Золотая сетка - Корреа Эстрада

Тут Серега снял с шеи шнурок с какой-то хитро свинченной ладанкой, раскрыл ее, достал бумажку и отдал.

Колька бумажку развернул и сделал круглые глаза. Потом он заложил в рот два пальца и свистнул оглушительно, что в доме вообще-то категорически возбранялось.

Зато все пулями вылетели на кухню, где парень одной рукой схватил связника за рукав, а в другой держал секретное донесение.

Оно было кратким. Номер телефона и приписочка: "абоненту 424". Ничего больше, даже подписи. Да в ней не было и нужды. Даже Колька с одного взгляда узнал руку Скобелева: "4" у старика была неподражаемая, словно перерисованная с печатной.

Посланец, к которому мы приступили с расспросами, был краток и точен. Записку эту ему дал дед в очках, не в Кучино, а в Москве. Разыскать велел именно пацана и передать записку ему лично. Безошибочный нестандартный расчет – кто из взрослых обратит внимание на междусобойную ребячью возню! И мы вчера не обратили, и Марик с Димой, стопроцентно, купились бы на этот трюк.

– Заплатил сто тысяч и сказал, что там, куда записку надо доставить, дадут еще столько же.

Я дал двести, и гонец, до соплей довольный, ссыпался по лестнице чуть не через голову.

– Жив курилка! – вздохнул облегченно Максим. – Где ж он есть-то? Это номер пейджера. Он домой не поехал, наверное?

Дурацкий вопрос, не требующий ответа.

– Даже если сняли наблюдение в подворотне, все равно у соседей периодически спрашивают, не появлялся ли старик. Деньги он забрал, можно не экономить и снять квартиру.

– Кстати о деньгах, – зацепился Максим, – тебе не кажется, что часть этого выигрыша – твоя или даже наша? Какие бы чудеса старик не творил по части разгадывания подвохов, без квалифицированно сделанной основы у него долгие годы ничего не выходило. Если бы тут кое-кто не сделал каторжную работу… Что скажешь?

– Полагаю, то же самое, что мог бы сказать и он сам. Иначе незачем ему было бы и обнаруживать себя перед нами.

– Чего ж он не позвонил-то? – встрял Колька. – Развел страсти, вылитый Штирлиц.

Телефон-то наш он знает.

– В том дело, дружочек, – сказал я, отвечая не столько ему, сколько Максиму, – что он предполагал, что за нами могут следить, во-первых, и прослушивать телефон, во-вторых. В первом ты, кажется, убедился. Второе сложнее, поскольку в этом пруду Марик не самая большая рыба. Но под два миллиона зеленых – это кусок, ради которого могут подсуетиться. Если бы нас выследили, подсадить жучка – дело техники. Телефон параллельный с магазином, а там проходной двор.

– А давайте подождем до вечера, отключим аппарат в магазине и позвоним, – предложила Мария.

Идею не одобрил никто. Если бы нас выследили, дело не ограничилось бы "жучком", у выхода тоже залег бы дозор, как у Иван Иваныча на старой квартире. И ждать до вечера никому терпения не хватало.

Звонок после некоторых препирательств поручили Кольке. Он должен был сообщить операторше пейджера для абонента 424, что на наш телефон следует звонить с одиннадцати ночи до семи утра. Что и было проделано с самым торжественным видом.

Все дела валились из рук в этот день. А вечером, по укоренившейся уже привычке, сели смотреть розыгрыш тиража. И вот, нате вам здравствуйте: "Счастливая пятерка" взяла Джек-пот. Одна из тех карточек, что пытались отнять у Миши на станции "Новогиреевская".

Миша хмыкал и разводил руками. Максим и Колька тоже "чесали репы": как получить выигрыш, если у конторы, как пить дать, будут караулить? Бросать деньги жалко было – не ворованные же они! Потом пришло в голову, что вместо нас никто деньги не может получить. Если карточку предъявить может любой, то чек – только тот, на кого он оформлен, а с кредитной карты снимет деньги только тот, кто знает код.

– Может, я получу? – спросил Максим. – Я тоже играл на Шаболовке иногда, почем Дима знает, кто выиграл?

Я был склонен считать, что таки знает. Если Любаше было приказано следить за профсоюзной и моей лично игрой, то Вася с Шаболовки наверняка получил такое же указание насчет глухонемого с мальчишкой.

Самое толковое предложение внес Миша, посмотревший на наши разговоры: "Горит оно – получать немедленно? Думаешь, весь месяц дежурить станут? Позже получу!" Позже – это означало после нашего отъезда из Москвы. До него оставалось чуть больше недели, если не случится ничего неожиданного, с нами или Иван Иванычем.

Звонок от него раздался в полдвенадцатого.

– Иван Иваныч, дорогой, вы там как?

– Ваня, твой телефон не на прослушке?

– Проверяли: жучка нет, параллельный отключен. Откуда вы? Что за чудо сотворили с сеткой? Какие у вас с Димочкой дела, что у него к вам претензий куча с лишним?

– Никаких с этой гнидой дел, – отрезал Скобелев. – Претензии – это его проблемы.

Я ему ничего не должен. Тебе да, должен по существу кое-что. Ты на юге в этом году уже был, как насчет того, чтобы прокатиться на север?

– Куда?

– Сынок, мы решили, что нам со старухой в Москве вредно оставаться. Короче: я звоню из Архангельска. Записывай номер телефона и расписание рейсов. И смотри не приведи "хвоста".

Адреса не дал. Я и не спрашивал. Мы уже серьезно ко всему относились.

Я сказал Кольке и Марии:

– Пакуйте чемоданы, поедете в Архангельск.

Мария удивилась:

– Он же, кажется, хотел видеть тебя?

– Он и вам обрадуется, особенно Николаю. У нас с Максимом тут еще дела, мы еще пару раз мелькнем перед глазами, пусть нас пасут. А вы тем временем незаметно уедете, и старик вам отдаст все, что хотел отдать мне. Вероятно, он даст вам денег, возможно – много, на его усмотрение. Сами не просите ничего. Кроме того, я полагаю, что он вам передаст свой вариант системы. Ребятишки, эта вещь стоит куда больше тех двух миллионов баксов, что старик взял. У вас в руках будет сокровище. Берегите его пуще денег. А еще больше берегите себя. Поэтому – осторожность и еще раз осторожность.

В Москву вы из Архангельска не поедете. Визы у всех на руках, документы в порядке. Я закажу билеты на Майами из Петербурга. Вы прилетаете во Флориду раньше нас. Я скажу название гостиницы, где вы остановитесь. Мы с Максимом появимся через день, сориентируйтесь и встречайте нас. Пользуйтесь тем, что вас никто не знает.

Мария кивнула и ушла паковаться. Колька прыгал от восторга, как козлик. Он не заподозрил по малолетству, что я просто их выводил из-под огня. В Москве стало небезопасно, да еще как. Пусть самые уязвимые члены команды улепетнут с добычей.

А мы с Максом отвлечем внимание и прикроем. На что-нибудь мы мужики.

Вот Мария это поняла. Не возражала, не противоречила. Сказала только:

– Уж вы поосторожнее, мальчики… тоже берегите себя, ладно, Иван? Хорошо?

Все мафии мира я бы порвал, как Тузик грелку, за это беспомощное "Хорошо".

Улетели они в воскресенье.

В понедельник вечером Мария звонила нам с Максом на телефон деда Федора, куда мы к назначенному времени заглянули "на огонек": все хорошо, на улице солнышко высоко в десять вечера, Наталья Петровна пирожками обкормила, передаю трубу Ивану Ивановичу.

Старик не обиделся, что я не сам приехал. Он-то с пол-намека понял замысел:

– Правильно, что долой их из Москвы. С глаз долой от этой банды. Ваня, я вручаю компаньону Кольке таблицу поправок к твоим расчетам и всю вашу долю. Взял я знаешь сколько, но были большие потери и расходы. На вашу долю шестьсот тысяч.

Устраивает?

Меня более чем устраивало. Но меня прямо распирало узнать, почему Дима на Скобелева зол, и я его об этом спросил.

– Они химичили с большим призом, а я его увел из-под носа.

– Думаете или уверены? – я хотел подтвердить собственные подозрения.

– Я не думаю, я знаю! – Рассердился даже старик. – Я из-за этого в такой детектив попал, думал, костей не соберу!

История Ивана Иваныча, которую я услышал несколько позже, заслуживает отдельного подробного рассказа.

В то время как мы отправились к синему морю, высоким горам радоваться жизни, Скобелев пребывал в настроении самом рабочем.

Взяв таблицы, составленные нашей троицей, он внимательно и долго их изучал. Все варианты, все комбинации были ему в лицо известны: старые знакомцы, с которыми он работал столько лет. Классические комбинации, построенные на принципе наибольшей вероятности совпадения в одном ряду определенного набора элементов.

Попросту: малообразованный, но сметливый Иван критически проанализировал многомудрое построение двух выпускников факультета вычислительной математики и пришел к выводу: слишком хорошо. Слишком гладко, слишком правильно, "по-немецки сделано", и нее хватает в этой правильной, математически выверенной системе загвоздки, нелогичности, подвоха.

Ну, а коль скоро речь зашла о подвохах, то тут со Скобелевым равняться было некому не то что на Москве – по всей России. Иван Иваныч достал свою тетрадочку, крутил, вертел, примеривался. Потом взял "сетку" и переписал по-своему. Он заменил некоторые цифры тем, что называл "текущий подвох на эту неделю". То есть внес сиюминутные поправки на последний тираж. И недолго думая сыграл двумя порциями: половину у Любашки, половину у сердитой бабки Наргиз.