Грустная сказка - Ирина Надеждина

– Это солидняк растет, – рассмеялся Артур.

– У тебя не растет.

– А у меня работа такая. Рассказывай, что ещё.

– А что ещё? Старики живы, болеют, правда. Квартира самая обычная, трехкомнатная. Подумывали, может быть, сюда вернуться, к родителям поближе. Теща с тестем в Димитрове живут, тоже рядом. А ты? Расскажи, каким ты чудом встал?

– Знаешь, что такое этапные операции? – задумчиво сказал Артур. – Это желание встать, наркоз, упрямство, терпение и так до достижения результата или до бесконечности. У меня их было восемь. Две из них на мне сделали впервые, защитили две диссертации. Я ведь сначала думал, что так на костылях, а то и, упаси Боже, в инвалидном кресле, останусь. На свет смотреть тошно было. Ты Андрея Ивановича помнишь?

– Тренера твоего по гимнастике?

– Ну да. Он, когда увидел, то здорово на меня надавил. Может, с этого всё и началось. Я тогда ещё лежал. Ему в институте старую травму подлечивал. Убедил он меня, что если захотеть, то попытаться встать можно. Матушка поддержала. Я захотел. Не сразу, конечно. Ломался несколько раз, верить переставал, а когда, после третьей операции ноги почувствовал, уперся. После шестой на ноги стал полностью. После восьмой – пошел, как когда-то. Верней, не сразу пошел. Ходить учился по новой. Заняло это всё почти два с половиной года. Все говорили, что такого результата никто не ожидал. Я ведь не просто хожу. Я могу бегать, прыгать, что угодно. Маленькая заморочка – когда в теннис играю, то одеваю наколенники фиксирующие. Знаешь, как при спортивных травмах. Вот и всё.

– А остальное? Семья, работа?

– Отец ты помнишь, когда погиб. Лена уехала с родителями. Я с матушкой остался. Когда начал нормально ходить, нужно было решать что-то, чем заняться. Со спортом уже ничего не вышло бы, училище накрылось, да я и рад был. Осталась физика.

– Да, с физикой у тебя никогда проблем не было, – кивнул Сергей. – Только тогда тебя наша Рыжая потрепать хотела и двойкой пугнула.

– Да Бог ей судья. Тем более теперь… Слушай, я тогда так и не поинтересовался, что с ней случилось? Я ведь в больнице был, когда она померла.

– Не знаю, на сколько правда, но слышал я, как мои старики разговаривали. Вроде бы её муж из окна выбросил. Застукал с каким-то молодым, она ему ботинки вылизывала, а он на неё помочился. После этого они начали прямо на полу заниматься этим делом. У мужика крышу-то и сорвало. Он молодого кухонным топориком по головушке обласкал, а её, когда она к окну побежала, на помощь звать, подтолкнул. Отец дело читал.

– Мерзко, – поморщился Артур.

– Ты прав, Бог ей судья. Что с тобой-то дальше было?

– Вот я и подался в военно-механический. Закончил с красным дипломом. Попал работать в закрытый НИИ, занимался волоконной оптикой. Работу начал писать. В принципе и написал, только к тому времени всё начало разваливаться и работа моя оказалась никому не нужна. До сих пор валяется, как память о том, как я был научным сотрудником, – Артур горько усмехнулся, но улыбка быстро сошла с его лица. – Потом заболела матушка. Вернее, выяснилось, что у неё рак в такой стадии, что ничего уже нельзя было сделать. Проболела она полгода и умерла. Остался я один. В первое время казалось, что жизнь кончилась: ни родни, ни друзей особенно близких… Да и что толку мне было в то время в друзьях? Лену как не искал, даже концов не нашел. Домой приходил, о стариках всё напоминало… На работе ничего уже не удерживало: тему закрыли, за зарплату вечная драчка, кто кому подляну больше сделает… – он помолчал. – Решил я всё бросить и сыграть ва-банк. Я к тому времени с хлопцами встретился, которых по спортивным каналам знал. Вот и решили мы спортклуб открыть. Поначалу трудно было, но ничего, раскрутились. Теперь вот квартирка эта, клуб, БМВ новая, финансовые проблемы не отягощают. Пожаловаться не на что.

– Ты так и не женился?

– Нет, – Артур долил ещё в бокалы коньяка. – Не вышло.

– Что, с женщинами проблемы? – сочувствующе спросил Сергей.

– От женщин. У меня их более чем достаточно. Надоели уже. Сам знаешь, как я люблю, когда на шее виснут. Была за всё время одна, Лиля звали… – Артур задумчиво смотрел на тлеющую сигарету. – Работала медсестрой в институте травматологии. Я тогда ещё на костылях был. После пятой операции уже чуть-чуть на ноги становился, но ещё до нормального состояния далеко было. Некрасивая была, носик остренький, веснушки… Никто на неё внимания толком-то и не обращал. Напрасно не обращали… Мы столкнулись с ней, когда я поздно вечером на лестничной площадке безуспешно пытался подкурить. Кругом, как назло никого не было, а с костылями подкуривать неудобно. Она тоже покурить вышла. Ну, подкурила мне сигарету, разговорились. У меня на душе паскудно было, её всё достало. Покурили, и я так, вроде бы невзначай, попросил, чтобы она пришла, если свободна ночью будет, в палату. У меня тогда соседа выписали. Проговорили почти до утра. Раз, второй, третий. Я дежурств её стал ждать. Мы с ней так и сидели, когда в палате, когда в сестринской. Один раз дверь закрыли и «подежурили». Знаешь, когда ты лежишь, и только… – Артур осекся. – Получилось всё нормально, но я к такому не привык. Я думал, что она меня, калеча, просто пожалеть решила, ненавидеть себя готов был. Потом оказалось, что не пожалела. Я к ней очень привязался, кажется, даже полюбил. Она говорила, что любила меня. Как-то раз даже оговорилась, что согласны выйти за меня замуж, даже за такого… – Артур замолчал.

– И что же вам помешало? – осторожно спросил Сергей.

– Решили подождать ещё немного, надеялись, что я всё-таки начну ходить. Я прекрасно понимал, что такое муж-калека, с которым постоянно возиться нужно. Её мать вообще была в шоке, когда узнала. Пришла выяснять отношения. Моей матушке сказала, что у неё дочь ещё не совсем пропащая, чтобы хоть и за красивого, но полного инвалида замуж выходить. Одна Лиля была уверенна, что совсем скоро я пойду, и сказала своей матери, что будет ждать столько, сколько будет нужно. Не успела дождаться… У неё был когда-то один малый, который перед тем, как уйти в Армию, нею попользовался, а потом рассказал об этом всем знакомым. В неё пальцами тыкать начали. Ты же наше время помнишь. Мало того, что некрасивая, так ещё и с мужиком знает, что делать. Ничего она толком не знала. Один раз с ним была. Со мной, когда впервые осталась, лучше б я девочку невинную… – Артур осекся. – Когда у нас с ней совсем уже серьезно было, дружок её бывший узнал. Ну, его и заело. Он пришел мириться, а она его выставила. Тогда он прихватил троих друзей, выследил, когда она пришла ко мне. Дело днем было. Мать на работе была. Ребятки умудрились открыть дверь. Мы не слышали, как они вошли, музыка играла… Справиться со мной тогда было довольно легко, хотя, пришлось мне нос всё-таки сломать. Потом эти сволочи завалили меня на пол, двое меня держали, притом один за волосы, так, чтобы я не мог закрыть глаза, а Лилю в это время насиловали, как последние скоты… Так продолжалось два часа. Потом они меня головой об пол стукнули, так, что я выключился, бросили, а её забрали с собой. Привезли куда-то на квартиру и там продолжили развлекаться. Наразвлекавшись, отвезли её домой, и бросили под дверью. Утром следующего дня её нашли мертвую в ванне. Она вскрыла себе вены… – у Артура стал невыносимо тяжелый взгляд. – А мне оставила записку, что любила, что не смогла бы с таким позором жить… Мать её на похоронах, говорят, проклинала и их, и меня. Я там не был. Мне тогда снова жить расхотелось… Пока всё это разбирательство, пока суд…