Серебряный Клин - Глен Кук

Проходя мимо Молчуна, Душечки и менгира со шрамом, старик бросил в их сторону:

– В следующий раз медведь будет готов к отпору. Вам следовало добить его, пока он был в ваших руках.

Глава 22

«Медведь» был оглушен постигшей его неудачей, ошеломлен ее размерами. Он зализывал раны в своем опустошенном лагере, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Всю жизнь он яростно сражался с обрушивавшимися на него напастями. Отдельные неудачи никогда не могли поколебать его боевой дух. Но могучие, не принимавшиеся им доселе в расчет, силы ввергли его в катастрофу таких масштабов, которые на какое-то время полностью подавили его инициативу. Он растерялся, утратил тот безумный волевой напор, двигателем которого была его неистовая ярость.

Пес Жабодав не испытал такого сильного потрясения. Слишком свежи были его воспоминания об отпрыске дерева-бога. И он не заблуждался, полагая, что то деревце поспешит доложить о случившемся своему господину. А реакция Праотца-Дерева была лишь вопросом времени.

Жабодав уже бывал раньше на Равнине Страха. Тогда ему пришлось столкнуться лицом к лицу с деревом-богом. Воспоминания о том столкновении были куда как несладкими. Ему едва удалось унести ноги.

И все же та рискованная вылазка имела смысл. Он многое знал о Равнине Страха не понаслышке. Сейчас его опыт мог бы сослужить хорошую службу. Если Плетеный захочет к нему прислушаться.

Только вряд ли он захочет.

Теперь в Плетеном не было и половины того разума, которым обладал Хромой. Он настолько замкнулся на самом себе и на своих проблемах, словно считал себя центром вселенной.

Жабодав рыскал по разгромленному лагерю, переступая через людей и человеческие останки. Выжившие находились в тяжелом, удушающем шоке, накрывшем их всех, словно тлеющее ватное одеяло. Лишь немногие понимали, что случилось. Повсюду слышались невнятные разговоры о Божьей каре. Говорившие сами не знали, насколько они близки к истине.

Будет трудно снова объединить их, заставить подчиняться, если мнение о гневе богов возобладает. Религиозные проблемы и без того разъедали их армию.

Послышалось легкое шипение, раздался треск, полыхнула ослепительная вспышка. Шерсть на бестии встала дыбом. Молния ударила совсем рядом, осыпав дождем голубых искр. Запахло паленым. Солдаты, галдя словно куры, в панике побежали во все стороны.

Снайпер, выпустивший молнию, пронесся мимо. Упав с высоты в несколько миль, он появился и исчез слишком быстро, чтобы с ним можно было что-то сделать. Даже если бы то было при свете дня.

Вспышка. Треск. Вопли ужаса. И еще один человек рядом конвульсивно заплясал в облаке голубых огоньков.

Вот оно что. Значит, воздушный кит не дает забыть о своем присутствии, хочет взять их измором, приступив к планомерной программе запугивания. Это чудище не остановится само, если только Плетеный не докажет, что может его остановить.

Жабодав отыскал Плетеного и стал рычать на него, пока у того в остекленелых глазах не появилось осмысленное выражение. Плетеный резко мотнул головой и вдруг его начало трясти, причем так, что все прутья его тела заскрипели и затрещали. Он изо всех сил пытался взять под контроль обуревавшую его ярость.

Дать ей волю означало все окончательно погубить.

Точное попадание любой из молний могло превратить деревянное тело в горстку пепла, сделав его почти беззащитным и отдав всю его армию во власть летающего чудовища. Где-то поблизости, планируя над лагерем, с шелестом проносились манты, выискивая шанс быстро прикончить его. Шанс, упущенный во время внезапной атаки.

– Немедленно потушить все огни в лагере, – шепотом приказал Плетеный. – Они освещают нас, превращая в отличную мишень.

Конвульсивные подергивания стихли. Он сумел-таки взять себя в руки и принялся бормотать заклинания. Медленно, мучительно медленно, он выстраивал вокруг себя колдовскую защиту от мант с их молниями.

Жабодав бегал по лагерю, щелкал челюстями, рычал, заставляя солдат поторапливаться. Костры залили водой, но это не помогло. Манты летали над лагерем всю ночь. Точность их попаданий не уменьшилась. Хотя и не увеличилась.

Казалось, им больше нравилось наводить панику, чем убивать. Нравилось держать всех в напряжении, в тревожном ожидании следующего удара. Странный способ вести бой. Хотя при очередном попадании молнии в какого-нибудь солдата с неба не падало ни единой слезинки.

Казалось, посланцы дерева-бога стремились просто напугать и рассеять армию Хромого. Жабодав был озадачен. Он не мог поверить в такое мягкосердечие нападавших.

Солдаты, группками по два-три человека, начали разбегаться из лагеря.

На своих трех настоящих ногах и одной деревянной. бестия гонялась за ними, лаяла, кусалась, гнала обратно, а во время передышек крутила носом, пытаясь почуять, где находится воздушный кит. Некоторые дезертиры пытались сопротивляться. Ей пришлось убить не меньше дюжины человек, чтобы вправить остальным мозги на место.

Заклинания теперь обволакивали Плетеного многослойной защитой. Но наружу просачивалась боль.

Жабодав недоумевал. Чем надежнее становилась защита старого призрака, тем сильнее были испытываемые им страдания. Чтобы сделать эту защиту абсолютной, Хромому пришлось бы загнать себя в состояние настоящей агонии, лишиться рассудка, дойти до точки, откуда он уже не смог бы пробиться сквозь собственную защиту обратно.

Известно ли об этом тем, наверху, подумал Жабодав.

Плетеный знал ответ на этот вопрос.

– Все их действия направляет та, кого они зовут Белой Розой, – сказал он. – Она сейчас здесь, наверху, на спине воздушного кита.

Жабодав взвыл от злости. Белая Роза! Мягкосердечная с виду, но смертельно опасная, когда доходит до дела. Ну, тогда все понятно. Ей уже удалось загнать их в безвыходное положение. Без малейшего зазрения совести она предоставила Хромому выбор либо терпеть боль, окружив себя надежной защитой, либо облегчить страдания, вновь оседлав ненадежного конька из ивовых прутиков. А тем временем им оставалось либо наблюдать, как армия тает в результате дезертирства, либо силой принудить солдат оставаться в лагере и тем подтолкнуть их к бунту.

Но, насколько он помнил повадки Белой Розы, должна была оставаться еще третья, не сразу видимая возможность выбора, к которой их сейчас подталкивали. Все же Белая Роза не до конца понимала, насколько убийственная мания руководит поступками Хромого. Она всегда оставляла благоприятные возможности и любила иметь несколько вариантов. А разумный вариант у нее на самом деле сейчас был только один, добраться до Хромого и придушить его.

Да, это была адская ночка. Никто не имел ни минуты передышки Хромой так глубоко укрылся под своей защитой, что и не мог что-либо предпринять в этой страшной неразберихе. С наступлением рассвета частота атак возросла, словно Белая Роза хотела показать им, что может сделать день еще ужасней ночи.