СССР: вернуться в детство 3 (СИ) - Войлошников Владимир

Я углубилась в чтение.

Документ оказался дивный — правда, без сарказма. Познавательный. В нём было много полезной информации про цесарок. А ещё больше было энтузиазма, что вот, мол, ещё немного, буквально завтра, цесарководство ка-а-ак шагнёт семимильными шагами — и сразу накормит СССР прекрасным, полезным и жутко питательным мясом, ага.

С отдельным изумлением прочла я про Францию, Италию и Венгрию, где товарное цесарководство уже достигло (ой, нет, к 1968 году достигло!) промышленного уровня. А у нас — нет, такие дела.

Я вам точно скажу, сколько-нибудь значимых высот оно (цесарководство) в СССР так и не достигло. В известной мне версии событий — однозначно. И у меня есть аргумент! Лет до тридцати восьми я вообще не имела понятия о том, что в мире существует такая птица как цесарка. Знала про индюшек, павлинов и даже фазанов. Про цесарок — нет, так же как и про индоуток. Мдэ. Даже жалко мне стало этого дяденьку Вейцмана Эл Эн, он ведь цесарок действительно любил и искренне желал соотечественникам добра, это было прямо видно. Но что-то не срослось…

Через некоторое время я поняла, что имею дело более с научным докладом, нежели с практическим руководством. Да, про вывод цыплят там тоже было, но… как-то отстранённо-математически, что ли. Я совсем загрустила, но тут пришла бабушка и вручила мне бодрящее письмо от этого самого Омского НИИ:

— На. Сложи на память куда. Да бумажку вторую про яйца не потеряй.

— Какую бумажку?

Вот я пенёк! Оказывается, кто-то умный не поленился и напечатал на отдельном листе, какие параметры должны быть у инкубатора, как закладывать, куда жать, после вывода что делать…

— Вова! Тут написано, что у него выставлены все настройки под цесарок!

— Зови тогда девчонок, пойдём пробовать.

Я побежала за Таней с Иркой, но кроме них пришла целая делегация любопытной родни. Вот что значит, у людей мало событий в жизни происходит!

В контейнере лежало сто двадцать цесарочьих яиц, размером примерно с куриные второй категории.

— Много как! — громко высказалась тётя Валя. — Куда такую ораву птиц денете?

— Ой, тёть Валь, я тут уже успела вычитать, что выводятся цесарки туго. Хорошо, если из этого количества вылупится половина, а то может всего штук двадцать.

— М-м, — скептически замычали сразу несколько тётушек, — так-то невыгодно. Полный инкубатор нагрузим, а выведется пшик!

— Споку́ха! Посмотрим. А пока, девки, берём фломастеры и меточки на скорлупе ставим вот так, — я показала Ирке. — Сможешь?

— Смогу! — выпучила она глаза и начала старательно рисовать галочки.

Заложили мы все сто двадцать яиц в три лотка, в последнем место осталось — пришлось наколхозить дощечек-подпорочек, чтоб яйца не катались.

Вова установил лотки в специальные держалки:

— Ну что, стартуем?

— Давай. Времени сейчас…

— Шестнадцать сорок, — подсказал дядя Саша.

Отлично. Запишу-ка я всё в новый журнальчик под названием «Цесарки».

СКОТОВОЗ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

Ближе к ночи проснулись и выползли на белый свет путешественники.

— Надо же, как здорово, оказывается, просто спать в кровати! — посмеивалась Мария Степановна, принимая из рук бабы Раи кружку с чаем. — Я даже думать не хочу о том, как мы обратно поедем. С одним водителем — это ж почти две недели! Кошмар…

— А вы не ездите с водителем, — предложила я. — Останьтесь у нас дней на десять, помогите проконтролировать процесс адаптации стада. А мы потом вас на самолёте отправим. А по времени то же самое получится.

Мария Степановна переглянулась с Олегом Петровичем, порозовела и опустила глаза:

— Я даже не знаю, удобно ли…

— Да вы нас чрезвычайно обяжете! — возопила я. — Нам так нужна помощь квалифицированного специалиста, вы не представляете!

— Так я тогда в ночь и поеду, — сказал шофёр скотовоза, — мне смысл-то тут сидеть? Да одному и в кабине проще. А вы, Мария Степановна, соглашайтесь, людям поможете, а потом полсуток — и дома.

Так мы её, короче, уговорили. Шофёру собрали кой-какой перекус на первое время, выдали денег на заправки, и он практически сразу отчалил. Олег Петрович поехал с ним — проводить до тракта, чтоб человек не заплутал по сумеркам в мелких пригородных дорогах.

12. РАЗНОКОПЫТНЫЕ

УДИВИТЕЛЬНОЕ СВИНСТВО

Мария Степановна как-то сразу загрустила, и Вова по-джентльменски предложил:

— А пойдёмте коз проведаем? Да и подоить надо. Стресс-не стресс, а сколько есть.

— Ой, пойдёмте, конечно! — встрепенулась Мария Степановна. — Что-то я с этой дорогой совсем ошалела…

— Вы ж их в пути доили? — уточнила я.

— А как же! Конечно! Пять дней — что б там от молока осталось-то, если не сдаивать?

Мы пошли через будущий сад к стайкам*.

*Стайка — универсальное сибирское название

для любого жилища домашней скотины.

Мария Степановна вдруг остановилась:

— А это что за большое здание?

— Это свинарник, — солидно ответил Вовка.

— А там как будто музыка играет — нет? Или мне кажется?

— Не кажется, играет.

— Там, наверное, Рашидка в подсобке сидит, — предположила я. — Когда он там, всё время поросятам музыку включает. К сожалению, пока у нас только проигрыватель, за ним следить надо…

Да, наша заслуженная радиола перекочевала в поросячий сарай. Мама была в шоке! Свиньям — музыку??? Что ещё за причуды? Да и радиолу жалко! Но Женя купил домой магнитофон, и вопросы как-то отпали сами собой.

— Как это — поросятам? — удивилась Мария Степановна.

Вовка смотрел на неё с покерфейсом:

— А вы разве не знали, что когда животным включаешь определённую музыку, они могут увеличивать удои или прибавку в весе? Козы под народное доятся хорошо. Коровы вот Моцарта любят. Помидоры тоже, говорят, под классику лучше растут. А свиньи — ребята простые, им что-нибудь популярное, танцевальное. Тогда у них настроение поднимается, меньше драк, больше привесы.

— Вы шутите? — Мария Степановна пристально вглядывалась в наши лица.

— Да нет же! Хотите посмотреть?

— Конечно, хочу!

— Понятное дело, уже темновато. Завтра можно будет подробнее, но кое-что и сейчас можем увидеть.

В подсобке, и впрямь, горел свет, и сидел Рашидка, обложившись горами цветных трубочек от медицинских капельниц — судя по заготовкам, учился делать модные оплётки на ручки. Точнее, прямо на стержни.

— Ух ты! — сказал Вовка и пощупал трубки на растяжимость. — Где взял?

— Надо — бери, — щедро сказал Рашидка. — У пацана знакомого мать с работы приносит. Если чё — ещё притащу. Он меня обещал золотых рыбок научить делать.

— Круто, — согласился Вовка и прихватил несколько трубочек, смотав в кольцо.

Да уж, золотые рыбки считались шедевром высшего пилотажа.

Музыка тем временем затихла. Вова сунул трубки в карман:

— О! Пластинка кончилась, пойду переверну.

— А можно я с тобой? — заторопилась Мария Степановна.

— Конечно, — Вова, как радушный хозяин, повёл нас в свою вотчину. — Вот тут, смотри́те: то у нас подсобно-отдыхательное помещение, а здесь подсобно-рабочее. Тут аптечка, весы, тут у нас рабочие журналы. А вон и проигрыватель.

Он перевернул пластинку, и «Синяя птица» бодро запела: «Ты мне не снишься, я тебе тоже…»

В помещении у хрюшек горел свет — не очень тусклый. Кое-кто валялся, кто-то чавкал у бункерной кормушки. Несколько бандитов поддавали подвешенные на цепочках покрышки — по одной в каждом отсеке.

— А это зачем? — спросила Мария Степановна.

— Да всё затем же. Хорошее настроение — быстрее рост. Там у них ещё полешки есть неошкуренные, грызут, гоняют — только шуба заворачивается! Цепочками толстыми любят играть, подвешиваем. Если им игрушки не выдать, они же сами себе развлечение пойдут искать. Стены пытаться ковырять, полы.