Убей мои мечты! - Алекс Пратт

эти хотелки, невольно мне начали приходит в голову какие-то картинки. И блядь, все трешовые моменты моих унижений, неловкостей и вообще всего говна, которое когда-либо случалось со мной. И посредине всей этой истории появилось лицо моей давно казалось бы забытой девушки — Чэстити, с которой мы недолго встречались. Ее лицо в тот самый день, когда мы расстались — спокойное как мне казалось. Теперь я увидел в нем жалость и гнев. И тут не выдержал, вскочив с дивана.

— Сука! Так вот что меня бесило все это время! Жалость в ее глазах! Блядь! Ненавижу, когда меня жалеют!

Надо сказать, секс с Честити тоже был очень крутым. Она была рыжей, с крупными веснушками, разбросанными по всему телу. С ней не было такого экстаза, как с Рейчел, но это был мой первый опыт с БДСМ. Тогда я понял, что меня привлекает эта тема.

Забавно — Честити ведь означает «целомудрие». Ее родители пыталась, хотя бы. Видимо, примитивная реверсивная психология, когда ты становишься тем, от чего убегаешь, все-таки работает.

Я забыл сказать, что Сногги на последней встрече дал мне в мешочке какую-то хрень, которую нужно было перед медитацией растолочь и покурить. Запах в итоге оказался гораздо лучше обычной травы, да и эффекта я сразу не почувствовал.

Сногги предупредил, что башню будет срывать не сразу, но конкретно, поэтому выкурить надо полсигареты. Я забыл про это, выкурив почти всю. Ну а что, если ничего не ощущаешь?

Во второй фазе медитации, я оказался в моем замке. Повсюду горели лампы, в коридорах было немного сыро, но веяло приятной прохладой. Я заглядывал то в одну комнату, то в другую. Вдруг, непонятно откуда взявшийся стражник молча указал мне на массивную дверь.

Она открылась и передо мной предстала просто огромных размеров студия, нет, даже зал, с зимним садом, фонтанами и стеклянной панорамной крышей.

Посредине зала сидела Рейчел. Она была одета в длинное, до пола, розовое платье, и расчесывала волосы. Тут уже она стала похожа на Свету. Увидя меня, подошла и с улыбкой сказала:

— Мы ждали тебя, Господин!

— Кто это-мы? — обескураженно спросил я.

Она повернулась и показала взглядом в сторону, где я увидел еще две фигуры девушек в белых платьях.

Лица их мне показались знакомыми, хотя я не помнил, кто это был точно. Будто я их видел раньше.

Я не мог их разглядеть, но ощущал их красоту и заманчивость.

— Присаживайся, Господин, мы будем ласкать тебя! Ты почувствуешь страх — она поднесла нож к моей шее и легко прорезав кожу, поднесла лезвие к своим губам, намазав их кровью, — и ты ощутишь блаженство от наслаждений, которым нет конца…

Девушки начали целовать друг друга. Легко сняв платья, одна из них начала опускаться все ниже, пока вторая начала стонать, лежа на каменном полу. Пока я смотрел на эту сцену, как завороженный, Рейчел — или та, которая прикидывалась ею — стала обнимать меня, целовать спину, шею, а потом мягко толкнула на диван. Я терял силу воли, поддаваясь ее настойчивым ласкам. Она шептала что-то своим медовым голоском:

— Ты всегда будешь с нами! Мы — твои желания, твои пороки и твои наслаждения, мы твоя слабость, твой сладкий грех и дар вожделения. Войди в нас, залей нас твоей силой, оставь ее внутри нас…

Я был на грани, на острие ножа, меня затягивало внутрь. Девушки облепили меня своими голыми телами, лаская, кусая и возбуждая до безумия.

Но в самый разгар чувственной нирваны, я на миг представил себя после всего этого. Я ощутил те эмоции, которые будут во мне после всего: опустошение, слабость, поражение перед моими демонами демонам — красивыми, манящими, но смертельными. Я зарычал, как лев, сбросив с себя этих нимф и закричав:

— Я больше не хочу подчиняться вам! Мне надоело быть рабом!

— Ты — Господин своих Грехов! Хватит мучать себя, притворяясь Героем, Святым, Спасителем мира! Прими этот дар, и наслаждайся им! Властвуй над нами!

Предводительница, голая и соблазнительная, подошла ко мне и в этот момент две нимфы поднесли ей корону. Скоро я почувствовал холод металла на своей голове, и еще увидел в глазах предводительницы огонь очарования и трепета. Она поклонилась мне.

Я ощутил себя Господином — этих презренных Рабынь, которые склонили головы в послушном страхе, а также всего, что окружало меня — Замка, Земель, которые стелются за горизонтом, даже облаков, что тихо плывут за огромными витражными окнами. …Я насиловал этих сучек, выпустив зверя из себя. Я хлестал, трахал, связывал их, шлепал руками, чтобы почувствовать пульсацию их вен своими пальцами — в общем, делал с ними все, что хотел, и даже больше.

Если вы думаете, что секс-единственное, что может принести удовольствие в интиме, то это не так. Доминирование — это то, что является истинной целью секса. Но в обычной жизни мы если и доходим до доминирования, то оно является символическим. Там, в заколдованном замке, я ощутил силу безграничного, настоящего и беспредельного, звериного доминирования. Эти сучки принадлежали мне. Я мог убить их, и они были не против. Я не делал этого лишь потому, что не хотел. Они признали за мной право убить их и подарить жизнь. И были благодарны за щедрый подарок в виде рабской жизни в подчинении мне и моим желаниям.

В самый разгар нечеловеческого безумия, я укусил в плечо одну из нимф, причем так сильно, что она содрогнулась в конвульсии от боли. Языком я слизал ее горячую кровь, но она продолжала идти, тонкой струйкой раскрашивая ее белоснежную кожу. Две остальные девушки облепили ее и начали языками слизывать ее кровь, пока нимфа стонала от боли и наслаждения.

Это была высшая мера садизма и эгоистичного желания властвовать над женщинами.

…Я проснулся от сильной головной боли, меня мучали голод и жажда. Во рту чувствовался металлический привкус, хотя крови никакой не было. «Странно!» — подумал я, пытаясь найти что-то в холодильнике для опохмела.

-

Сколько нужно времени, чтобы обрести любовь? Сколько нужно времени, чтобы потерять ее? Искать ее всю жизнь, найти и выпустить из рук, как песок времени, за три вздоха.

Я провёл руками по ее нежному лицу, коснулся щек, трепещущих губ, которые жаждали поцелуев. Мои пальцы скользнули по ее шее, и ниже, касаясь ее горящей кожи. Я обнимал ее нежно и крепко, не желая отпускать, словно она — бриллиантовый песок в моих ладонях.

Можно ли найти то, что никогда не видел? Или потерять то, чего никогда