Сокровище Джунаида. - Михаил Шалаев.

Ну и ладно. Одной проституткой больше, одной меньше — какая разница?

— Она спит, — сказал он слуге. — Потом проснется.

— Да? — Реза глядел на него, как на бога. — Спит?

— Да, спит. Только не надо ей мешать. Пускай поспит.

— Пускай, — согласился Реза. Ужас на его лице уступил место облегчению. Что-то он все-таки понимал.

Сердар прикрыл покойницу простыней и отправился к холодильнику — поискать что-нибудь на завтрак. Может, оно и к лучшему, что Реза свернул ей шею. Во-первых, платить не надо, во-вторых, если что, никому никогда про них не расскажет. Правда, соседи их, наверно, видели… Ну и черт с ними. Сегодня же вечером уехать — и никаких вопросов. А потом пускай ищут…

Они вместе с Резой покинули квартиру ближе к вечеру, чтобы встретиться с Мурадом, который, по договоренности, должен был выйти после работы прямо к пивной. Они прождали совсем недолго — минут через пятнадцать Мурад, опасливо оглядываясь, подошел к назначенному месту, нервно помахивая своим неизменным черным портфелем. Сердар коротко посигналил ему. Архивист дернул головой, заметил «форд» и торопливо направился в их сторону.

Он забрался на заднее сидение, боязливо покосился на Резу и расстегнул портфель. Из его недр он извлек схваченные скрепкой листки и протянул их Сердару:

— Вот…

Сердар взял бумаги, которые были подлинными — это было ясно безо всякой экспертизы. От них, кажется, даже до сих пор пахло пустыней, порохом, кровью… Сердар, взяв документы в руки, на некоторое время задумался. Неужели вот этот листок держал в руках его великий прадед?…

Но, впрочем, времени на сантименты не было. Он полностью переключился на письмо и быстро прочитал указания насчет «двуногого старика», конского волоса, верблюда и птицы, потом поднял страшный взгляд на Мурада, будто заподозрил, что он утаил от него самое главное.

— Это что такое? — угрожающе вопросил Сердар.

— Письмо… Оригинал, — ответил несчастный работник архива.

— Я сам вижу. Но тут же понять ничего невозможно!

Мурад только развел руками, показывая, что он здесь ни при чем.

Сердар задумался. Как жаль, что прадеда так неожиданно разбил паралич! Если бы он оставил свои записи, то сейчас, наверно, не пришлось бы гадать, распутывая его иносказания. А теперь что делать?

— Где хоть эти колодцы находятся?

— Там, на западе, — махнул рукой Мурад.

А Сердар только сейчас сообразил, что он вообще не знает ни дорог, ни местных правил, да и с языком у него туговато…

— Ну, я пойду? — раздался робкий голос алкоголика-интеллигента.

— Куда? — очнулся потомок правителя Хорезма.

— Да я вообще-то пивка попить…

— Нет. Ты поедешь с нами.

— Зачем? — в полном шоке отшатнулся Мурад.

— Я должен все увидеть на месте. На случай, если ты что-то утаил…

— Да что я мог утаить? — Мурад в ужасе прижимал к груди свою светлую шляпу.

— А вот там и посмотрим… — Сердар уже твердо решил, что возьмет Мурада с собой. Ему необходим был человек, знающий местные условия и порядки, чтобы мог внятно объясниться с полицейскими, которые густо понатыканы на дороге, и вообще помог беспрепятственно добраться до места. А потом видно будет, что с ним делать. Может, отпустить, а может, уложить в яму из-под клада, тайной которого он торговал… Странно: чем дальше Сердар углублялся на территорию чужого государства, тем крепче становилась его уверенность, что клад по-прежнему лежит в песках у колодцев Аджикуи. Он приказал слуге держать пьяницу-интеллигента покрепче и решительно направил машину на запад, на выезд из города.

Полицейские посты действительно раза три останавливали старенький «форд», пока они в быстро надвигающихся сумерках достигли Кизыл-Арвата. Всякий раз Мурад выбирался из «форда» и, борясь с искушением заявить о собственном похищении, демонстрировал тупым гаишникам свою архивную «ксиву», объясняя, что иранские гости — ученые, приехали разыскивать древние рукописи. Вопроса о том, какие такие «рукописи» могут быть в пустыне, у постовых почему-то не возникало, зато доверие к официальным документам (каковым являлась «ксива») и ученым из братского Ирана было безграничным. Они благополучно миновали все полицейские заслоны.

В Кизыл-Арвате на скорую руку перекусили в придорожной столовой, где им дали котлеты с макаронами и компот, под завязку заправили бензином бак и залили еще две канистры. Мурад предпринял попытку отыскать хоть бутылку пива, но горящий нетерпением Сердар его попытки пресек и вновь погнал старенький, но удивительно прыткий «форд» на запад, в сторону Небит-Дага.

Доехали уже далеко за полночь и остановились на убогой главной площади города, не зная, что делать дальше. Мертвенно-синие фонари на столбах заливали улицу зыбким унылым светом, нигде не светилось ни единого окошка, обратиться за ночлегом было некуда. Потоптавшись вокруг машины, Сердар злобно плюнул и снова сел за руль:

— Переночуем за городом. А то здесь полиция может привязаться…

Они выехали туда, где к дороге подступали большие барханы из чистого желтого песка, встали на обочине. Здесь Сердар откинул сиденья, и они с Мурадом кое-как устроились на ночлег, а Реза бросил на песок кусок кошмы и тут же уснул мертвым сном. Хозяин же его, напротив, долго ворочался, а когда наконец задремал, ему стали сниться кошмары, в которых страшный одноногий старик гонялся за ним по барханам, удивительно ловко прыгая на костыле. Сердар, наоборот, увязал в песке и никак не мог от него убежать. В конце концов старик догнал его, но ничего плохого не случилось: инвалид усадил Сердара на песок и, навалившись плечом, стал рассказывать, что сам отрезал себе ногу, чтобы никто не нашел клад Джунаида.

— Все ведь ищут двуногого, — хихикал старик. — А я их обманул… Поэтому, как клад найдешь — не забудь, половина моя. А не отдашь — я тебе тоже ногу отрежу…

Сердар кивал, соглашался, но страшный инвалид никак не отставал:

— Только это не все, чтобы ты клад нашел, нужно тебя еще поцеловать… — и потянулся к нему толстыми мокрыми губами.

Сердар отбивался как мог, слабой рукой пытался отпихнуть рожу старика, оказавшуюся на ощупь не то ворсистой, не то шерстяной, и наконец проснулся. А проснувшись, дико заорал — уже не во сне, а наяву. Жуткая морда, просунувшись в открытое окно «форда», тыкалась в лицо правнуку Джунаида, шлепая отвислой нижней губой. На его вопль подскочил Реза и самоотверженно кинулся на верблюда, пытавшегося выкрасть из «форда» краюху хлеба, оставшуюся от вчерашнего ужина. Он лупил его кулаками по ребрам, пока верблюд наконец не вытащил голову из окна и пустился наутек с недовольным ревом.