Родная кровь - Сергей Джевага

Мы перекусили сухарями и солониной, запили тем же отваром. Даже Иг снизошел до всеобщей трапезы. Судя по лицу, лучше бы эманациями из воздуха питался, чем таким. Но сделал нам одолжение.

Ели быстро и молча. Никто не пожелал распространяться насчет вчерашних событий. Но я видел, что воины подавлены. Лица темны и угрюмы. Я и сам был немного не в себе. Эти люди еще не стали мне своими, да и едва ли станут. Но видеть, как спутники, с которыми недавно ехал вместе, лежат разорванные на куски… Страшно, очень страшно.

Солнце уже встало, светило весело и празднично. Воздух был прозрачный и холодный, словно горный хрусталь. В нем витали терпкие запахи прелой осенней листвы, воды и тины. Я зевал во всю пасть, ежился и хмурился. Ну люблю я поспать, люблю. Не то чтобы неженка, просто если недосплю, становлюсь злым, раздражительным и колючим. И тогда ко мне лучше не подходить: покусаю, облаю и вообще зверски поиздеваюсь.

Я принялся седлать коня. Вроде бы все сделал правильно, никто не упрекнул, не толкнул локтем в бок. Через седло перекинул изрядно похудевшие мешки, закрепил остальную поклажу. Мерин повернул голову, посмотрел с укором. Я понял, подвязал ему к морде сумку с овсом. Сразу же раздалось довольное фырканье.

По дороге пошли в том же порядке, что и накануне. Рол с Игом впереди, я замыкающий. Теперь мне виделся в этом умысел Ферана. Небось специально разделил враждующих чародеев, чтоб в порыве дурацкой злобы не сожгли остальных. В общем-то правильно, но не люблю плестись позади. Конечно, в арьергарде безопасней. Трус и лентяй не протестовал бы, но, по-моему, лучше первым в пекло. Шишки твои, но и пряники тоже попадаются. А вот тот, кто отсиживается в теплом местечке, будет гнить там всю жизнь. Такие завистливо вздыхают, если смельчаки чего-то достигают, или испуганно прячутся в раковины, если те оступаются и гибнут. Кто не рискует, тот по голове не получает. Но и дорогое вино тоже не пьет.

Дорогу почти не было видно под толстым ковром опавших листьев. Долгое время она шла вдоль речушки, потом резко вильнула, прыгнула на другой берег. Надо было перебираться. Благо из воды, словно панцири больших черепах, торчали крупные булыжники. Рол легко запрыгал по ним, словно кузнечик. Оказавшись на том берегу, обернулся в нетерпении — чего копаетесь? Боевой маг пробежал по воздуху, над самой поверхностью воды. Застыл рядом со следопытом, скрестив руки на груди. Маэрдир долго топтался на берегу, нерешительно сопел и кряхтел, но рискнул. На первом же камне поскользнулся. Тяжелая броня потянула вбок, и светловолосый воин рухнул в ледяной поток, подняв целый столб брызг. Мечник тут же встал, мокрый и злой, грязно выругался. Речку перешел вброд. Я поежился — вода холодная, приятного, наверное, мало. Феран просто-напросто встал в стремя коня, проехался с комфортом. Соратники посмотрели на меня.

— Кого ждем? — полюбопытствовал лейтенант.

— С-сейчас, — несмело кивнул я.

Лезть в ледяную воду не хотелось, сапоги тут же промокнут. Потом буду хлюпать носом и чихать, как Маэрдир. Магию применять было нельзя, так что придется уподобиться кузнечику. Иг наблюдал с неподдельным интересом, на мужественном лице появилась бледная улыбка. Я сцепил зубы — демон тебе в хвост и гриву, надменный ублюдок! Не дождешься представления! Я осторожно ступил на первый камень. Скользко. Следующий совсем маленький, надо будет быстро оттолкнуться и сразу же прыгнуть на третий. Я оценивающе посмотрел вперед, попытался просчитать прыжки и скачки. Вроде бы просто. Рискнем. Посох взял наподобие шеста, пытался балансировать, чтобы сохранить равновесие. Прыжок! Перескок! Еще прыжок!.. На середине речки чуть не упал в воду. Камень попался очень скользкий, заросший водорослями и покрытый илом. Я затаил дыхание и выгнулся под немыслимым углом, балансируя над темной водой. Но удержался, дальше пошло легче. Лишь у берега чуть замочил носок сапога, не рассчитав прыжок.

— Молодец, Эскер, — похвалил Феран. — У тебя неплохое чувство равновесия. Можешь стать хорошим мечником. Если, конечно, приложишь определенные усилия. Маэрдир, переоденешься?

— А во что? — огрызнулся воин. — Так высохну.

— Как знаешь, — пожал плечами лейтенант. — Тогда не будем задерживаться.

Я не успел отдышаться, пришлось нагонять остальных, пристраиваться в хвост колонны. Шли быстрым размашистым шагом. Феран задал хороший темп, в надежде прийти в селение до темноты.

До полудня брели лесистой равниной. Местность была однообразная. Деревья сменялись деревьями. Дубы, осины, ясени, клены… иногда попадались ели и сосны, но какие-то чахлые, невысокие. Солнце ярко сияло в чистом безоблачном небе. Но было очень холодно. Мороз покусывал щеки и нос, коварно пробирался сквозь толщу одежды. Я то и дело подносил ладони ко рту, грел посиневшие пальцы горячим дыханием.

Маэрдир трясся в ознобе, пытался хоть как-то согреться, кашлял и чихал. Нос у него распух и покраснел, под глазами появились мешки. Командир украдкой поглядывал с беспокойством, но молчал. Отряд должен дойти. А уж потом можно расслабиться, подлечиться, выпить глинтвейна.

Следопыт то и дело убегал вперед. Иногда я замечал краем глаза, как он легкой тенью проносится среди деревьев, мелькает то справа, то слева. Идеальный разведчик, практически незаметный, смертоносный. Пожалуй, только эльфы круче. Но светлорожденные — дети Леса. Остроухие понимают и чувствуют каждый листик, веточку. Их сила исходит от деревьев. А Рол — человек. Таких, как он, единицы.

Феран чуть отстал, поравнялся со мной и пошел в ногу. Я мазнул по нему взглядом. Похоже, командиру просто захотелось поболтать. Человек он сам по себе был явно компанейский и говорливый, но профессия наложила кое-какие ограничения.

— Эскер, а почему ты вызвался на задание? — спросил лейтенант. — Ведь мог остаться дома.

Я пожал плечами. Настроения говорить не было, но промолчать я тоже не мог.

— А я и не вызывался… Брат попросил.

— И ты согласился? — не поверил Феран.

— Да, — кивнул я. — Не хотелось выглядеть в его глазах… дешевкой.

Командир посмотрел на меня, как на явление Алара народу, даже рот распахнул. Я хмыкнул, развел руками — дурак я, дурак, даже не спорю. Народ старается в норку зарыться, переждать. А я, наоборот, лезу на рожон. Промелькнула горькая мысль: если даже это воспринимается как чудачество, что ж мне еще сказать? Если брякну о чести или гордости, то Феран вообще в святые запишет. Или в сумасшедшие. Впрочем, будет вранье, хоть и красивое. Я пошел на это только ради Тоха.

— То есть тебе не платят? — спросил воин.

— Нет, — отмахнулся я. — А что, должны?

— Нам платят, — произнес командир. — И очень хорошо. Семьи погибших будут обеспечены до конца жизни. Живых тоже наградят. Даже если не выполним задание. Но в случае успеха будут премии, надбавки… А вот ты… не понимаю. Альтруист? Едва ли. На психа тоже непохож, хотя иногда мелькает в глазах нечто эдакое…

— Не все можно купить, — сказал я. Феран тут же поморщился, словно светская дама при звуках ругани матерых грузчиков. — И не все продать. Знаю, банально и заезженно, зато правда. Я предпочитаю рисковать жизнью не ради денег.

— Деньги — слишком мало для тебя? — задумался воин.

— Действительно, — согласился я. — Не люблю мелочиться. Если уж идти на смерть, то не ради золота или даже родины…

— А ради чего? — затаил дыхание командир.

— Ради брата, — просто сказал я.

Феран расхохотался так, что даже Иг обернулся на звук. Маг нахмурился, сплюнул в сердцах. А я слабо улыбнулся, кивнул. Да, пошутил хорошо. Долго готовился, сочинял… Возникло чувство, будто на лбу у меня засветилась надпись «дурак». Лейтенант панибратски хлопнул меня по плечу, вытер выступившие на глазах слезы.

— Странный ты, парень, Эскер, — сдерживая смех, воскликнул командир. — Тебе бы в служители богов податься, там идейных любят.

«Угу, это я-то идейный, — подумалось хмуро. — Еще бы патриотом обозвал. Тогда бы и я похихикал».

Феран ушел вперед, все еще посмеиваясь. Я пожал плечами. Зачем расстраиваться? Ведь знал, что будет такая реакция.

Местность стала еще более холмистая. Дорога то ныряла в овраги, то выводила на вершины холмов. Солнце пригревало, мы брели по щиколотку в грязи. И хотя старались идти по обочине, где трава, но земля все равно прилипала к подошвам сапог черными жирными ломтями. То и дело приходилось останавливаться, счищать. Маэрдир пару раз поскальзывался и падал. Вставал с трудом, слабо ругался. Парня лихорадило. Лицо побледнело, в носу мокро хлюпало. Феран не выдержал, заставил мечника сесть на коня.

День пролетел неожиданно быстро. Солнце стало клониться к закату, когда из дозора вернулся Рол, сообщил, что до селения осталось совсем чуть-чуть. Немного погодя я и сам углядел следы присутствия людей. Кое-где стояли деревья со свежими срубами на месте нижних веток, иногда попадались даже пни. Дорога стала немного шире, грунт плотный, утоптанный.