Принцесса безумного цирка - Татьяна Луганцева

— Что? — переспросил Никита, отнимая руки от раны.

— Раздевайся до трусов. Я хочу знать, что ты не вооружен! — приказал похититель.

— Ты не в себе! Отпусти девушку, она ничего тебе не сделала, — медленно проговорил Никита.

— И ты туда же! Как мне надоели нравоучения! Знаешь, что? Первым выстрелом я напугаю ее до смерти… — сказал психопат Гоша и не заставил себя долго ждать — выстрелил. Пуля прошла в сантиметре от ноги Лены. Она даже почувствовала дуновение воздуха и судорожно подтянула ногу под себя.

— А второй выстрел будет ей в ногу, — продолжал глумиться похититель. — Идет? Если нет, то быстро раздевайся!

— Спокойно! Спокойно! Я уже раздеваюсь! — сказал Никита и, морщась, начал стаскивать с себя джинсы и футболку, путаясь в рукавах и брючинах.

Он еле поднялся на ноги. По его спортивному бедру, по смугловатой коже текла кровь.

— Теряешь сноровку, — прокомментировал неловкие движения Никиты похититель. — А все потому, что не занимаешься спортом! А вот я в отличной форме, в отличие от тебя я не бросал тренировки. Артерия у тебя не задета, пуля прошла вскользь, так что ты не умрешь без моего ведома, а вот убежать не сможешь, это точно.

Никита разделся до трусов и поднял руки вверх.

— У меня ничего нет. Теперь ты веришь мне?

— Обрати внимание, Лена Тихомирова, ничего в нем особенного нет. И что только в нем все бабы находят? — обратился Гоша к Лене как к своей союзнице и снова повернулся к Никите: — А сейчас медленно иди вон к тому станку и пристегни сам себя к нему наручниками. И без глупостей! Чтобы я все видел и слышал!

Никита, сильно хромая, направился туда, куда указал Гоша.

— Никита, не делай этого, он все равно убьет нас! — встрепенулась Лена.

— Молчи, дура, не лезь не в свое дело! — рявкнул Гоша. — А то будешь умирать долго и мучительно.

— Лена, молчи, ты не знаешь его, он не шутит! Ради бога молчи, что бы ни происходило! — присоединился к Гоше и Никита.

— Верно говоришь, друг, — усмехнулся сумасшедший похититель. — Знаешь, что я способен пристрелить и ее, и тебя, как бешеных собак, так что не перечьте мне.

Никита пристегнул себя наручниками к какому-то металлическому агрегату. Только после этого похититель подошел к Никите со спины.

— Вот, ты у меня в руках, дружище!

— Гоша, давай поговорим.

— Все, что я хотел тебе сказать, я уже говорил, но ты меня не слышал. И сейчас я хочу одного — отомстить!

И Гоша перешел от слов к делу — он с остервенением и дикой злобой накинулся на практически беззащитного Никиту, стал бить его по голой спине ржавым железным обрезком трубы. Никита почти сразу же упал на колени, так как простреленная нога не держала вес его тела. Лена кричала, а глаза Гоши застилали только ненависть и дикая злость, он продолжал свое черное дело. По тому, как обмякло тело Никиты, Лена поняла, что, видимо, он потерял сознание. Наконец Гоша устал, отбросил свое страшное оружие в сторону и вздохнул полной грудью.

— Фу, отвел душу… Сегодня мой день! Правда, я устал, надо отдохнуть, все равно вы никуда не денетесь.

Он вытер пот со лба и, не глядя на кровавое месиво, в которое превратилась спина Никиты, двинулся к выходу.

— Чао, дети мои! Я вернусь завтра, если вы еще не умрете без воды, без пищи, но зато с ранами, со следами побоев… Ужас! А вдруг я приду не завтра, а через месяц? Может быть, меня закрутят какие-нибудь дела? Ха! Ха! Шучу, может быть, я приеду и сегодня… не знаю, как карта ляжет… я стал такой ветреный…

Гоша открыл металлическую дверь ангара и вышел на улицу. По звуку удаляющихся по гравию шагов Лена поняла, что он действительно ушел. Она перевела взгляд на Никиту и содрогнулась.

«К его шрамам после операции явно добавятся другие. Если мы вообще выживем…» — подумала она.

— Никита! Никита, пожалуйста! Ты не умер? Никита, миленький! Ты слышишь меня? — позвала она его, извиваясь на полу и не имея возможности освободиться от пут.

Его темные кудряшки дрогнули, и он поднял голову.

— Да, я слышу и, кажется, дышу…

— Он ушел! — воскликнула Лена, кашляя от сухости в горле.

— Я знаю… я не был в отключке… я все слышал… — говорил он тяжело и отрывисто.

— Никита… Господи, что он с тобой сделал! — всхлипнула Лена.

— Ерунда… Ты лучше скажи, ты в порядке?

— Нормально все… пара синяков. Ты, надеюсь, не был дураком и пришел не один? Помощь ведь подоспеет? — с надеждой в голосе спросила она.

— Ошибаешься. Наверное, и правда я дурак, но пришел я один, — ответил Никита, сплевывая кровь и морщась.

— Не может быть! Почему? Почему ты не сообщил в милицию?

— Я боялся за тебя. Гоша — псих, и он бы убил тебя сразу, если бы заподозрил за мной слежку, — пояснил Никита.

— Очень хорошо! Зато сейчас мы погибнем оба. Он решил бросить нас здесь, чтобы мы умерли без воды и пищи, а ты еще и ранен… Знаешь, мне было так больно, когда он бил тебя, как будто удары наносили по мне.

— Очень странно.

— Не говори, сама удивляюсь. Даже могу признаться, что почти влюбилась в тебя…

— Да? — Никита поднял бледное лицо с насмешливой улыбочкой. — Ради этого признания стоило вынести все эти удары.

— Радуйся! Только толку-то, все равно погибнем. Я на твою спину смотреть не могу… Вот зверь! Что же ты ему сделал?

— Долгая история… — снова опустил голову Никита.

— А у меня есть время, я сейчас никуда не спешу. Кстати, не жалей себя, что пострадал из-за меня. В конечном итоге ведь ты сам меня послал на встречу с этим психом! — надула губы Лена.

— Ну, ты и язва! Я и предположить такого не мог. У нас подобное впервые. И — надо же! — именно с тобой.

— Мог бы и не лезть спасать меня! Знал же, что вовсе я не твоя девушка, ну и плюнул бы на меня! С чего этот псих решил, что мы близки? Что тебе до меня? — обиженно проговорила Лена.

— Значит, есть что, — снова сплюнул кровь Никита. — А у этого, как ты говоришь, психа есть интуиция. Он наверняка следил за мной и почувствовал флюиды, что идут от меня к тебе.

— Кто он вообще такой, этот Гоша? — Лену все-таки раздирало любопытство — ей хотелось знать, от чьей руки она погибнет. А еще она почувствовала острую необходимость переменить тему, пока разговор не зашел слишком далеко, так как она не видела никакой перспективы развития своих с Никитой отношений, тем более в подобной ситуации.

— Он мой друг.

— О, это я уже поняла! — воскликнула Лена, скрипя зубами от боли в теле. Ей было неудобно перед Никитой, ведь его положение было намного хуже, однако он не издал ни одного звука. — Своеобразная у вас дружба… я бы сказала, оч-чень интересные дружеские отношения… Только я здесь при чем? Почему ты не сказал ему, что я тебе никто?

— Он не был склонен к разговору. Когда-то мы выступали на арене дуэтом с клоунадой и были самыми близкими друзьями. Гоша, правда, всегда был со странностями, но мы списывали их на его темперамент и характер. А когда я сорвался и не смог больше выступать, у него одного ничего не получилось, и Гоша покатился…

— Расскажи дальше, — попросила она.

— Я тогда был… как бы поточнее сказать… в общем, я не мог ему помочь.

— Я знаю, ты был парализован, и это еще вопрос, кто кому должен был помогать!

— Кто тебе рассказал? Хотя знаю. Роза, да? Вот у кого словесное недержание! Ну, хорошо… Гоша стал пить все больше, и приступы агрессии у него стали возникать все чаще. В результате его выгнали из цирка, — пояснил Никита.

— Этого следовало ожидать, — вздохнула Лена.

— Когда я выкарабкался, встал на ноги и открыл свое дело, то хотел взять его к себе на работу, но Гоша уже пропал… Во время очередного приступа неуправляемой агрессии он в пьяном угаре избил человека до полусмерти. Был задержан и признан психически ненормальным. Его упекли в психушку.

— Почему же он сейчас не там?

— Сбежал, наверное, — пожал окровавленными плечами Никита.

— И ополчился на тебя, что ты, парализованный, не смог дальше продолжать выступать в цирке? — ехидно спросила Лена.

— Как ни странно, но во всех своих несчастьях он действительно обвинил меня. Дело дошло даже до того, что я как будто специально сорвался вниз, чтобы оставить его одного. Я навещал его в психиатрической клинике несколько раз и, получалось, только провоцировал его агрессивные приступы. Я понял, что Гоша окончательно спятил.

— Поэтому ты ему не перечил?

— Да он форменный псих! Да еще и Розалия… — тряхнул спутанными кудрями Никита.

— Что — Розалия? — спросила Лена, хоть как-то отвлекаясь от боли разговором с Никитой.

— Она была его девушкой, когда мы дружной цирковой семьей колесили по миру с гастролями. Точнее сказать, его гражданской женой. А потом она не выдержала его приступов гнева и необоснованной ревности и ушла.

— Позволь, я угадаю? Она ушла к тебе.