Тьма сгущается - Саймон Кларк

Ричард по внутренней полосе обогнал цистерну с бензином. Гнать так – самоубийство, но пережитое час назад выбило его из колеи; попросту перепугало до смерти. Он отстраненно подумал о самом себе: “Когда я в последний раз испытывал подобный страх?”

“...через несколько минут скончался. Тайна его гибели...”

“Кто скончался?” – думал Ричард. Его мозг словно разделился на несколько независимых частей. Одна вела машину. Ф-рр-р! Обогнал по усыпанной щебенкой обочине колонну чертовски медлительных трейлеров, перегоняемых на новые пастбища. Дышать что-то трудно. Воздуха не хватает, а каждый вдох дается с трудом.

Другая часть мозга прислушивалась к радиопередаче. Приемник во всей этой дьявольской катавасии так и не дошли руки выключить. Дикторша рассказывала о чьей-то смерти. Чьей? Отчего-то Ричарду это казалось важным. Таким важным, что хотелось увеличить звук и крикнуть всем, чтобы они заткнулись. Ощущение удушья усилилось.

“...Ему было всего двадцать восемь лет, – продолжала дикторша,– Но мир рок-музыки уже никогда не будет прежним...”

Двадцать восемь лет? Мужчина? Может, Джим Моррисон? Нет, когда сердце Моррисона не выдержало горячей ванны в номере парижской гостиницы, он был старше. Брайен Джонс?

– Слушай! – Брызги слюны изо рта Джо обожгли Ричарду загривок, – Ты преотлично знаешь, кто это вытворял. Что это было? Гранаты, чтоб их, или еще что?

Чужак отозвался:

– Позвольте мне объяснить. Это...

– Мама, – всхлипывала Эми, уткнувшись лицом в колени матери. – Я домой хочу. Мне тут не нравится. Я...

– Ричард! Осторожно!

Голос Кристин прорвался сквозь пелену звуков. Голова Ричарда мотнулась вперед. Они чуть не врезались в задние колеса грузовика, приткнувшегося у обочины. У Ричарда лязгнули зубы. На такой скорости их легковушку вогнало бы под высокий борт, и верх машины снесло бы вместе с головами.

Скрежет тормозов, вой гудков. Ричард выкрутил баранку вправо, правые колеса прошелестели по придорожной осоке.

– Останови машину, Ричард, – взмолилась Кристин.

– Нельзя, – негромко возразил Майкл. – Нужно двигаться.

– Ма-ама, я хочу домо-ой!

“...Он умер, но его песни живы...”

– Кто, так тебя и так, за тобой гонится? Кто?

Машина выровнялась, а изолированная часть мозга продолжала размышлять над собственной проблемой: “О чьей смерти речь? Элвис Пресли? Бадди Холли?

И когда он в прежней жизни испытывал подобный страх?”

Ричарду вдруг вспомнился темный сад. Газоны засыпаны снегом. А с него течет. Отчего?

Хоть убей, не вспомнить. Помнится только, он так промок, что с одежды капало. Ему было лет десять. Его трясло, но не от холода. От страха.

Случилось что-то ужасное. Что-то, связанное с домом, перед которым он стоял. Шторы не задернуты. В комнатах яркий свет. В окно видна рождественская елка, огоньки свечей в зеленых лапах. И ему отчаянно хочется подойти, постучать в дверь. И когда кто-нибудь откроет, задать вопрос. Невероятно важный вопрос. Невозможно уйти из сада, не получив ответа. Но он боится спросить. Стоит по щиколотку в снегу. Из носа течет, мокрая одежда прилипла к телу.

Снова гудки. Стрелка на ста двадцати.

В любую секунду машина может вылететь за обочину и, кувыркаясь, развалиться на пылающие куски.

Он представлял, как это случится. Еще одна часть мозга, щелкнув, выдала картинку: кровавые куски мяса, бывшие прежде его женой и маленькой дочерью.

“... Мы прощаемся с вами, оставляя вас с музыкой человека, погибшего в тот роковой день 1970 года”.

1970. Ричард порылся в памяти. Кто из рок-звезд умер в семидесятом? Джимми Хендрикс...

Это имя всплыло в сознании одновременно со звуками “Фокси леди”, вырвавшимися из колонок.

И этого оказалось достаточно, чтобы прорвать заносы мусора, которыми шок забил каналы его мозга.

– Я только хочу знать, – вопил Джо, – кто эти люди? Ты можешь...

– Джо, – спокойно и властно произнес Ричард. – Заткнись.

– Да я, трам-тарарам, просто...

– Заткнись. Ты пугаешь Эми.

Джо замолчал, будто его выключили.

Тогда Ричард обратился к незнакомцу.

– При первой же возможности я останавливаю машину и звоню в полицию.

Чужак открыто взглянул на Ричарда.

– Возможно, уже слишком поздно.

– Можете мне поверить. Именно это я и сделаю. Позвоню в полицию из первой же телефонной будки. – Говоря это, Ричард снял ногу с педали газа и, снижая скорость, свернул к тормозной площадке.

Незнакомец говорил почти умоляюще:

– Прошу вас. Я понимаю, что вы пережили страшный шок...

– Мягко говоря.

– Но, пожалуйста, дайте мне десять минут, чтобы объяснить, что происходит. Ричард покачал головой.

– Мы не хотим знать, что происходит. Мы просто хотим домой.

– Поверьте моему слову, я не просто хочу удовлетворить ваше любопытство. То, что я расскажу, может спасти вас – и вашу семью – от большой беды.

Глава 22

Охотница

“Как его найти?”

Для Розмари Сноу это оказалось серьезной проблемой, даже серьезнее, чем: “как его убить?”.

Глаза отвыкли от солнечного света. Она, сощурившись, ковыляла от здания больницы. Стекла проезжающих машин слепили не меньше, чем настоящее солнце. Каждые несколько шагов приходилось останавливаться и вытирать слезящиеся глаза.

На ногах она держалась лучше, чем можно было ожидать. Может быть, силы придавала яростная ненависть. По крайней мере, ненависть помогала забыть о боли.

Розмари целеустремленно шагала вперед, незнакомый городок деловито шумел, не замечая темноволосой девочки в сером брючном костюме и сандалиях.

Собственную одежду найти не удалось, и она пробиралась по коридорам в больничном халате, пока ее не занесло в отделение физиотерапии. Там обнаружился полный шкаф серых костюмов – по-видимому, форма больничного персонала. В том же помещении стоял ряд кабинок. За ними слышался плеск и гулкие голоса. Вероятно, там располагался бассейн, где пациенты упражняли поврежденные суставы и сухожилия.

Что-то подтолкнуло ее пройтись вдоль линии кабинок. Никого не было видно, и девочка открыла одну из дверей. Внутри оказалась твидовая юбка, блузка и тапочки на низком каблуке. Костюм пожилой женщины. На вешалке болталась дамская сумочка. Розмари заглянула в нее. Пудреница, носовые платки и кошелек.

Без денег далеко не уйдешь, это она понимала. Рука потянулась к кошельку, но девочка тряхнула головой и вышла из кабинки, оставив кошелек в неприкосновенности. Гул голосов из бассейна усилился, словно открылась дверь. Розмари, хромая, поплелась обратно. У последней кабинки она задержалась и толкнула дверь. На вешалке – мужской деловой костюм. С часто бьющимся сердцем она обшарила карманы. Пусто.