лишь вспышка боли уже в суставах заставила его подняться.

– Ты чужак – это всякому видно, – пояснил голос.

– Моя мать словенка, но я не чужак. Я плыл на корабле купца Вогена Олафссона, он разбился о камни. Боги помогли мне спастись. Я выбрался на сушу и искал ночлег.

– Тогда почему ты убегал?

– Когда ко мне подкрадываются, я либо дерусь, либо… отступаю. Ко мне подбирались несколько воинов, если бы они спросили меня, кто я, – я бы ответил. А так я решил…

– Сбежать, – ехидно поправил говоривший, он присел напротив Андрея, и тот хорошо его разглядел: кудрявый голубоглазый блондин, весь в веснушках. – Но ты всё равно напал на нашего воина.

– Не напал, – поправил Андрей, – я не знал, кто передо мной, а он не представился. Тогда я оглушил его голыми руками, чтобы меж нами не пролилась кровь.

– Враньё! – В поле зрения Казакова вошёл третий персонаж. В кожаных штанах и льняной рубахе, он был заметно ниже остальных хирдманов, но больше ничем от них не отличался: так же был мускулист и бородат. Андрей его не сразу узнал, поскольку при их первой встрече он был со щитом и в шлеме. – Ты пролил кровь.

Андрей усиленно зашевелил мозгами, хотя, когда всё тело ноет от боли, это не просто, но всё-таки сообразил:

– Как я мог пролить кровь? Я тебя не ударил ни ножом, ни секирой. Ни даже кистенём.

– Ты ударил меня в нос, – викинг указал на свой уже пару раз сломанный орган обоняния. – И у меня пошла кровь.

– Ха, тоже мне рана для воина. У женщин каждую луну идёт кровь, никто же не говорит, что их боги ударили.

Старшие хирдманы рядом с седобородым захохотали. Не все, но многие. Большая же часть собравшихся хранила молчание. А викинг, предъявивший претензии Андрею… у него стали такие глаза, что бешеный медведь рядом с ним показался бы образцом человеколюбия. Он молча потащил из чехла нож, сделал шаг к Андрею.

– Убери нож, Скегги, – это сказал седобородый, таким голосом, которому именно хочется подчиниться, и хирдман подчинился сразу же. Даже не выказал огорчения, надо полагать, был уверен, что ещё сможет «пообщаться» с Казаковым.

– Как тебя зовут? – продолжил допрос вождь викингов.

– Карскур Градиссон.

– Ты один спасся с корабля?

– Нет, нас было двое, я и брат Вигго. Когда я очнулся утром, его рядом не было, не знаю, куда он делся.

«Если Влад спел им другую легенду, мне звиздец», – подумал Андрей.

– Когда, ты говоришь, разбился твой корабль?

– Четыре дня назад. Ещё двое суток я к вам пробирался по лесам.

Вождь покивал и резко спросил:

– Это ты убил Торанина Белку?

Андрей вытаращил глаза:

– Я не знаю никакого Торанина Белку и не посмел бы посягнуть на жизнь твоего человека, если бы только он первым не начал меня убивать. Клянусь всеми богами. Вот он свидетель! – Андрей кивнул на хирдмана, которому он разбил нос.

Седобородый смерил Казакова недоверчивым взглядом.

– Ладно, Хрунольв, отведи его пока в сарай, потом решим: в трели его взять или кишки на столбе вытянуть.

Казакова потянули за руки.

«Веди себя будто ты герой саги», – вспомнил он слова Хьярти.

– Постой, вождь, – выкрикнул он. – Я родился свободным человеком. Свободным и умру. Воином. Если ты не веришь моим словам и готов попрать законы богов – дай мне оружие и позволь умереть с честью.

– Видели мы, какой из тебя воин, – пробасил за спиной тот, кто держал Андрея за руки, видимо Хрунольв.

– Если со мной сладили трое хирдманов – это не значит, что я плохой воин. Дайте мне оружие и испытайте меня, – ответил Казаков.

– Давай его испытаем, дядя, – предложил рыжеволосый викинг справа от седобородого.

Он единственный был действительно молод, облачён в стальной панцирь и по-настоящему красив. Что по современным меркам, что по меркам викингов. Рыжая, аккуратно причёсанная и заплетённая в косицы грива волос, благородные черты лица, синие глаза. Взгляд если не добрый, то тёплый, с лёгкой хитринкой и при этом выражающий абсолютную уверенность в себе.

– Давай испытаем его, – рыжеволосый подёрнул плечами, и блестящий от жира панцирь издал слабый стук.