ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Фрэнсис Сондерс

«Мы должны сделать так, чтобы по всему миру о

нас услышали в ходе большой кампании правды.

Эта задача неотделима и неотличима от других

элементов нашей внешней политики».

Несмотря на упорство некоторых британских делегатов, Уизнер был удовлетворён тем, что Берлинская конференция с лихвой окупила затраты. Хотя её будущее было по-прежнему неопределённым, теперь она вошла в официальный список пропагандистских средств ЦРУ, документирующий постоянно растущее число каналов и физических лиц, на которых могло бы положиться Управление. Неофицальное название списка - «орган Уизнера» раскрывает смысл того, как эти «ресурсы» должны были действовать: при нажатии соответствующих кнопок Уизнер мог сыграть на них любую мелодию, которую хотел услышать.

Уизнер вернулся к проблеме Мелвина Ласки, чьё важничание во время Берлинской конференции так сильно его разозлило. Его предыдущие команды по удалению Ласки от центральной сцены откровенно игнорировались, и он написал сердитый внутренний меморандум «Берлинский конгресс за свободу культуры: деятельность Мелвина Ласки», заявив, что повсеместное присутствие Ласки было «грубейшей ошибкой, что также признают наши лучшие друзья в Госдепартаменте... Она выявляет печальную тенденцию, видимо, более глубокую, чем я ожидал, поддаваться искушению удобства (делать всё как можно проще) и пренебрежение безопасностью и другими техническими соображениями первостепенной важности» [172]. Вердикт Уизнера был однозначен: пока упрямый Ласки не будет удалён из Конгресса за свободу культуры, ЦРУ не станет поддерживать эту организацию.

Меморандум Уизнера был передан в Германию по телеграфу. «Офицер УКП, который получил её, взорвался от негодования и телеграфировал в ответ выдержанную в театрализованном духе ноту протеста, но уже ничего нельзя было поделать. Ласки должен был уйти, и УПК искало повод, чтобы удалить его из проекта» [173]. Есть два возможных объяснения: либо у Ласки были какие-то отношения с УКП, и поэтому существовала реальная угроза его безопасности из-за того, что он отказался залечь на дно; либо он был, как сам всегда утверждал, независимым действующим лицом, и его удаление представляло первый из многих подобных случаев силовых методов воздействия со стороны ЦРУ. Офицером УКП, ответственным за удаление Ласки, был Майкл Джоссельсон, чья способность взрываться в ответ на провокации в будущем дорого ему обойдётся. Ласки и Джоссельсон к тому времени оказались уже тесно связаны друг с другом, и позже наблюдатели отметили, что эта связь была нерушимой. Психологию этой связи трудно понять: влияние Ласки на Джоссельсона, превосходившего его по всем статьям, было уникальным. «Джоссельсону иногда досаждала умышленная глухота Ласки, - писал один из участников Конгресса. - Иногда он раздражался отказом Ласки представлять себе последствия своих слов и действий, но в то же время смотрел на него с восхищённым снисхождением, даже с умилением» [174]. Некоторые люди воспринимали воздействие Ласки на Джоссельсона под углом Эдипова комплекса. «Джоссельсон обожал Ласки как сына, которого у него никогда не было, он всегда защищал его» [175], - вспоминала Наташа Спендер. Ласки возражал против такой формулировки, предпочитая описывать их отношения с Джоссельсоном как «братские» [176]. В любом случае, Джоссельсон вскоре понял, что его театрализованная защита Ласки была плохой стратегией. Поэтому он согласился на требование Уизнера официально удалить Ласки из проекта, неофициально же он оставался ближайшим советником Джоссельсона на всём протяжении существования Конгресса. И за этим последуют другие награды.

После того как Ласки убрали с дороги, Уизнер решил утвердить Конгресс за свободу культуры в качестве постоянного органа. Его постоянный статус был одобрен Советом по анализу проектов УКП в начале 1950 года, и он получил кодовое название QKOPERA [177]. Одним из первых решений Уизнера стал перенос центра работы Конгресса из Берлина в Париж. Существовали мощные символические причины для сохранения аванпоста в Берлине, но считалось, что в этом месте слишком велики угроза безопасности и уязвимость для проникновения с другой стороны.

Уизнер предложил Джоссельсону вести Конгресс со стороны ЦРУ под руководством Лоуренса де Новилля, который должен был наблюдать за Конгрессом от имени принадлежащей ЦРУ французской биржи труда. Они оба согласились на это, уйдя с работы под прикрытием в американской оккупационной администрации в Германии, но сохранив кодовые имена Джонатан Ф. Саба (Джоссельсон) и Джонатан Гиринг (де Новилль). После этого Уизнер прикрепил к Конгрессу Ирвинга Брауна, назначив его одним из членов руководящего комитета, который был создан вскоре после Берлинской конференции. «Более полезного, чем все Кёстлеры и Силоне вместе взятые», Брауна также характеризовали как «УСС из одного человека» и «персонажа из романа Е. Филлипса Опенгейма». Он работал на Джея Лавстона (Jay Lovestone), бывшего делегата Коминтерна, который теперь руководил тайными связями ЦРУ с американским рабочим движением. Браун очень ловко достигал своих целей, используя подпольные маршруты, и был номинирован Джорджем Кеннаном в 1948 году в качестве кандидата на пост главы УКП, который в итоге занял Фрэнк Уизнер [178]. «Я не думаю, что когда-либо видел Ирвинга Брауна хотя бы с одной монетой, которая не принадлежала ЦРУ, - вспоминал Том Брейден, который вскоре взял на себя управление QKOPERA. - Он говорил, что получает деньги от профсоюзов. Это было хорошим прикрытием. Браун был казначеем и любил заниматься планированием операций. Он был умным парнем с широкими связями» [179].

Также в руководящий комитет был назначен Джеймс Бэрнхам. Постоянно вращавшийся в политических и разведывательных кругах, он считался необходимым человеком для успеха Конгресса, жизненно важным связующим звеном между интеллигенцией и офисом Уизнера. «Бэрнхам был консультантом УКП практически по всем вопросам, представлявшим интерес для нашей организации, - писал Говард Хант (Howard Hunt), исполнитель грязных дел ЦРУ, который позже стал известен как один из «водопроводчиков» Уотергейта. - У него были обширные связи в Европе, и в силу своего троцкистского прошлого он был чем-то вроде авторитета для отечественных и зарубежных коммунистических партий и фронтов» [180].

Не всем нравилось «троцкистское прошлое» Бэрнхама. Поданным высокопоставленного сотрудника ЦРУ Майлза Коупланда (Miles Copeland), изначально существовала «какая-то возня по поводу флирта Бэрнхама с крайне левыми (не был ли он в ячейке, которая включала Сидни Хука, Ирвинга Кристола - Irving Kristol и Даниэла Белла - Daniel Bell), но всё нормализовалось, когда кто-то вспомнил о замечании, что если бы Джим был серьёзным коммунистом, он бы вступил в партию, а не стал троцкистом. Кроме того, как человек крайне левых взглядов, перешедший к крайне правым, он был в хорошей компании в цэрэушном штате консультантов по вызову». Описывая Бэрнхама как «стопроцентного капиталиста и империалиста, верящего в маму, яблочный пирог, бейсбол, магазин на углу и... демократию в американском стиле», Майлз Коупланд сказал, что усвоил от него следующий принцип: «Первой задачей любой правящей группы является удержание власти» [181]. Один из «рыцарей холодной войны» отозвался о нём как о «внятном толкователе работы отдела грязных дел» [182]. В начале 1953 года Бэрнхам сыграет решающую роль в операции ЦРУ «Аякс» (Ajax) по свержению в Тегеране премьер-министра Моссадыка и возведению на престол шаха. Уизнер решил, что этот план был слишком сырым и нуждался в «руке Макиавелли», под которой он подразумевал урок истории от Бэрнхама. В своей книге «Макиавеллианцы» (которая стала пособием для стратегов ЦРУ) Бэрнхам использовал в дополнение к Макиавелли идеи основных европейских мыслителей эпохи модернизма - Моски, Парето, Михельса и Сореля, для того чтобы «бросить вызов эгалитарной политической теории и показать устойчивость и неизбежность правления элиты даже в эпоху равенства». Старая знакомая Бэрнхама однажды сказала, что единственный раз она видела проявление его настоящего интеллектуального интереса, когда он говорил о Макиавелли [183].

Наряду с Ирвингом Брауном, Джоссельсоном, де Новиллем и Ласки (несмотря на его быстрое увольнение) Бэрнхам работал над тем, чтобы превратить Конгресс за свободу культуры в постоянно действующую организацию. Встретившись в конце ноября 1950 года в Брюсселе, руководящий комитет разработал структуру деятельности организации, основываясь на документе, составленном Ласки в июле. Среди присутствующих были Игнацио Силоне, Карло Шмид (лидер социалистов в парламенте Германии), еврейский социолог Евгений Когон, Хокон Ли (глава Норвежской рабочей партии), Джулиан Эймери (член Британского парламента), Йозеф Чапеки (польский писатель и художник), Дэвид Руссе, Ирвинг Браун и Николай Набоков.