Отверженный III: Вызов (СИ) - Опсокополос Алексис

— Мы подошли совсем близко к раскрытию всех этих преступлений, — ответил Валуев. — Мы полагаем…

— Я это уже слышал! — кесарь перебил главу КФБ. — Не надо лишних слов, потратьте силы на поиски.

— Прошу прощения, Александр Петрович! — неожиданно взял слово Глебов. — Похищение детей — это, бесспорно, ужасное происшествие. И я понимаю, что наш генеральный прокурор, как любящий дедушка, рвёт и мечет. Но я не понимаю, зачем он внучку отдал в реабилитационный центр? Неужели председатель дворянского собрания Москвы не мог просто поручить кому-нибудь отвезти девочку в Новгород? Зачем было отправлять её через центр?

— Вы хотите от меня получить ответ на этот вопрос, Родион Степанович? — удивился кесарь.

— Это скорее риторический вопрос, — ответил глава администрации. — Но он у меня возник сразу же, когда я узнал, что среди детей в реабилитационном центре была внучка Воронцова.

— Так ведь традиции и правила, — вздохнув сказал Милютин. — Жители Московской и Петербургской областей не могут напрямую поступить в большинство учебных заведений столицы. Только через реабилитационные центры. Хотя Воронцов вполне мог передать через центр документы, а внучку отправить с персональной охраной. Но, видимо, решил не выделяться, чтобы не говорили, что председатель дворянского собрания для своей внучки делает исключения. Там-то на самом деле проблем нет — сели в комфортабельный автобус да доехали до Новгорода за четыре часа по скоростной федеральной трассе. Если бы не…

Иван Иванович тяжело вздохнул, а кесарь не удержался, чтобы его не «поддеть»:

— Если бы. Вот это «если бы» всё и портит.

— А что касается правил, — продолжил Милютин. — Анна Алексеевна уже несколько раз писала в министерство образования и просила их изменить. Им почти сто лет. Это анахронизм. Они мало того что устарели, так ещё и унизительны для студентов из Москвы и Петербурга. Но, мне кажется, в министерстве кому-то очень нравится существующий порядок.

— Я сегодня же поговорю с министром, — сказал кесарь. — И дам задание подготовить реформы в образовании. Надо менять этот подход, тут я с Вами согласен. Многое надо менять. Но всё же на первом месте у нас сейчас поиск детей по горячим следам. Есть у вас хоть какие-то зацепки?

— Есть, — ответил Глебов. — На трассе под Саратовом на стоянке грузовиков нашли брошенную фуру, внутри неё находился автобус, в котором везли детей.

— Под Саратовом? — удивился кесарь. — Это куда детей везут? Не в каганат ли?

— Никто не знает, Александр Петрович, — продолжил глава КФБ. — Автобус пустой. Детей из него высадили явно раньше, чем пригнали туда фуру. На стоянке сделать это незаметно не получилось бы, очень уж она оживлённая. Собственно, поэтому и обнаружили автобус — обратили внимание, что фура простояла полдня без водителя. Решили проверить, не угнана ли, вызвали полицию. Фура, кстати, полностью экранирована, поэтому мы и потеряли автобус из видимости, как только его туда погрузили.

— К сожалению, мы вынуждены признать, что особо нам эта информация пока не помогла, — сказал Милютин. — Где из автобуса высадили детей и куда повезли, мы ещё не выяснили. А повезти могли куда угодно. Я вполне допускаю, что автобус специально бросили к юго-востоку от Москвы, чтобы нас запутать, а детей могли увезти на север или на запад. Но мы сейчас подняли на поиски вообще всех, кого только можно.

— Да уж, Иван Иванович, — покачав головой, произнёс Романов. — Таких провалов у Вас ещё не было.

— Никаких не было, Александр Петрович, — заметил Милютин. — Это первый за все годы службы.

— Зато какой!

Глава столичного КФБ благоразумно решил не отвечать на последнюю реплику кесаря, вместо него высказался его руководитель.

— Позволю себе заметить, что вины Ивана Ивановича в случившемся немного, — сказал Глебов. — Нас не переиграли случайно или по причине нашей плохой подготовки. Преступники каким-то образом узнали про наши планы и просто всё время шли на шаг впереди.

— А что это, как не ваша недоработка, Игорь Денисович, если злоумышленники узнали про ваши планы? — спросил кесарь.

— Нельзя всего предусмотреть, — ответил глава КФБ. — Можно максимально минимизировать риски, но полностью убрать их нельзя. Мы не снимаем с себя ответственности, но несогласны, что это произошло в силу недостаточной проработки операции.

— Но как преступники узнали про операцию, если она была, как Вы говорите, хорошо проработана?

— Варианта два: или среди тех, кто готовил операцию, есть предатель, или Егор на чём-то прокололся. Возможно, за ним следили, или ему в голову залезли, когда готовили к отправке. Сейчас можно строить любые версии, но очень бы хотелось, чтобы информация ушла не от нас.

— Я очень на это надеюсь, — добавил Милютин. — Это даёт надежду, что преступники не знают про Романа.

— Но они знают, что засланный казачок есть, а значит, будут проверять каждого ребёнка с особой тщательностью, — заметил кесарь.

— Но это всё равно оставляет Роману шансы, — ответил Милютин. — А если среди тех, кто участвовал в подготовке операции, есть предатель, то шансов у Андреева нет.

Некоторое время все молчали, затем Глебов сказал:

— Конечно, рисковые они ребята — под нашим носом такое провернуть.

— Не такой уж там был и риск, — возразил Милютин. — Они знали, что на территории Московской области мы их трогать не будем. Поэтому могли там делать что угодно.

— И, видимо, им очень нужны дети, — сказал Валуев. — Возможно, не только одарённые, раз всех забрали.

— Или просто не было возможности разделить, — заметил кесарь.

— Неодарённых могли оставить в автобусе, — сказал глава КФБ. — Но их забрали. Значит, нужны. По крайней мере, хочется в это верить, ведь в таком случае все дети остались живы. Кстати, мы нашли водителя. Точнее, он сам нашёлся.

— Живой? — удивился кесарь.

— Невероятно, но да. Его ещё на пути в Москву остановили, как он думал, дорожные полицейские. Но это оказались одарённые участники похищения. Они обездвижили водителя и выбросили в овраг. Возможно, и не собирались ему жизнь оставлять — просто живучий оказался. Пролежал почти сутки и пришёл в себя.

— А что камеры в Московской области показывают? — спросил кесарь. — Вам орки предоставили доступ к записям?

— Да, сразу же, — ответил Валуев. — Наши специалисты все записи отсмотрели. Камеры по трассе стоят через каждые пять километров. В какой-то момент автобус исчез: под одной камерой проехал, а под следующей уже нет. Но это выяснили уже слишком поздно, лишь когда просматривали записи. Сейчас тот район прочёсывают. Но, вообще, моё мнение — систему надо менять и детей перевозить с охраной, чтобы ничего подобного больше не случилось.

— Чтобы ничего подобного больше не случилось, систему надо менять радикально, — произнёс Романов. — Сразу же после выборов займёмся этим. Хватит уже сдавать детей в реабилитационные центры будто какой-то неликвид. Когда я стану императором, одним из первых указов запрещу выбраковку и дискриминацию детей по цвету ауры.

— Это было бы замечательно, Александр Петрович, — сказал Милютин. — Но боюсь, этот указ будут игнорировать в Петербурге.

— Император на то и император, чтобы держать в руках серьёзные рычаги влияния, и в отличие от кесаря или президента, он имеет законное право лишать титула. И мы будем лишать всех, кто откажется от своих детей из-за другого цвета ауры. Лишать весь род по восходящей линии. Или мы уничтожим эти предрассудки, или Россия развалится на части. А глядя на то, что сейчас происходит в Петербурге, я понимаю, что разваливаться она начнёт совсем скоро, если мы не будем ничего делать, чтобы предотвратить этот процесс.

— Да, в Петербурге сейчас сложная ситуация, — согласился Валуев. — Она накалена просто до предела.

— Ну мне можете не рассказывать, — сказал Романов. — Час назад звонил Вяземский и сообщил, что уже практически не в состоянии контролировать ситуацию. Подстрекатели работают, народ злой, выходит на улицы, силовики недовольны. Полиция отказывается исполнять обязанности, присоединяется к бастующим. Из центра подразделения вводить опасно — ещё нам не хватало столкновений между петербургскими и федеральными частями МВД.