Черный спектр - Сергей Анатольевич Панченко

Может быть, поэтому вертолеты и летают. Что, если наши олигархи входят в этот золотой миллиард?

— Я хотела бы верить в обратное, чтобы не разочароваться в людях окончательно. Это так бесчеловечно.

— Это тебе кажется бесчеловечным, а кто-то называет это здоровым прагматизмом. Пусть лучше на планете живет счастливый миллиард, чем несчастные семь.

— Тогда нам лучше не сопротивляться, — грустно произнесла Маша.

— Э нет! Не раскисай, Мари, — Максим положил свою ладонь поверх ее, — не хмурь бровей из-за ударов рока, упавший духом гибнет раньше срока.

Маша удивленно посмотрела на Максима.

— Омар Хайам? Не думала, что ты знаешь его мудрые стишки.

— Я не знал, что это он. Просто мне нравится эта мысль, как девиз на все случаи жизни.

— Стой! — Маша вытянула ладони вперед.

Максим резко нажал на тормоза. Машина по гравию тормозила плохо и «поплыла» на застопоренных колесах юзом. Поперек дороги стоял БТР. Он сливался с дорогой, и потому Максим, увлеченный беседой, не сразу обратил на него внимание. Легковушка остановилась в полуметре от борта броневика, подняв пыль.

— Откуда он взялся? — в сердцах выдохнул Максим.

Микроавтобус с Ильей успел остановиться без экстренного торможения. Максим выбрался из машины. Ружье брать не стал, потому что решил, что БТР здесь стоит в качестве блок поста, и дразнить его экипаж он не хотел. Илья Витальевич тоже выбрался из машины и подошел к Максиму. Он подумал о неожиданном препятствии то же самое. Броневик будто намеренно перегораживал дорогу.

Однако бронетранспортер не подавал признаков жизни. Их никто не окликнул, не поинтересовался, не двинул башней.

— Максим, это засада, — предположил Илья. — Бегом в машину.

Идея с засадой выглядела правдоподобно. Максим сел за руль работающей машины и объехал БТР, каждое мгновение ожидая начала стрельбы. Ничего подобного не случилось. Он аккуратно, почти срываясь колесами с обочины, объехал бронетранспортер. За военной машиной тоже никого не оказалось. Илье пришлось еще тяжелее. Микроавтобус был шире, и потому ему пришлось прижаться к БТРу так плотно, что он снес зеркало и поцарапал кузов своей машины.

Через двести метров Максим неожиданно остановился. Илья встал рядом, чтобы можно было разговаривать через открытое окно.

— Я тут подумал, что это может быть и не засада. Военных сожрала тьма, — предположил он.

— А если они ждут добычу пожирнее нас? — Илья перекричал шумящую выхлопную. — Есть смысл рисковать?

— Там могло остаться оружие.

— Максим, сейчас ночь, мы слишком рискуем.

— А днем здесь могут появиться сотни смельчаков, и нам ничего не достанется. Я сам полезу в БТР. Там сразу будет понятно, засада это или нет.

— Как ты это поймешь?

— Если внутри окажется брошенное оружие, значит, никакая не засада, людей забрала тьма. Логично?

— Я уже не знаю, что логично сейчас, а что нет. У меня дочь, и я стараюсь уберечь ее от несчастий, — объяснил свою осторожную позицию Илья.

Максим посмотрел на Машу. Она пожала плечами, не зная, как отреагировать на отцовское признание.

— Делайте, как лучше, не смотрите на меня. Я вам тут не советчик, — произнесла она смущенно.

— Илья Витальевич, будет лучше, если мы попытаемся, — настойчиво, но мягко произнес Максим.

— Черт с тобой, поехали.

Они вернулись к военной машине. Максим поставил свою легковушку поперек дороги, чтобы она светила на обочину с одной стороны, а Илья поставил свою машину, чтобы она освещала с другой. Максим отдал ружье отцу Маши.

— Психологическое, — передал его, намекая, что против настоящей засады оно будет совершенно бесполезно.

Илья Витальевич и Маша спрятались за машинами. Со стороны их было не видно, но они видели многое. Максим забрался на БТР. Приложил ухо к броне, прислушался. Тихо. Подергал люк позади башни, но тот не поддался. Видимо, был закрыт изнутри. Он перебрался ближе к носу, и попытался открыть люк, расположенный над водителем. Этот люк был открыт. Крышка оказалась неожиданно тяжелой, массивной. Максим поднял ее, достал телефон и посветил внутрь БТРа фонариком. Там никого не оказалось — ни живого, ни мертвого.

Максим спустился в люк. Внутри пахло соляркой и еще чем-то едким. Осторожно двигаясь, чтобы не удариться о выступающие части корпуса и различные механизмы, он прошел в сторону десантного отделения. Здесь на полу валялись несколько автоматных гильз. Максим посветил по сторонам и увидел запекшиеся следы кровы на полу, а еще отметины на корпусе и сиденьях, оставленные пулями. Ему подумалось, что у кого-то из экипажа дрогнули нервы и он начал стрельбу, закончившуюся для всех плачевно. Страх не оставил людям шанса.

В конце отсека, приткнутые между сиденьями и стенкой корпуса, лежали два рюкзака военного образца. Максим попытался поднять один из них, но он оказался слишком тяжелым. В тесном корпусе машины не было даже места для замаха, чтобы взвалить его на плечо. Максим открыл изнутри десантный двухстворчатый люк и вытянул рюкзак наружу. Сразу же забрался за вторым. Этот рюкзак весил не меньше, к тому же гремел каким-то железом.

— Максим, что там у тебя? — спросил Илья, услышав шум с другой стороны бронетранспортера.

— Оружия не нашел. По ходу, оно вместе с людьми исчезло, зато вот два рюкзака тяжеленных нашел. Сейчас покажу.

Максим перенес один рюкзак и сунул его в свою машину. Второй положил в микроавтобус.

— Утром, как рассветет, проверим, что за гостинцы нам оставили, — Максим немного расстроился, что не нашел оружия, — по крайней мере, рюкзаки нам всегда пригодятся, — успокоил он себя и остальных. — Теперь у нас их три, по одному на каждого.

— Максим, а что там внутри броневика? — спросила Маша. — Куда все делись?

— Исчезли, но перед этим там кто-то начал стрелять. Я видел кровь и гильзы.

— Так может, поэтому нам и не нужно оружие, чтобы в панике не перестрелять друг друга? — предположил Илья.

— С автоматом я бы чувствовал себя спокойнее, — признался Максим.

— Им это не помогло, — кивнул Илья в сторону БТРа. — Ладно, поехали дальше. Смотрите, уже рассвет занимается.

С восточной стороны во весь горизонт протянулась алая полоса начинающегося рассвета. Внезапно смолкли ночные птицы, и наступила тишина. Живой мир ночных животных уступал смену дневным. В промежуток пересмены случался короткий период затишья, когда одни засыпали, а вторые еще не успели проснуться.

Маше эта пересмена не пришлась по душе. Ей почудилось, будто мир внезапно вымер.

— Ребята, поехали дальше, — взмолилась она.

Движение помогало Маше чувствовать себя в безопасности. Мужчины послушались ее, и расселись по своим машинам. Дорога скоро вывела их на пригорок, с которого открылся вид на железнодорожный разъезд и тот самый горящий терминал. Влад оказался прав: горел он, вернее, догорал, чадя на всю округу черным