Адмирал - Михаил Михеев

В просторном александрийском порту, уверенные в своей безопасности, вольготно расположились десятки кораблей. Торговые – их сейчас, по случаю неспокойного времени, оказалось меньшинство – и военные. Последних собралось неожиданно много.

Здесь расположилась эскадра адмирала Эндрю Каннингема, состоящая из двух линкоров и кораблей поддержки. Сюда же пришли три линкора и авианосец адмирала Сомервилла. Ну, с ним пришли еще пара крейсеров и целая свора эсминцев, однако кто считает эту мелочь в присутствии гигантов? Еще Сомервилл притащил с собой трофейный французский линкор «Жан Бар». Выглядел тот ужасно – изрубленные снарядами, обгоревшие надстройки, полузатопленный, с сильнейшим дифферентом на нос. В общем, наглядная иллюстрация того, что бывает с наглецами, рискнувшими перечить королевскому флоту. И, разумеется, теперь это был законный трофей британцев, который, правда, требовал немалых затрат для введения корабля в строй.

Еще в Александрии стояли французские корабли. Старый, тихоходный, хотя и неплохо вооруженный линкор «Лоррэн», четыре крейсера и эсминцы. Все эти корабли оказались в порту на момент капитуляции Франции, и британцы добились их разоружения. Фактически корабли были в плену, однако захватывать их не стали – не стоили они того. А вот кровь британцам пустить, начнись в порту бой, могли вполне. Так что французы интернировались на относительно почетных условиях и намерены были торчать здесь до тех пор, пока не кончится война.

Город спал. А чего бы и не спать тихому захолустью, отделенному от бушующей в Европе войны пусть небольшим, но все же морем, а от иных неприятностей надежно прикрытому пустыней? Стальная кавалерия Роммеля пока не продемонстрировала британцам, что для хорошего солдата нет иных преград, чем еще лучшие солдаты. Те, кто квартировал здесь, пребывали в счастливом неведении об этом, и в еще большем заблуждении относительно превосходства британских солдат над всеми остальными. Их очередь на разочарование и прозрение была еще впереди. Город спал…

Командиру британского крейсера с редкой фамилией Смит, патрулирующего подходы к порту, сообщили о появлении множественных неопознанных целей за час до рассвета. Откровенно говоря, он намеревался еще поспать, но доклад вырвал его из постели, как пробку. Ничего удивительного – он просто слишком хорошо знал, что его корабль, один из первых «вашингтонских» крейсеров, не блещет ни скоростью, ни защитой, ни вооружением. Построенный в рамках жестких ограничений по всем основным характеристикам, он оказался типичнейшей попыткой скрестить ежа и ужа. Результат тоже оказался соответствующим – и длины маловато, и колется так себе. А главное, устаревший радар (а кто будет запихивать новый на старое корыто, если их и для линкоров-то не всегда хватает) имел крайне посредственные характеристики. Чужие корабли оказались обнаружены, когда до них оставалось не более двенадцати миль.

К тому моменту, как британский корабль начал делать осмысленные эволюции, было уже поздно. Идущая тридцатиузловым ходом французская эскадра вышла практически на дистанцию прямого выстрела и обрушила на крейсер град пятнадцати– и тринадцатидюймовых снарядов. В течение нескольких минут все было кончено. Крейсер буквально разорвало на куски, и французы, выделив один эсминец для спасения экипажа быстро погружающихся в воду раскаленных обломков, устремились дальше.

Гибель крейсера оказалась напрасной. Да, он успел сообщить о появлении чужих кораблей, да и гром орудий над ночным морем разносится далеко, но у британцев просто не осталось времени отреагировать. Слишком долго они пребывали в убеждении, что являются единственной силой в этих водах. Слишком презирали итальянцев. Слишком уверились в пассивности только что сбежавших куда подальше французов. Словом, они привыкли свысока смотреть на остальных – и оказались не готовы к тому, что кто-то сумеет перехватить у британского флота инициативу.

В боевой рубке «Ришелье» Колесников, глядя на уже ясно видимый в тающих предрассветных сумерках берег, в очередной раз повторил:

– Главное, авианосец не утопите.

– Дался он вам… Как вы его в океан-то выведете?

– Это будет уже мой вопрос.

Жансуль безразлично пожал плечами, но комментировать не стал. У него и без разговоров дел было по горло. Поначалу кажущуюся ему безумной идею Колесникова он принял в штыки, но когда ему напомнили, что он не вольный пират, а адмирал, причем теперь уже германского флота, скрипнул зубами и подчинился. А сунув голову в капкан, отступать уже поздно. Теперь или победить – или на дно.

Вообще, Колесников эту мысль крутил в голове все то время, пока летел в Тулон. Благо, как раз времени-то хватало. Та же операция «Катапульта», роли только поменять. Взять быстроходные корабли – и зажать англичан в их собственном порту, благо, куда они направились, итальянцы смогли установить точно. Конечно, жаль, что не получится взять с собой два старых дредноута – их орудия оказались бы не лишними, но тащить с собой эту тихоходную рухлядь означало упустить время и утратить эффект внезапности. А на внезапности, собственно, и строились все планы Колесникова. В открытом бою противопоставить британцам ему было попросту нечего, все же ни «Дюнкерк», ни «Страсбург» на полноценные линкоры не тянули. Да и не дойдет до нормального сражения – британцы поднимут самолеты, разбомбят, забросают торпедами, а затем корабельная артиллерия добьет уцелевших. Нет, атаковать первыми в то время, когда тебя не ждут, единственный шанс. Дохленький, конечно, и риск запредельный – но Колесников за свое недолгое пребывание здесь уже привык рисковать.

Эх, будь у него под рукой проверенные делом немецкие моряки… Или русские. Увы, приходилось работать с теми, кто есть. Как говорится, за отсутствием гербовой можно писать и на клозетной.

Впрочем, и так получилось на удивление неплохо. Французские моряки были насколько можно подстегнуты желанием отплатить британцам, осознанием того, что проигрыш равносилен смерти, и хоть какой-то перспективой. Пускай и немецкой, но все же. Колесников не скупился на обещания и под конец даже начал опасаться, что в Берлине его не так поймут. Однако же, когда простому матросу обещают, что если он будет храбр, то поместье на завоеванной территории ему обеспечено, это неплохо поднимает воинский дух. Помнится, начиная завоевания, Гитлер именно так стимулировал немцев. Так почему бы и не повторить удачный ход? Теперь оставалось посмотреть на результат.

И никаких извращений с ультиматумами. В порту еще только-только начиналось шевеление, а французские корабли уже заняли позиции и открыли плотный огонь. Линкор, два линейных и четыре тяжелых крейсера сотрясались, их орудия развили максимальную скорострельность. В такой ситуации сложно целиться, но это компенсировалось малой дистанцией боя, а снаряды, ушедшие с перелетом, закономерно попадали в город. Чужой город, который не было пока резону щадить.

Британцы не были трусами и отвечать начали не сразу, но очень быстро. Тем не менее, первые минуты артиллеристы французской эскадры работали, словно на полигоне, и результат оказался закономерен. Вначале под раздачу попал очень удобно расположившийся линкор «Куин Элизабет». Старый корабль, построенный еще к той войне и считавшийся тогда вершиной корабельной архитектуры, к началу боевых действий всерьез устарел, и никакие модернизации уже не могли исправить положение. Откровенно говоря, на слом он должен был отправиться еще пять лет назад, и только резко обострившаяся международная обстановка и нехватка у Британии денег на постройку новых кораблей взамен устаревших позволили ему остаться в строю, а не пойти на иголки.

Результат оказался вполне закономерным. Броня корабля, изначально не самая толстая, не предназначалась для противодействия современным снарядам, выпущенным из современных же орудий. В течение пятнадцати минут корабль получил не менее двух десятков попаданий только главным калибром «Ришелье». Потом над третьей башней уже вовсю горящего линкора взлетело вверх ослепительно белое пламя, практически мгновенно сменившееся клубами черного дыма. Удачный снаряд достал до порохового погреба, и детонация боезапаса буквально вырвала старому кораблю днище, заодно подбросив вверх бронированную крышу башни, которая, бешено вращаясь, взлетела выше мачт. Остальные орудия моментально прекратили огонь, а спустя пару минут линкор, сильно накренившись, лег на грунт.

Линкору «Рэмиллис» повезло чуть больше. Просто потому, что по нему работал «Страсбург», орудия которого имели меньший калибр. Тем не менее, к тому моменту, когда «Ришелье» закончил расправу над «Куин Элизабет», второй по мощи корабль Каннингема уже перестал отвечать на огонь французов. Обе носовые башни были выведены из строя прямыми попаданиями, а кормовые не могли вести стрельбу из-за перекрывающего им сектор обстрела «Резолюшна». Тот, вначале активно и достаточно результативно отвечавший на вражеский обстрел, после того, как «Ришелье» обратил на него внимание, моментально загорелся. Точность и интенсивность стрельбы корабля резко снизились, а когда нарушилось энергоснабжение башен, и вовсе практически прекратилась. Линкор осел на нос и коснулся форштевнем грунта, что сделало бесполезными попытки дать ход и ему, и «Рэмиллису», который не мог протиснуться мимо собрата.