Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды - Дава Собел

факт в своем годовом отчете за 1901 год: «Число объектов с необычными спектрами, обнаруженных миссис Флеминг по фотоснимкам, в этом году необычайно снизилось, так как редактура "Анналов" отнимает у нее немало времени».

В октябре Пикеринг повторно выдвинул миссис Флеминг на медаль Кэтрин Брюс. Но его хлопоты снова не принесли результата.

В ноябре миссис Флеминг слегла с крайне тяжелой формой гриппа, и ей пришлось пропустить несколько рабочих недель. В тот зимний сезон болели и другие сотрудники, включая и самого Пикеринга – он заразился в декабре.

«Как видите, – писал директор миссис Флеминг 10 января 1902 года, – я наконец-то добрался до своей пишущей машинки и с этого утра впервые установил сообщение с окружающим миром. С каждым днем сил у меня становится все больше, так что я уже могу выполнять бо́льшую часть своей повседневной работы, кроме наблюдений. И все же я до сих пор завидую тем, кому удается без труда подняться по лестнице».

Страдая одышкой, Пикеринг взбирался по ступенькам на второй этаж Кирпичного корпуса, в свой кабинет. Фотопластинки и записки он спускал оттуда вниз через кухонный подъемник. Все нужное в кабинете располагалось вокруг огромного круглого вращающегося стола, занимавшего почти все помещение. Он был изготовлен на заказ, имел диаметр 2,4 м и соответствовал по площади прямоугольному столу размером 7,6 × 0,6 м. Из кресла за столом Пикеринг без труда мог дотянуться до 12-секционного вращающегося книжного шкафа в его центре или открыть любой из 12 ящиков, равномерно расположенных по его внешнему краю. Бумаги Пикеринга, разложенные на столе стопками, следовали орбите книжного шкафа. Сделав поворот, он мог достать черновик журнальной статьи, или пачку писем на подпись, или свежие отчеты из Арекипы.

Утром 1 февраля 1902 года Пикеринг, придя на работу, обнаружил, что его дожидается подарок от миссис Дрейпер. Это были новомодные настенные часы для его кабинета, к которым прилагалась открытка, поздравлявшая его с 25-й годовщиной на посту директора обсерватории. Затем последовал праздник, устроенный миссис Флеминг. В 11:00 она и миссис Пикеринг позвали директора в фотоархив, где собрались все сотрудники с подарками и добрыми пожеланиями. Занятые в проекте «Мемориал Генри Дрейпера» скинулись на удобное рабочее кресло, а другие сотрудники преподнесли ему серебряную круговую чашу высотой в 30 см. Пикеринг произнес краткую речь, а затем все принялись за праздничный обед.

«Мне было очень приятно, – писал он вечером того же дня миссис Дрейпер, – к моему немалому удивлению, ведь, как вам известно, я не люблю подобные мероприятия. Но как можно было устоять перед всеобщим выражением теплых чувств и не в последнюю очередь – перед теми, что были высказаны в вашем письме? В общем, мне показалось, что праздник весьма удался, и у меня на всю жизнь останутся о нем самые чудесные воспоминания. Мне бы хотелось, чтобы празднование моей 50-й годовщины через 25 лет было более официальным. Вы поможете нам тогда принимать гостей? Только не говорите, что вы заняты!»

В марте, когда Пикеринг обнаружил, что ежеквартальные расходы на Мемориал Генри Дрейпера превышают сумму, выделенную миссис Дрейпер, он сообщил ей, что сведет баланс, воспользовавшись резервным фондом. Но миссис Дрейпер отвергла его предложение. Она питала собственнические чувства в отношении проекта и не позволяла оплачивать его кому-то еще.

«У меня есть личные причины платить самой, – написала она ему 30 марта 1902 года, – но вряд ли я могу увеличить сумму, выделенную на эту работу». Она скорее предпочла бы сократить объем работ, чем ослабить свой финансовый контроль. Пикеринг поспешил заверить ее как письменно, так и лично, что распорядится Мемориалом точно в соответствии с ее пожеланиями.

Тем временем ветшающие, тесные, трухлявые деревянные постройки старых корпусов все меньше соответствовали новообретенному статусу обсерватории как одного из самых крупных и продуктивных учреждений подобного рода. Пикеринг уподобил это несоответствие «человеку, который при изобилии пищи умирает от жажды или не имеет пристанища зимой». Получив от анонимного благотворителя $20 000 на улучшение материально-технической базы, Пикеринг пристроил к Кирпичному корпусу простенькое кирпичное крыло в три этажа высотой, способное вместить архив стеклянных фотопластинок еще за 10–15 лет. Кроме того, он поставил во дворе обсерватории пожарный гидрант в дополнение к уже имевшимся химическим огнетушителям и электрической сигнализации. По-прежнему испытывая обоснованный страх перед пожаром, Пикеринг ввел обязательные пожарные учения – они проводились каждые два месяца, и в них участвовали все сотрудники и служащие обсерватории.

К концу сентября 1901 года, когда очередной квартальный отчет показал, что стоимость осуществления гарвардского проекта по-прежнему не укладывается в выделяемые миссис Дрейпер $10 000 в год, она вновь заговорила о том, что ее смущало. «Несомненно, вам кажется, что нелепо с моей стороны иметь что-то против помощи из фондов обсерватории, но я должна признаться, что у меня есть весьма сильные личные мотивы оплачивать эту работу самой. Посему надеюсь, что вы простите мне возвращение к этому предмету и что вас не заденет мое решение». В конце концов, проект был ее личным памятником любви к Генри. Хотя она давно смирилась с невозможностью его осуществления самостоятельно, ее не покидала твердая решимость продолжать финансирование из своего наследства. Ей хотелось бы распоряжаться им более свободно, но один из племянников миссис Дрейпер продавал долю в фамильном имении Палмеров, и она считала своим долгом выкупить ее, чтобы не уступать посторонним людям.

Миссис Дрейпер знала о своем праве настаивать, чтобы бюджет Мемориала Дрейпера управлялся так, как угодно ей, но в то же время не хотела казаться нерациональной. По размышлении она позволила Пикерингу в качестве временной меры использовать дополнительные средства. «Сколько ни наберется задолженности, потом я все верну», – обещала она, не только сообщая ему о своих планах, но и успокаивая себя. Зимой миссис Дрейпер предстояло, по ее выражению, «пройти по острию ножа», но она надеялась после того, как удастся уладить семейные дела, «снова вздохнуть свободно».

Глава седьмая

«Гарем» Пикеринга

Спрос на должности расчетчиц в Гарвардской обсерватории вырос настолько, что некоторые молодые дамы, окончившие колледж, были готовы работать бесплатно, по крайней мере в течение испытательного срока. Миссис Флеминг обычно заворачивала столь излишне ретивых соискательниц. Даже если у нее и возникал соблазн воспользоваться краткосрочной помощью волонтерок, она не одобряла такую политику – оставлять обсерваторию перед кем-то в долгу за бесплатные услуги.

Реальные вакансии открывались редко в силу строгой экономии в обсерватории и многолетнего постоянства ее штата. Так, Анна Уинлок проработала даже дольше, чем сам директор, а у ее младшей сестры Луизы к 1902 году стаж расчетчицы приближался к двум десятилетиям. Ни одна не вышла замуж и не уволилась с тех времен, когда это сделала Нетти Фаррар в самом начале дрейперовского проекта. Как могла подтвердить миссис Флеминг, теперешние сотрудницы были замужем за своей работой. В новеньких не нуждались. И вдруг в начале 1903 года директор велел ей нанять десять новых расчетчиц.

Средства на это внезапное расширение штата появились благодаря гранту в размере $2500, поступившему от недавно учрежденного Института Карнеги в Вашингтоне. Обращался Пикеринг за грантом по официальным каналам, но благодарности передал непосредственно Эндрю Карнеги. Зная, что миллионер увлекается строительством публичных библиотек, Пикеринг говорил о собрании фотопластинок, словно о книгах. «У нас огромная библиотека фотонегативов на стеклянных пластинках, – писал он 3 февраля 1903 года. – Каждый из них уникален, хрупок и содержит огромное количество данных, относящихся к небесной сфере, иные области которой до сих пор никем не прочитаны. Грант поможет привлечь читателей и извлечь из этого хранилища истории миров доселе неизвестные факты, которые навсегда остались бы неизвестными, если бы не это единственное собрание свидетельств о них на Земле».

«Мистер Карнеги просил меня передать, что очень рад получению вашей записки, – отвечал личный секретарь сталепромышленника. – Он надеется, что Институт Карнеги поможет еще сотне подобных проектов и отныне будет находить для сотрудничества таких людей, как вы».

Новые «читательницы» в Гарварде приступили к изучению картирующих снимков (они же «обзорные снимки»), где был зафиксирован каждый участок неба. Они отслеживали историю известных объектов и новооткрытых объектов с момента их обнаружения. Они отсматривали туманные области в поисках слабых огоньков, прежде незамеченных. Они просеивали звездные поля в поисках «потерянных» астероидов, которые не находились годами.

В марте Пикеринг опять написал своему новому покровителю и сообщил две новости. «Несколько дней назад Потсдамская обсерватория объявила о новой переменной звезде, самой короткопериодической из ныне