И в темноте увидеть свет - Сергей Александрович Самохин

знают. Ну, по крайней мере те, кого я не убил на своей службе. – говорил я вслух, про себя пытаясь вычислить, кто же меня опознал, кто меня достаточно хорошо знал.

– 

А вот дерзить ненадо, Андрей, не портьте о себе мнение. – мой намёк Санни не понравился. Тщеславный, так и запишем. – Мы про вас многое знаем, но видимо не все. И вот от того, что и как тщательно вы мне расскажете, и будет зависеть то, что случится дальше. Потому советую вам думать головой, когда что-то говорите. Давайте попробуем начать заново, итак…Что случилось с вами?

– 

Меня пытались убить, в Центре. Не получилось в первый раз, второго я не стал дожидаться. И мы с напарником решили сменить обстановку. – В том, чтобы рассказать Санни эту правду, я не видел ничего плохого. А вот при упоминании Джонни стало очень грустно…

– 

Интересно. И что же вы там натворили?

– 

Со мной разговаривал один из бывших бойцов конвоя. У него была любопытная информация, о заражении, о его причинах, и о том, что происходит сейчас.

– 

И где этот знающий товарищ сейчас?

– 

Его как раз убили, хотели накрыть нас обоих. Мне просто повезло.

– 

И вы думаете, что эти знания настолько ценны, что за них прямо убивают? – Санни усмехался, глядя на меня со стола. – да об этом в каждом ресторане вашего Центра судачат. Как ваше любимое руководство пытается создать себе армию карманных монстров, разыгрывая карту “мы сейчас всех вылечим”. Тоже мне секреты.

– 

Пока это только слухи. Если кто-то разложит всю картину, станут известны факты, фамилии и конкретика – Центр может вообще развалиться.

– 

Да, может. И поверьте мне развалится. Только поздновато, пожалуй. И даже не совсем по этой причине. Джинн уже выпущен из бутылки. Они понатворили дел, и я не уверен, что всё можно вернуть обратно.

– 

Я видел по пути сюда двух каких-то супер-зараженных. Вот эти были настоящие монстры. Напали на нас по пути сюда. Мы еле спаслись. До сих пор не понял, что это такое, что я вообще видел.

– 

Оооо, даже так. Вот вы меня уже второй раз удивили, Андрей. Не многие что-то подобное видели и могут об этом рассказать. У меня таких всего двое в отряде, и если учитывать состояние одного из них, то всего один. A таких, которые видели, но рассказать уже никогда не смогут – более десяти. У вас сегодня по-видимому насыщенный денек выдался!

– 

Что вас еще интересует?

– 

На данный момент – ничего. Я услышал то, что хотел услышать. – Санни внезапно потерял ко мне интерес, вытащил из кармана штанов портативную рацию, и что-то туда сказал. Дверь в кабинет тут же открылась, и в кабинет вошли двое из сопровождавшей меня троицы.

Я открыл было рот, чтобы спросить “и что теперь?” у Санни, который демонстративно повернулся ко мне спиной и смотрел в окно, но внезапно понял, что этого вопроса он и ждет. И прервал он наш разговор затем, чтобы я занервничал, и начал терзаться в сомнениях, что же теперь и как вымолить себе пощаду. Рот закрылся сам по себе. Хрен тебе, мы ещё поговорим. Хотя своего он добился, я действительно занервничал.

Меня вывели в коридор, пока я гадал, что все это означает и как теперь из этой ситуации выбраться. Разговор сегодня получился очень странным, ни о чем. О природе заражения мой собеседник знал явно больше меня, тогда почему я еще жив? Меня отвели в тот же гараж, правда сковывать руки больше не стали, и оставили с моей болью в плече и груди, размышлять о том, что будет. Остаток дня я провел, изучая щели в гараже, и к вечеру знал их все в лицо, и всем им пожелал спокойной ночи, устраиваясь на жестком полу чтобы как-то постараться поспать. Я старался не думать о Джонни. Частично мне это удавалось, потому что я понимал, что в любой момент могу к нему присоединиться. В конце концов решил не ломать голову, действовать по ситуации дальше – все равно информации о том, что тут происходит, у меня почти что и нет.

Второй разговор с Санни состоялся назавтра. Сколько я не думал о нашей первой встрече, в одном я был уверен точно: как минимум второго разговора не избежать. Что-то ему все-таки от меня нужно, только вот понять бы что, и продать это подороже. И пусть он сделал вид, что всё знает и всё видел – это не совсем так. Значит, ко второму разговору надо подготовиться, чтобы затем состоялся как минимум разговор номер три. Меня даже как-то покормили вчера вечером, принеся неожиданно гроздь винограда и несколько соленых крекеров. Боль в плече и в груди не унималась, чувствовал я себя скверно. Слабость то накатывала так, что казалось, что сейчас вырублюсь, то немного отступала. В процессе исследования своей "темницы" я внимательно изучил дверь, но в щель, сквозь которую проникал луч света, ничего увидеть не смог от слова вообще. Слегка потолкал створки – очень солидно была закреплена конструкция, почти не подавалась.

На следующий день меня провели тем же путем, в тот же кабинет. Ночь прошла ужасно, от боли я почти не спал, потому не был готов не то что к разговору, но и вообще ходить. Мои конвоиры меня практически протащили весь путь. На сей раз Санни бы не один, с ним был еще один мужчина, лицо которого показалось мне знакомым, но вспомнить его я не мог. Не он ли обо мне все знает? Мог я его встречать в Центре? Нет, не помню.

– 

Андрей, это человек, который у нас вместо врача. Он вас осмотрит, а то вы умрете вдруг, ничего нам не рассказав – а это непорядок! – укоризненно покачал головой Санни, подыгрывая своей шутке.

Второй мужчина подошел ко мне, помог мне стянуть рубашку, что я и сделал, морщась от боли везде, и стал щупать мое плечо и ребра, заставляя меня вскрикивать сквозь зубы в особенно чувствительных местах. Судя по бесцеремонности, это был скорее ветеринар или даже патологоанатом, но на данный момент мне было все равно – лишь бы сделал хоть что-то. Боль и вправду меня убивала, и тут Санни бы прав – сейчас ему меня было чертовски трудно запугивать. Окончив наконец осмотр, доктор заговорил с Санни быстро, на том же языке, или диалекте, который я решительно не понимал. Санни пару раз