Охотница. Ангел Губитель - Елена Амеличева

на чувство вины, – фыркнул он. – Я прекрасно знаю, как ты умеешь играть с психикой.

– Это не игры, Глеб. Это очень больно, вообще-то. – Голос предательски задрожал.

– Еще и слезы, конечно. Может, это и действовало на твоего драгоценного санклита. Но на брата – нет.

– Ты до сих пор не можешь мне его простить?

– А как это сделать? – он вскочил и начал мерить комнату широкими шагами. – Он до сих пор в тебе! Его кровь!

– Я ничего не могу с этим сделать.

– Согласен. Но выбор ты делаешь осознанно!

– Какой выбор?

– Какой? – брат завис надо мной. – Кому верить – вот какой! Каждый раз, когда я рассказывал тебе, как все было, ты пыталась найти в моих словах зацепку, чтобы оправдать эту тварь! Ты хотела верить ему, а не мне! И это продолжается! Что, я не прав?!

– Прав.

– Так какого… ты взываешь к моей совести? Такого ни одна братская любовь не выдержит!

– Саяна, хватит! – из ванной вышла Гуля. – Прекрати трепать Глебу нервы!

– Это касается только нас, Гуля! – не удержалась я.

– Для тебя – Гюле! – отчеканила женщина.

– Как скажешь. – Я устало вздохнула.

– Скажу вот что: пока ты на стороне этого демона, не будет тебе нашего прощения!

– Когда и в чем я успела так перед вами провиниться?

– Ты еще спрашиваешь? – потрясенно прошептала Гюле. – Ты любишь санклита! Он убил твоего нерожденного племянника, убил твоих родителей, воспользовался тобой, а ты все равно продолжаешь его любить! Что ты за человек?!

– У каждого своя правда.

– И в чем твоя?

– Горан не убивал вашего ребенка. Я была там и все видела. Он пощадил тебя, но ты шагнула с обрыва.

– Ты его еще и защищаешь! – она задохнулась от ненависти. – Немыслимо! Убирайся отсюда!

– Успокойся, уже ухожу. – Я поднялась, как в тумане дошла до двери и обернулась.

Гюле рыдала в объятиях Глеба. Мне удалось все окончательно испортить. Молодец, Саяна!

Глотая слезы, я вышла в коридор и ноги сами понесли к комнате Данилы. Позарез нужно было обнять хоть кого-то и выплакать обиду.

Его дверь была приоткрыта, но судя по голосам, которые доносились из-за нее, я и тут была лишней.

– Никогда не разрешу такое! Это сведет на нет все, чего мы достигли за несколько десятилетий!

Никогда не слышала, чтобы Юлия так кричала. Что случилось?

– Оно того стоит!

– Ты хоть можешь представить, Данила, что значит иметь такого врага, как Драган? Если она его Кара Господа, он тебя уничтожит за одно прикосновение к ней!

– Пусть попробует!

– С ума сошел?! Хочешь развязать войну?!

– Да, хочу! Давно пора!

– Пока я жива, этому не бывать!

Я едва успела отступить за угол, как Юлия грохнула дверью, вылетев из комнаты сына.

– Саяна? – она едва успела затормозить передо мной.

– Здравствуйте.

– Здравствуй.

Повисло тягостное молчание. Похоже, мы обе не знали, что сказать.

– Что ж… У меня много дел. – Нашлась директриса.

– Да, конечно.

Мы разошлись в разные стороны. Когда дробный перестук ее каблуков стих, я подошла к двери Данилы. Может, лучше уйти? И когда я уже начала разворачиваться к ней спиной, дверь открылась.

– Саяна? Что случилось? На тебе лица нет.

Черт. Мои губы предательски задрожали.

– Заходи.

– Доброе утро, – Данила улыбнулся.

– Утро? – я приподнялась на локтях.

Его комната. И кровать. На которой мы оба лежим.

Что и как?..

– Шучу. Ты проспала несколько часов. Не смотри так. Мне, как в кино, поклясться на Библии, что ничего не было?

– Шутник. Сколько времени?

– Ужин мы пропустили.

– Ого! Давно так не дрыхла! – я потянулась, изогнувшись, но поймала его жадный взгляд и остановилась.

Денек выдался тот еще! Окончательно все испортила с Глебом. Потом подслушала разговор Юлии с сыном. В конце концов, залила слезами и соплями Охотника, и с чувством выполненного долга вырубилась в его кровати. А ведь день еще не кончился!

Данила подошел к столу и вскоре по комнате поплыл аромат кофе. Он молча протянул мне чашку.

– Спасибо. – Я села в кровати и сделала маленький глоток. – За все спасибо.

– Не за что. Хочешь, поговорю с Глебом?

– Нет.

– Почему?

– Просто не надо.

– Если передумаешь, говори.

Его сотовый булькнул, оповещая об смс.

– Чуть не забыл. – Пробормотал он, возвращая телефон на место. – Сегодня День памяти павших.

– В смысле?

– Раз в году мы устраиваем церемонию поминовения Охотников, погибших в борьбе с санклитами, и других жертв этих упырей. Пойдешь?

Сердце вновь тоскливо заныло.

– Я не буду там лишней, с моей-то историей?

– Нет. Тебе тоже есть кого вспомнить. Имеешь полное право.

Что ж, он прав. Надоело чувствовать себя виноватой перед всем миром. Хватит. Если кому-то что-то не нравится, это их проблемы.

Мы вышли во двор, отстояли красивую церемонию с речами и запуском японских фонариков. Но на душе скребли кошки.

– Пойду поищу ребят, – сказала я Даниле. – Спасибо тебе за все.

– Подожди, пойду с тобой. – Он ушел в дом и вернулся через пару минут с пакетом в руках.

Позволив интуиции рулить, я свернула в коридор, ведущий в ту часть крыла, где сейчас шел ремонт, и не ошиблась, заметив отсветы десятков свечей. Язычки пламени заметались, будто пытаясь сбежать, когда мы, отогнув целлофановую занавеску, вошли в обжитой уголок.

Молодежь вздрогнула, увидев нас. Мальчишки сомкнули ряды, прикрыв спинами бутылки с водкой. Девчонки набычились, с укоризной глядя на меня.

– Спокойно. – Данила отодвинул нескольких парней и водрузил на импровизированный стол из кирпичей и досок свой пакет. – Перемирие. – Он достал несколько бутылок кагора, плошки с салатом, хлеб и фрукты. – Стаканчики-то хоть есть?

– Вот. – Таня, как самая смелая, протянула ему упаковку.

– Чего стоим? Наливайте, разбирайте закуску, давайте пошустрей.

Молодежь несмело потянулась к Даниле.

– Яблочко, что ты с ним сотворила?– прошептала Таня, сделав огромные глаза.

– Ничего.

– Научи этому ничего?

– Нечему учить.

– Это тебе. – Данила подошел к нам и протянул мне стаканчик кагора и салат. – Овощной, без мяса.

– Спасибо.

– Можно к