Русский клан - Виктор Косенков

— А что делать? Кому сейчас легко? — ответил Полянский бородатой шуткой. — У тебя-то самого как?

— Да вот. Сейчас Игорь с Валерой подойдут — расскажу. Похоже, нужно будет немного поработать. — Миша с готовностью кивнул головой. Он был самым молодым в клане. Дома Морозовых и Вязниковых были основаны еще прошлым поколением, а вот основой Дома Полянских стали Михаил и его жена Лариса. Они совсем недавно закончили строить свой дом. Полянские лелеяли надежду, что когда-нибудь их жилище, еще маленькое и компактное, будет таким же большим и многоголосным, как у соседей.

Однажды клиент молодого юриста Миши Полянского делал независимую экспертизу в клинике Морозовых. Председательствовала в комиссии жена Игоря Морозова Полина. В клинике Михаил с ней разминулся и нашел ее у машины в подземном гараже, где Полина отбивалась от залетного наркомана, решившего подзаработать на чужих кошельках. Вдвоем они детину скрутили. Парень был здоровый, даром что дурак.

На следующий день Полина пригласила Михаила в гости. Мужчины познакомились, завязалась беседа, и выяснилось, что молодой человек имеет очень сходные взгляды на жизнь. Через некоторое время Полянский начал представлять интересы Дома Вязниковых и Дома Морозовых по разным юридическим вопросам.

А потом, когда шесть дней кряду он беседовал с какими-то несознательными гражданами, решившими засудить клинику, и сумел втолковать им бесперспективность тяжбы, все поняли, что судьба не зря свела их вместе. Затеяли стройку.

Дверь кабинета отворилась, вошли Валера с Игорем.

Валера чистый северянин: соломенные волосы, голубые глаза, белая кожа. Игорь же был классический русак, курносый зеленоглазый шатен. Иногда ранней весной у него появлялись крупные веснушки. Саша вспомнил, что в детстве Игорешка сильно комплексовал по этому поводу.

Валера был мужем сестры Игоря, но жили они все вместе под одной крышей. Саша никогда из деликатности не спрашивал у Игоря, ни тем более у Валеры, как они уладили вопрос с вхождением мужа в дом жены. Трений и упреков между Валерой Огаревым и Игорем Морозовым не возникало — этого для Александра было достаточно.

— Я их в окно увидела и дверь отворила, — сказала вошедшая Вика. В ее руках балансировал поднос с чашками. Она поставила его на журнальный столик рядом с большим кожаным диваном.

Друзья здоровались и потихоньку перемещались поближе к дивану и горячему чаю. Каждый двигался по-своему, но с какой-то узнаваемой, свойственной только мужчинам медвежьей неуклюжестью.

— Как там ваш папа поживает? — спросила Вика.

Морозов покачал головой:

— Плохо. После того как он купил ту самую картину Моне, совсем худо стало. Сидит теперь перед ней в гостиной и разговаривает. То ли сам с собой, то ли с Моне, то ли с картиной.

— Мы его на днях возили в клинику. Диагноз не подтвердился, — добавил Валера. — Поначалу думали, что маразм, болезнь Альцгеймера. Лида вообще на него обижалась. Он ее узнавал через раз. Ты же знаешь, какая у него манера общения. Рявкает так, что чертям тошно становится. То ли характер, то ли болезнь, но в очень ранней стадии. Он очень замкнутый стал. Весь в себе.

— Да, ребята, крепитесь, — посочувствовала Вика. — Жалко деда, такой медведь.

— И что он нашел в этой мазне? — пробормотал Игорь. — Я думал, он о какой-нибудь классике мечтал, об Айвазовском, а он французика купил. Импрессиониста.

— Да ладно тебе, — вступился за него Саша. — Жалко, что ли?

— Ну, жалко не жалко, а картина стоит дорого. Оригинал. На эти деньги можно было еще одно крыло к дому построить, — ответил Игорь.

— Ладно, ничего не поделаешь, пусть хоть картина скрасит старику жизнь, — философски заметил Валера.

— А ваши как дела? — поинтересовался Игорь у Вики. Она посмотрела на мужа, и Вязников взял инициативу в свои руки:

— Да вот, собственно, я вас как раз по этому поводу собрал.

Он кратко изложил суть проблемы и сжато рассказал предысторию. После его рассказа в комнате на мгновение повисла тишина. Первым ее нарушил Огарев:

— Ну, я завтра пошевелю старые студенческие связи, постараюсь найти медицинскую карту его родителей, если они, конечно, еще живы. Вы как только узнаете их исходные данные, позвоните, я буду ждать.

— А ты что скажешь? — спросил Саша у Игоря. Все посмотрели на Морозова. Тот отпил глоток из чашки, пожал плечами:

— Анализы делать надо. Это будет самый лучший вариант. О его здоровье сразу же все станет ясно. И потом, только анализ может дать уверенность в том, что такое соединение генов даст здорового ребенка. Ну и, кроме всего прочего, Катю тоже к нам. Полное обследование. Может, что-то нужно будет укрепить. — Он аккуратно, с присущей хирургу точностью поставил чашку на столик и напоследок сказал: — Можете привозить его в любое время. Хоть ночью.

Александр с Мишей переглянулись. Полянский уверенно ответил на невысказанный вопрос:

— Справимся. Самое главное только не нажимать.

— А что? — оживился Игорь. — Клиент брыкается? Может, его того? — Он имитировал выстрел в висок. — И не надо с ним говорить. Вскроем и выясним. Какие у него наследственные болезни. Как в анатомичке.

Полянский поперхнулся чаем. А Вика с легким укором сказала:

— Мальчики…

— Ну, шучу я так. Медицинский такой юморок. Мало ли, чем черт не шутит, — ответил Морозов.

— А кто он? — спросил Валера. — Может, к нему действительно спиной лучше не поворачиваться?

— Известно только то, что он ведущий новостей на местном канале.

— А! Это тот самый, черненький! — щелкнув пальцами, воскликнул Полянский.

— Ты его знаешь? — удивился Огарев.

— Да, по нему все женское население Питера сохнет. А я кручусь постоянно с людьми, сплетни разные слышу, — пояснил Полянский. — Так себе товарищ. Кстати, о новостях, забавную штуку слышал…

Разговор перетек в другую плоскость. Обсуждали последние политические новости. Будущий отдых в мае. Через некоторое время Игорь с Валерой попрощались. Вика их проводила и поднялась к себе.

Только где-то в начале двенадцатого ночи Вязников с Полянским закончили обсуждать детали предстоящего разговора.

Когда за Михаилом щелкнул замок, Александр устало потянулся.

Дом постепенно засыпал. В темных коридорах уже пряталась ночная тишина, готовясь в любой момент затопить дом от подвала до крыши. И именно сейчас Александр почувствовал весь груз ответственности за семью, за клан, за всех этих людей, что окружали его.

— Все страхи живут только у тебя в голове, — прошептал он своему отражению в зеркале. — Это непослушные жильцы, которые часто нарушают правила общежития. Ты имеешь полное право выселить их, к чертовой матери. Потому что ты хозяин.

Это понятие, хозяин, значило для него очень много. Хозяин своего тела, хозяин своего сознания, своего дома, своей жизни, наконец. Хозяин собственным эмоциям и страхам. Только так, и никак иначе.

За Уральскими горами.

Январь 2025 года

На улице было холодно. Действительно холодно. Всю прошедшую после предупреждения неделю дул северный ветер. Нагнал туч, мелкого колючего снега и стужи. Стоять на мосту было вдвойне гадко. Рычащие автомобили, в основном грузовики, то и дело норовили обдать смесью снега, песка и антиобледенителей, щедро рассыпанных по дорогам коммунальными службами. Ветер резал лицо, словно бритва, заставляя глаза слезиться. Под мостом изредка грохотали железнодорожные составы.

Но Каланча торчал в этом совсем, казалось бы, нежилом месте, прижавшись к ограде. Воротник куртки был поднят, руки он прятал в карманы, ногами, замерзшими до полной нечувствительности, Дима выделывал сложные коленца. Все эти меры нисколько не помогали ему согреться. Шапку он оставил в машине, а перчатки снял, чтобы не путаться в них, когда придет решительный момент.

— Никаких свидетелей, Каланча, — наставлял Диму Рогожин перед делом. — Никаких свидетелей. Понял? Нет, конечно, всяких там левых чуваков не трогай. Они не при делах. Но из блатных чтобы ни одного…

По мосту должна была пройти машина. Приметный черный новенький «лексус». Его следовало остановить и расстрелять. Невдалеке, в таком же мерзлом ожидании, замерли еще три молодчика, имен которых Каланча не знал. Это были новенькие ребята, которых Денис подобрал где-то совсем недавно. Они переминались с ноги на ногу, пряча под куртками автоматы.

Каланче вспомнился давешний разговор с Денисом.

— Они хотят, чтобы я ушел со «Стадиона». Они хотят, чтобы я сбавил обороты и ушел в тень, — нервно говорил Рогожин, постукивая по столу рюмкой. Он принял уже достаточно текилы и теперь сделался агрессивен. — Слышь? Они хотят, чтобы я снова убрался в то болото, из которого вылез. Слышь, Димон?

— Ну. — Токарев дернул плечами. От выпитого ему было нехорошо. — Они ж бугры.