Спасение Лоусона (ЛП) - Левис Р. Д.

Она отстранилась от меня, вырываясь их моей хватки, и покачала головой.

— Нет, это не так. Нет никакой разницы, а если ты думаешь иначе, то ошибаешься.

— Так к чему ты клонишь?

— Я говорю, что не доверяю тебе, — смело возразила она.

Расстроенный, я хотел вбить в неё немного здравого смысла!

Она искренне верила, что я никогда не причиню ей вреда. Она убедила себя, что я — идеальное существо, которое не может сделать ничего плохого. Но она ошибалась. Мой образ в её голове должен был сгореть или уйти, и я ничего не мог сделать с этим или как-то остановить. В кои-то веки мне трудно было поддерживать этот образ. В конце концов, я человек. А люди порочные и мрачные, в них столько же плохого, сколько и хорошего.

Но доверие… Доверие — это то, что я поднёс ей на золотом блюде.

Она должна была доверять мне в этом, и всё же Элли отказывалась. Она сторонилась прошлого и всего, что я для неё сделал. И это заставляло меня кипеть от ярости из-за такой дерзости!

Как она посмела, чёрт возьми?!

Я наклонился ближе к ней, заставляя посмотреть на меня. Когда она это сделала, мои глаза потемнели, и я тихо прошипел:

— Не говори эту чушь о том, что не доверяешь мне после всего, что я для тебя сделал. Я, чёрт подери, разорвал свою жизнь на куски, изменил каждую частичку себя ради тебя. Отпустил свою старую жизнь, взял на себя ответственность, которую не должен был брать, и возвращался домой к тебе каждый грёбаный день с тех пор, как ты пришла ко мне за помощью. Тебя обрюхатил мой брат. Ты полюбила его первым. Ты трахалась с ним в этой самой квартире и смотрела на него так, словно он был твоим грёбаным навсегда. И всё же я принял тебя и желал тебя. Я отбросил все стены и открылся тебе, боролся за тебя и сделал всё, что было в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой… — почти кипя от злости, я придвинулся ещё ближе и прорычал: — Ты не имеешь права говорить мне, что не доверяешь мне.

Боясь вымолвить что-то ещё, чего не имел в виду, я выбежал из комнаты, оставив её ошеломлённой и потрясённой.

Глава 9

Райкер

— Ты слабак, — сказал Рипер, посмеиваясь надо мной, пока я мысленно готовился к схватке с каким-то стероидным вором, которого называли Зверем.

Зверь был новичком. Поскольку никто не стал с ним связываться, Рипер переложил это задание на меня, будто это было так же банально, как предсказывать погоду. Но если взглянуть на этого парня, то становилось понятно, почему его звали Зверем. Он был массивным, не просто крупным качком от занятий в спортзале, а массивным от природы. Он был мощным и крупным, как чертов викинг.

— Я уже давно учу тебя драться, а ты до сих пор не можешь собраться. Грёбаная киска.

Я напрягся и посмотрел на него снизу вверх.

— Этот мужик в три раза больше меня, Рип. Знаешь, есть причина, по которой никто с ним не связывался. Если бы у тебя было два грёбаных глаза, ты бы понял.

Он всё ещё смеялся, словно это доставляло ему удовольствие. Мудак. Рипер был садистским ублюдком. После того, как он немного помучил меня, я решил, что с меня хватит, и взял себя в руки. Он не разозлился из-за этого, как я ожидал. Казалось, ему нравилось моё отношение к нему, когда я ругался на него. Думаю, так бывает, когда проводишь с кем-то много времени. Вы привыкаете к дерьму друг друга.

— Всё ещё киска, — повторил он.

— Есть какие-нибудь новые слова в твоём явно ограниченном словарном запасе?

Он покачал головой.

— Только не в том, что касается Райкера-Киски-Лоусона.

Я стиснул зубы и смотрел, как он завтракает. Мне предстояла стирка — самая дерьмовая работа в таком убогом месте, как это, а Виперу — работа в саду. Иногда хотелось накричать на него и сказать, что он понятия не имеет, что такое тяжёлый день на самом деле, особенно если он может подкупить всех вокруг и превратить тюремный срок в приятный отдых.

— Я был на твоём месте однажды, — сказал он, легко прочитав мой взгляд. — Разница в том, что я отрастил пару яиц и сделал всё, что было необходимо для этого. Иначе этот мир поглотит тебя. Ты хочешь, чтобы эти нацисты набросились на тебя? Мечтаешь стоять на коленях и молить о помощи, когда они будут запихивать тебе в глотку свои члены? Ты должен заявить миру о себе. Ты должен доказать, что ты не слабак и что будешь бороться, даже если придётся понести за это наказание.

Я окинул взглядом кафетерий, где нацистская банда терроризировала какого-то случайного парня. Все они были жалкими кусками дерьма.

— Если бы здесь была моя собственная банда, — пробормотал я себе под нос, — я был бы неприкасаемым.

— Нет, не был, — не согласился он, насмехаясь надо мной. — Их бы кинули, как и тебя. Ты пешка, Рай. Нет причин тебя защищать. Держу пари, что твой босс ждёт не дождётся, чтобы увидеть, как ты справишься здесь в одиночку. Как я уже сказал, это может как закалить, так и сломать тебя. Выйди отсюда с оружием в руках, и он примет тебя с распростёртыми объятиями.

Да, мне нужно было, чтобы это произошло. Это мой единственный путь, чтобы выбраться отсюда.

— Да, хорошо, — наконец сказал я. — Я запрыгну на этого ублюдка. Просто не знаю, как перенесу боль.

Он на мгновение перестал есть свой намазанный маслом тост и пристально посмотрел на меня.

— Ты думаешь о прошлом, когда тебе было больно, — тихо сказал он, и его взгляд стал отстранённым, как будто он вспоминал что-то из своего собственного прошлого. — Я не имею в виду физическое воздействие. Речь про эмоции. Используй это как топливо. Боль находится в сознании. Если будешь слишком долго злиться на воспоминания, ты её не почувствуешь.

Я задумался об этом на мгновение. Вспомнил лицо Элли и то, что она сказала мне, когда я увидел её в комнате для свиданий. Я так надеялся, что смогу наладить отношения между нами. А ещё был помешан на мысли, что она навсегда поддастся моему обаянию. Я подумал о том, как они с Хитом были вместе, и о том, как она бросила меня в таком дерьмовом месте, как это, а сама ушла трахаться с ним.

Но это больше не вызывало во мне злости. Лишь… Огорчение.

Не понимаю, почему говорят, что твоё сердце разрывается на части в момент горя. Для меня оно разбилось на миллион острых осколков. Его невозможно было собрать заново. Даже если бы вы попытались, оно выглядело бы как жалкий кусок мышцы с тысячами маленьких дырочек.

Если бы я только был честен с ней с самого начала…

— Не думай о ней, — подчеркнул Рипер, словно прочитав мои мысли. — Потому что она не заставит тебя испытывать такой гнев. Подумай о чём-нибудь другом. О своём брате, к примеру. Разве ты не говорил, что хотел перерезать горло этому парню? Подумай о том, что он с тобой сделал.

— Я думаю об этом каждый день, — слабо ответил я. — Я думаю о нашем разговоре, когда он пришёл навестить меня. Прокручиваю его в голове всё время, чёрт возьми, но… Это не злит меня.

— А что тогда злит?

С тяжёлым вздохом я ответил:

— Понятия не имею.

Но на самом деле это не правда. Просто не хотел ему говорить. Это воспоминание было предназначено только для меня. И было бы чертовски паршиво пережить его заново.

***

После утреннего разбора белья я последовал за Зверем, когда он направился в столовую. Он казался уверенным в своей походке, как будто опасность давно миновала и он действительно был неприкасаем. Я поймал взгляд Рипера, когда он сидел на одном из обеденных столов, словно место в первом ряду было специально для него. Он жестом подозвал меня к себе, и я отошёл от Зверя, который стоял в очереди за едой.

— Ты готов, чувак? — спросил Рипер, спрыгивая со стола и становясь передо мной. Его глаза блестели. Мне хотелось убить его на хрен за то, что он так радуется.

— Да, настолько, насколько может быть готов семидесятикилограммовый мужчина к бою против стодвадцатикилограммового? — Рипер заглянул мне за плечо и на секунду задумался. — Может, стотридцатикилограммивого?