TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин

жизнеобеспечения — около месяца… При этом мозг остается полностью функционален — и может поддерживать связь с внешним миром. Прекрасный хочет, чтобы ты взяла ковчег с его банкой… Он тебе верит.

Мане почему-то это не слишком польстило.

— И? — спросила она. — Куда я его дену? Спрячу под кроватью?

— Хотя бы, — сказала Офа. — У тебя есть тетка-фермерша в Сибири. Там, где ты снимала свою голограмму. Если ты приедешь к ней в гости, это ни у кого не вызовет подозрений. И если у тебя будет с собой чемодан, тоже… Только на всякий случай не звони ей. И не пиши. Просто сразу поезжай, и все…

В сознании Мани распустилась замысловатая калькуляция — словно кто-то уронил каплю чернил в стакан воды. Прекрасный обещал ей банку. Семья Прекрасного не обещала ничего. Если все повернется в пользу Прекрасного, будет третий таер. Как у Офы. Круто. Они тогда смогут реально дружить…

А если победит семья и ее возьмут с чемоданом на вокзале? У чемодана будут проблемы. У Офы, наверно, тоже. А у нее? Какие? Банку не дадут? Так ее и так не дадут. А ниже гомика не разжалуют.

— Согласна, — сказала она. — Кто мне передаст чемодан?

— Ковчег тебе доставят домой под видом аквариума в течение дня. Сегодня мы можем это незаметно организовать, не оставив никаких следов. Завтра будет поздно.

Когда Офа отключилась, Маня вспомнила, что так и не рассказала про Вишварупу. Но теперь это было не важно — жизнь становилась кошмарнее любых индусских страхов.

* * *

На картонной коробке был нарисован круглый аквариум. В нем плавала веселая рыбка в короне. Маня оторопела от такой хамской откровенности. Но когда она заглянула в сеть, оказалось, что это не намек на Прекрасного, а реальная упаковка продукта. Активная маскировка: пристально глядя врагу в глаза, снять трусы. Враг будет озадачен и уйдет искать противников попроще.

Алюминиевый кейс ничем не отличался от большого дорожного чемодана. Он был не особо тяжелым. Его борта были украшены царапинами, пятнами грязи и даже парой полусодранных наклеек — увидь Маня такой на ленте транспортера, она не посмотрела бы на него второй раз.

Но при внимательном изучении становились заметны некоторые интересные детали. Во-первых, чемодан нельзя было открыть. Под его фальшивыми замками скрывались две тонкие вентиляционные решеточки. На боку была сдвигающаяся панелька, под которой пряталась пара разъемов — под стандартный шнур питания и еще что-то сложное электронное.

Офа вышла на связь, как только чемодан привезли.

— Подключи его к розетке, — сказала она. — Обычным проводом. Пусть заряжается, пока можно. Чтобы всегда был полный заряд.

— А поворачивать чемодан можно? Класть на бок?

— Можно, — ответила Офа. — Там гироскоп. Знаешь, что это такое?

Маня не знала.

— Сфера с мозгом сама принимает нужное положение. Поэтому чемодан такой толстый. Не бойся, Прекрасный защищен. Стенки бронированные — не пробить даже из гранатомета. Но вот бросать с большой высоты нельзя. Амортизация имеет пределы.

— Значит, можно просто задвинуть под полку в поезде?

— Под нижнюю. Не клади наверх. И сразу заряди, когда приедешь к тетке. Там есть свой источник на изотопах, но лучше его не запускать.

Маня вспомнила золотую рыбку на коробке.

— А кормить не надо?

Офа засмеялась.

— Нет.

— Он со мной будет… ну, общаться?

— Прекрасному нельзя выходить в сеть, пока все не кончится, — ответила Офа. — Его могут обнаружить. Но он может подключаться к твоим очкам. На них защищенный канал. Думаю, как приедете в Сибирь, он с тобой свяжется.

Гиперкурьер прибыл в Сибирь без приключений — только на теткиной станции Маня перенервничала, когда лыбящиеся из-под масок холопы-битюги грузили чемодан на телегу. Почему-то казалось, что они его специально уронят. Но обошлось.

Маня всю дорогу просидела в сене рядом с алюминиевым параллелепипедом, поглаживая его ладонью — как бы успокаивая сидящего внутри испуганного зверька.

Кроме чемодана, у Мани с собой был только рюкзачок с самым необходимым. Офа велела не брать других сумок, чтобы не привлекать внимания. К счастью, на ферме оставались кое-какие шмотки с прошлого визита.

Тетка не удивилась тому, что Маня заявилась без предупреждения.

— А я знала, — сказала она и перекрестилась. — Мне сон был. С тобой еще приехал такой большой черный кот. И в первую ночь передушил курей.

Маня объяснила, что хочет спокойно подготовиться к экзаменам — в городе отвлекают. Попив с теткой чаю, она заперлась в горнице на втором этаже, задвинула чемодан под высокую железную кровать и подключила его к розетке. Затем надела гостевые очки, легла на спину и стала ждать. Долгое время ничего не происходило. Очки оставались прозрачными.

Чтобы справиться с нервами, Маня села на скрипучую табуретку у стола и, не снимая очков, достала из ящика бумагу и перья. Посидеть за уроками было полезно: на стене мог прятаться клоп. Кроме того, гарантированно прочищались мозги.

Она принялась за домашку по Литературе и Чистописанию. Можно было выбирать между «Манифестом № 16» Шарабан-Мухлюева о поколенческих проблемах позднего карбона и его же стихотворным эссе «Горький путь Ашкеназов» про финал клонированной династии Михалковых. Маня не любила стихов, если они были не про нее — а историю царского расстрела слышала уже столько раз, что ее тошнило. Она выбрала «Манифест».

Проанализируйте фразу из «Манифеста № 16» Г. А. Шарабан-Мухлюева:

Нет и не бывает никаких «новых поколений», есть лишь непрерывно рушащийся в жопу самоотсос небытия, обманутый фейерверком корпоративного гипноза…

Кукуха начала диктовать на сеточку. Маня обмакнула перо в фиолетовый омут всех и всяческих смыслов — и с удовольствием вывела на сероватой бумаге:

«Манифест № 16» Г. А. Шарабан-Мухлюева, известный также как «Сосать, зумер!» — одна из недавно открытых ранних работ вечно живого классика. Название объясняется тем, что манифест написан в позднем карбоне в рамках полемики с не дошедшим до нас текстом «Ок, бумер».

Для правильного понимания соленого как крымская галька «Манифеста № 16» надо вспомнить, что в позднем карбоне мировая закулиса взяла на вооружение так называемый культурный марксизм (который Г. А. Шарабан-Мухлюев метко охарактеризовал как «пестрое нижнее белье олигархии, скрывающее ее зловонную суть»). Сюда же относилась так называемая «identity politics».

Олигархическая пропаганда мастерски мимикрировала под свежий и звонкий голос нового времени, долетающий со всех сторон сразу, и многие люди искренне принимали спонсируемое плутократией промывание мозгов за «прогресс».

Пропаганда делила эксплуатируемых на «группы идентичности» по таким признакам как секс-ориентация, гендер, раса, пол и возраст, часто во всевозможных комбинациях (типа «коричневый транссексуал за сорок») — и раздувала фиктивные противоречия между группами, чтобы не дать людям осознать их общую заинтересованность в