Гранатовый сок - Дмитрий и Наталья Соколовы

– Ни в чём, – отвечает мне эхом тихий бесцветный голос. Что ж, это уже лучше, чем агрессивное шипение. – Я просто палач.

– А кто вынес приговор?

– Ты сам. Когда передал мне в руки свою красную нить.

– Да ничего я тебе не передавал!

В ответ она вытягивает вперёд раскрытую ладонь, и я вижу, что второй конец красной нити и впрямь лежит у неё в руке.

– Давай закончим с этим побыстрее, – она приседает и подносит факел к пучку соломы.

Высохшее сено с готовностью подхватывает огонь. Голодное пламя, дрожа и потрескивая ветками, быстро подбирается ко мне. Уже вот-вот начнёт облизывать своими языками мыски ног.

– Вот блин! – сетую я, усиливая попытки освободиться. – С тобой не договоришься… Ай, горячо же! Ребята у кого-нибудь есть вода? Затушите меня, пока не поздно!..

Безликая толпа молчит в ответ. Понятно – их равнодушным, ничего не выражающим физиономиям всё равно, жив я или мёртв. Помощи можно не ждать.

Огонь тем временем уже накидывается на мои ноги – обжигает ступни, окутывает голени, жалящей змеёй поднимается к коленям. В этот раз я не кричу, хотя мне жутко больно. Только дрожу мелко-мелко и прикусываю губу.

Пламя бесстыдно раздевает меня – проглатывает мои ботинки и низ брючин, опаливает кожу. Цепляясь за бёдра, поднимается выше – подбирается к самому дорогому, что у меня есть. И вот тут на меня накатывает волна липкого животного страха. Настолько нестерпимая, что я перестаю пытаться освободиться и застываю как вкопанный, зажмурившись от ужаса.

По моему лбу градом стекает пот. Хочется завыть, но я не вою, нет. Эта извращенка от меня такого не дождётся. Как и любой кошмарный персонаж, она, должно быть, питается моим страхом, и если я не буду бояться её…

«Просто не бояться. Не бояться. Не бояться! – твержу я себе мысленно. – Это только сон! Я в безопасности. Нужно просто не бояться. И проснуться. Проснуться!.. Вспоминай срочно, где ты засыпал в последний раз! Какой сейчас день?!.. О, чёрт, как же больно!..»

Не в силах больше сдерживаться, я кричу от боли, а следом за моим криком воздух вдруг прорезает громкая музыка. Да ещё какая! В самом разгаре казни раскатисто, с эхом, на всю городскую площадь внезапно начинает играть хит «Металлики». Моя любимая песня! От неожиданности я даже забываю, что горю. Давайте, жгите, ребята. Помирать – так с музыкой!

Цвета средневековья смешиваются в дрожащем раскалённом воздухе и каплями стекают к моим ногам, будто масляные краски с картинного холста. Всё вокруг тонет в звуках гитары, и прошлое плавится как воск – исчезает, уступая место настоящему.

Нет больше площади, зевак, эшафота и палача. Я один в своей комнате – лежу в кровати, за окном солнечное утро, а рядом на тумбочке разрывается от входящего звонка мобильный телефон.

– Катя! – выдохнул я в трубку. – Как же хорошо, что ты позвонила!

– Я так рада слышать, что ты по мне соскучился, Гришечка!

– Ну, не то чтобы…

Я откинул в сторону одеяло и, прищурившись, с трудом заставил себя посмотреть вниз.

Несдержанный стон сорвался с моих губ. Зрелище, что уж там говорить, не для слабонервных. От ступней до коленей на мне не было просто ни единого живого места. Не ноги, а сплошное красно-буро-жёлтое месиво – всё в кровавых ожогах с огромными волдырями. Бёдра тоже частично обгорели, но самое ценное мне всё же удалось успеть сберечь. Облегчённо выдохнув, я пробормотал в трубку:

– Просто мне кошмар приснился.

– Это наверное из-за духоты. Сегодня такая жара с самого утра. Ты открываешь окно на ночь?

– Да уж, самая настоящая жара, – буркнул я. – Пойду в душ. Охлажусь. Спасибо ещё раз.

* * *

Не знаю, что от меня хотела Катя, да ещё и так рано, но благодаря ей я даже не опоздал на работу. У моего кристалла было ещё целых полчаса, чтобы привести меня в порядок перед встречей со СКОКом. Впрочем, он справился даже быстрее. За считанные секунды волдыри на ногах сдулись, засохли, корочки отвалились, и на их месте проявилась новая кожа – сначала немного розоватая, но уже вскоре она побледнела, и на недавние ожоги не осталось никакого намёка. Кошмар исчез без следа – правда, только внешне. Внутри мне по-прежнему было, мягко говоря, дурно.

Ровно в восемь, услышав с улицы бесцеремонные автомобильные гудки, я выглянул из окна и увидел Михаила, стоящего рядом с тёмно-зелёным военным «бобиком». Увидев меня, он бодро помахал мне рукой.

От мысли о том, что мне придётся лезть внутрь этого видавшего виды драндулета, утянутого сверху плотным чёрным тентом, да ещё и ехать невесть куда из Москвы, меня передёрнуло. А когда я понял, что задний ряд сидений, куда меня вежливо пригласили, был отгорожен от переднего металлической решёткой, а вдобавок к ней – глухой непросматриваемой перегородкой, мне стало совсем не по себе. Не очень-то хотелось ехать вот так – как преступнику – в кромешной темноте без возможности видеть направление.

Ладно, может быть, темнота – это не так уж и плохо. Но