Воды дивных островов - Моррисон Уильям

Но тут старик снова вышел на свет, неся в руках бочонок и деревянную чашу грубой работы; и подошел он к Заряночке, и опустился на землю, и велел ей сесть рядом, и молвил:"Может быть, я услышу больше нежного твоего голоса, после того, как милые твои губки прикоснутся к краю чаши". С этими словами он налил чашу доверху, и протянул ее Заряночке; и ло! - то был прозрачный добрый медовый напиток. Девушка отпила немного, и, по правде говоря, осталась весьма довольна; и воспряла духом. Тут отдала она чашу старцу, твердо отказываясь от новой порции. Что до хозяина дома, он осушил чашу до дна, все время глядя поверх края на гостью, а затем налил себе еще, и еще, и еще. Однако же, хотя следовало ожидать, что добрый мед развяжет его язык, и понесет старец всякий бессвязный вздор, тот, напротив, повел речи еще осмотрительнее, и сделался еще менее многословен, и еще более учтив и важен, чем изначально. Но, в конце-концов, он и в самом деле перестал узнавать Заряночку, и кто она есть такая, и принялся говорить церемонно да выспренно, словно бы обращался к баронам и графам, и знатным дамам; но вдруг голова его откинулась, он упал лицом вниз, и сознание покинуло старца.

Сперва Заряночка испугалась, что хозяин дома скончался или близок к смерти; девушка опустилась перед ним на колени, и приподняла его голову, и принесла воды, и спрыснула его лицо. Но тут заметила она, что старец дышит достаточно ровно и что губы его и щеки почти не побледнели, и поняла гостья, что все с ним в порядке, просто сила медового напитка взяла над ним верх. Потому Заряночка уложила старика поудобнее, и поднялась на ноги, и огляделась по сторонам, и увидела, что неподалеку играют дети, а более ничего нет поблизости; одни только птицы щебечут в кустарнике либо перепархивают нетерпеливо по своим делам от места к месту. Тогда ножки ее и ступни словно бы сами собою повернули девушку в сторону берега, где стояла Посыльная Ладья, и Заряночка двинулась туда торопливо, но стараясь при этом ступать как можно тише. Сердце беглянки неистово билось от страха, что ей помешают, а глаза озабоченно всматривались в кустарник и заросли, словно опасалась она, как бы не появился оттуда враг, знакомый или новый.

Но теперь воля девушки стала вполне ясна ее ногам, и принесли они беглянку к кромке воды и к длинной песчаной косе, далее которой расстилалась водная гладь, поблескивая в знойном и безветреном вечернем воздухе. Девушка легко взошла на борт, и пробудила Посыльную Ладью, совершив кровавое жертвоприношение, и та повиновалась ей, и стрелой понеслась на юг.

Когда проснулась Заряночка на следующее утро, солнце стояло высоко, лодка по-прежнему стремительно неслась по волнам, но впереди уже показалась земля: зеленый остров невысоко поднимался над водою, словно редкостной красоты луг раскинулся на озерной глади; деревья, что в изобилии росли тут и там, радовали глаз. А среди деревьев, неподалеку от берега, возвышался огромный дворец, белоснежный и прекрасный, словно бы только что отстроенный, с великолепными шпицами и украшенными резьбою покатыми крышами.

Но вот, наконец, нос лодки уткнулся в тростники и камыши у кромки воды, и Заряночка, не мешкая, сошла на берег, и сладкое благоухание луга, на который ступила скиталица, воскресил перед взором девушки образ Зеленого Острова, с которым так давно распрощалась она.

Но теперь, едва оказалась странница на твердой земле, снова охватил ее страх, и колени ее подогнулись, так, что с трудом устояла она на ногах: так опасалась девушка снова оказаться в ловушке. При первом же взгляде на роскошную обитель испугалась Заряночка, что поджидает ее там какая-нибудь заносчивая и жестокая леди, и не найдется добросердечных дев, чтобы спасти ее.

Заряночка осмотрелась по сторонам, и не увидела на всем зеленом лугу ни мужчины, ни женщины, ни тягловой скотины, ни дойной коровы или козы; взор различал только маленьких обитателей кустарника да полевицы, что стояла в цвету, да птиц, что шныряли в траве либо распевали на ветвях.

Тогда подумалось девушке, что следует идти вперед, иначе, чего доброго, поручения своего она не исполнит; и Посыльная Ладья может и не повиноваться скиталице, ежели не пройдет она испытания до конца; потому Заряночка с замирающим сердцем двинулась к дому.

Вскоре оказалась девушка на крыльце белоснежного дворца, так и не встретив по пути ни души, и не услышав даже голоса человеческого; и, позабыв о страхе, весьма дивилась Заряночка великолепию помянутого дома и новехонькому его виду; ибо походил дворец на цельный цветок, пробившийся из-под земли, и каждая деталь его подчеркивала и усиливала красоту прочих деталей; и столь изумлял новизной он, что могло показаться, будто каменщики сняли леса только вчера; однако же благоуханные садовые цветы у подножия стен нимало не были смяты.

И вот поднимается Заряночка по крыльцу к завешенному входу в огромную залу; и остановилась девушка ненадолго, и отдышалась, дабы успокоиться и взять себя в руки перед встречей со знатными, могущественными владыками, коих ожидала она застать внутри. Так собралась Заряночка с духом; одно только смущало ее, а именно, что из просторного и роскошного зала не доносилось не звука, так, что даже подумалось скиталице, а уж не покинули ли дворца его былые правители.

Гостья коснулась рукою двери, и дверь с легкостью распахнулась перед гостьей, и вошла она, и в самом деле увидела внутри нечто новое. Ибо по всей длине зала и поперек тоже расставлены были столы, а за столами сидело без числа народу, и руки пирующих протянуты были к ножу и блюду, к тарелке и кубку; однако такая тишина царила в зале, что трели птиц, доносившиеся из дворцового сада, оглушали девушку, словно голоса детей Адама.

Тут заметила гостья, что все собравшиеся, от знати, восседавшей на возвышении до поставленных повсюду слуг, - все это были женщины; ни одного мужа не различала Заряночка со своего места; все до единой были хороши собою, а многие просто прекрасны; щеки пирующих алели, глаза сияли, и волосы струились вниз роскошной волною. Так стояла скиталица долго, не смея пошевелиться, но ожидая, чтобы какая-нибудь из дам заговорила бы и все повернули бы головы к вновь вошедшей. Но никто не повернулся, никто не произнес ни слова. И среди этого безмолвия ужас девушки усилился несказанно, и столь тяжким бременем лег на сердце, что в конце-концов силы бедняжку оставили, и она рухнула на пол без сознания.

Когда Заряночка снова пришла в себя, и обморочный бред рассеялся, заметила она, что, судя по положению солнца в окнах, пролежала она в таком состоянии долго, скорее все два часа, нежели один; и сперва закрыла девушка лицо руками, сжавшись в комочек, чтобы не видеть безмолвной залы, ибо царила в ней прежняя тишина. Затем медленно поднялась Заряночка, и шуршание ее платья и легкие ее шаги громом отдались в ушах девушки. Снова оказавшись на ногах, посланница укрепила свое сердце, и двинулась к центру зала, дивясь еще более, чем прежде. Ибо когда приблизилась она к восседающим за столом дамам, и прошла мимо прислужниц, задевая их краем платья, заметила гостья, что ни одна из них не дышит, и поняла, что не говорят они и не движутся, потому что мертвы.

Первым побуждением девушки было немедленно убежать, но снова воспомнила она о своем поручении, и направилась в конец зала, к самому возвышению; и там, близ высокого стола, увидела она нечто новое. Ибо стояли там погребальные дроги, разубранные золотом и пурпурными тканями, а на них возлежал высокий муж, король, судя по виду, при поясе и короне; а подле погребальных дрог, у самого изголовья, застыла на коленях королева, - на редкость прекрасно сложенная, облаченная в парчу и жемчуга; она заломила руки, лицо ее искажено было страданием и болью. А поперек груди короля лежал окровавленный меч; и еще заметила Заряночка, что в то время как леди казалась живой и цвет лица ее ничуть не поблек, король был бледен, словно воск, и щеки его впали, а глаза закрыли плакальщицы.