Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник) - Гарри Беар

Взволнованные первым видением прекрасного плескающегося океана воды, старины бросились к нему, напрочь забыв совет тети Геры о необходимости внимательно следить за своими вещами. Выйдя на берег и придя в себя, Дженк и Хэнк с изумлением обнаружили отсутствие в их вещах, брошенных на берегу, монетницы Дженка, кошелька Хэнка и складной сумки «Монтана». Все это, очевидно, стало сувенирами для бойких цыганок, прогуливавшихся между телами отдыхающих и предлагавших им пополнить свои багаж, не забывая пополнить при этом багаж собственный. Но, несмотря на это обстоятельство, старины в конечном итоге остались довольны морем!

В дальнейшем жизнь их в Одессосе мало менялась – пляж утром и днем, вечером – мудрые семейные беседы, прогулки по магазинам, посиделки с шашлычком. Леню в «Гамбринус» они так и не сводили, так как появился ее жених по кличке Матрос, а его поить и кормить старины не захотели. Кинотеатры и театр городка старин также привлечь не могли, а посещение Привоза наши герои отложили на конец своего пребывания в Одессосе. Так прошло с неделю. На седьмой день пребывания старин в древнем городе с ними произошел один забавный эпизод, который мы сейчас набросаем, читатель! Итак, сцена старин с девицами…

– Телки! – испуганно провозгласил старина Дженкинс, лежащий с Хэнком на общей подстилке под лучами южного солнца.

– Где телки, какие? – протянул разомлевший от жары Хэнк.

– За твоей башкой, дурила, сам посмотри!

– Так подать сюда их, – Хэнкинс привстал и поднял голову. Тут же старина встретил дерзкий взгляд двух блуждающих глаз весьма бойкой девицы, обладавшей к тому же парой стройных загорелых ног, на которые смутившийся старина взглянуть уже не решился. – Здрасте…

Две девушки лет по шестнадцать были одеты в легкие, как говорили тогда откровенные, купальники и расположились на отдых прямо в головах старин, едва не касаясь их своими чудными ножками. На вид это были весьма шустрые девочки, однако, несколько все же застенчивые. Они бодро ответили на приветствие старика Хэнка и муторное заявление Дженка о хорошей погоде. Дальше девицы предоставили инициативу в беседе сильному полу, пояснив, что: «Так, на пляж, наконец, выбрались, одни сегодня»…

Старины перемигнулись и затеяли живой и весьма умный разговор меж собою. Они говорили о любви в произведениях Назона, Боккаччо, Аретино, Мопассана и некоторых других, причем цитаты из их произведений приводились с завидной точностью. Милые крошки решительно навострили свои ушки и придвинулись ближе, видимо, заинтересовавшись беседой об искусстве. Однако спор, задуманный первоначально для обольщения девушек, неожиданно принял крутой характер и грозился перейти в элементарное мордобитие. Старины принялись вдруг награждать друг друга отнюдь не элегантными эпитетами и сравнениями, а девушки отвернулись, заскучав…

Дженк и Хэнк давно поняли, что их разговор принял черт знает какой характер, но поделать с собой ничего не могли: никто не хотел уступать. Меж тем, трусовато поглядывая на орущих, на весь пляж, старин, к девушкам подсели два длинноволосых подростка и стали устанавливать контакт несколько по-иному. Подростки очень уж быстро принялись хватать девиц за всевозможные части тела и что-то интимно им нашептывать. Сначала девушки негромко выражали свое возмущение, апеллируя к старинам, однако те никак на это не прореагировали. Тогда девочки успокоились и, перемигнувшись, в свою очередь принялись хватать молодых людей, громко смеясь и не совсем воспитанно выражаясь. Старины прекратили никому не нужный спор о Боккаччо и затеяли новую перебранку: «Они для того сюда и пришли, да?» – «А ты бы бздел поменьше!» – «Да пошел ты…» – «Я-то пойду… купаться, а ты стереги тут вещи, конечно, а не этих!»

И старина Дженк ловко вскочил и быстро побежал к морю. Хэнкинс остался грустить в одиночестве… Через пару минут убрались и сами девицы в обнимку с новоявленными друзьями, так и не окунувшись ни разу. И все же, несмотря на мелкие неудачи, жизнь старин протекала неплохо. Они хорошо загорели, у них несколько поубавились заработанные по пиву животики, появилась некоторая ловкость в движениях. Питались они по-разному: добывали пирожки на пляже, закусывали в одесских забегаловках, покупали кое-что в магазине…

Как-то Хэнк закупил на рынке по дешёвке полтора килограмма копченой рыбы. Придя домой, он положил рыбу на балкон, так как Герин холодильник был забит абсолютно… На следующий день копченая рыбка стала издавать резковатый запах. Тетя Гера немедленно обнаружила его источник и, призвав Хэнка, стала разбираться в свинячестве:

– Кто притащил сюда эту чёртову рыбу?

– Дженкинс! – не раздумывая, соврал старина.

– Мало, что ты этого дурня сюда привез, он еще и рыбу покупает вонючую! – тетя Гера махнула пакетом. – Выбросить!

– Нет-нет, – заволновался Дженк. – Я лучше его выкину… а рыбку мы съедим, под пиво там.

– Я в своем доме пьянок не потерплю! – пригрозила Гера.

– Никто и собир… Мы с Вашим мужем все тихо, все по-семейному!

– Я тебя по-семейному сейчас так шмякну… копытом! – почему-то добавила тетя. Он тихо заскучал.

Однако рыбу сохранили и даже положили в холод. Вечерком, под предводительством Кабана, был устроен небольшой пивной пир, и рыбка ушла в один момент…

Дни проходили, время отдыха сокращалось все более и более. Дженк и Хэнк не жаловались на это обстоятельство, ибо давно решили, что, где бы ни жить, лишь бы… Последним впечатлением от города должен был стать для старин местный рынок Привоз, где им полагалось слегка отовариться пред отъездом. Выслушав от Геры строгое напутствие о необходимости оберегать свои кошельки и часики на жульническом рынке, наши герои снялись с места утром в субботу и отправились делать нужные или не очень покупки на Привозе…

Одесский рынок сразу же захватил их в свои цепкие корявые пальцы с брильянтовыми перстнями, швырнул к своим наглым торговым рядам, затолкал в столпотворении разного рода людей, оглушил своей несвязной, но живой и богатой речью. Держась друг за дружку, старины пробирались сквозь эту толчею, опасливо косясь по сторонам и подмечая потенциальное ворье в толпе.

Хэнкинс, первым заметив торгаша с абрикосами и персиками, внезапно пропал, бросив ополоумевшего Дженка на произвол судьбы. Быстро закупив себе этих изумительных фруктов, Хэнк пристроился к очереди, стоявшей за яблоками подешевле. Проискавший старину с полчаса Дженкинс выскочил бог знает откуда и поспешил к Хэнку: «Ты где был?»

– А, старина, нашелся? – ответствовал наглый Хэнк.

– Сейчас по очкам вдарю, козел!

– Попробуй, старина, – Хэнкинс повел плечами. – Ты не теряйся больше.

– Яблок захотел, обжора? – Дженк встал в очередь рядом с Хэнком. – Подавишься… – Очередь несколько запротестовала.

– Вставай, старина! А то ничего не купишь…

Взяв пять килограммов яблок, старины походили по рынку, но, кроме вишни, Дженк так ничего и не купил себе. «Персиков тю-тю!» – пожаловался он Хэнку. «Есть!» – Хэнкинс показал свою сумку. – «Где взял-то?» – «В п…!» – «А серьезно?» – «Их продали все уже…»– «Поделишься хоть?»– «Вряд ли!». Дженк обиделся на приятеля и несколько минут молчал. Хэнкинс вынул персик и, обтерев его, смачно стал есть. Дженк с негодованием посмотрел на него. «Вишню ешь, она полезней!» – посоветовал ему Хэнкинс. Выйдя за формальные пределы Привоза, старины очутились на барахолке – гармоничном продолжении его.

Вместо аппетитных фруктов и овощей здесь не менее аппетитно лежали и стояли юбки, костюмы, брючки, ботинки, сапожки, кроссовки, штучки (без точного определения). Старины презрительно фыркнули на юбки и другие женские аксессуары, но долго возились возле продавца маек и кроссовок. Однако на толстяка Хэнка не лезла стандартно пошитая майка в модной надписью, а большеногому Дженку трудненько приходилось в выборе штанов и туфель. Намаявшись и ничего не купив, наши герои отправились к остановке трамваев. Неожиданно на их пути оказался загорелый хлопец в фирменной куртке и попсовых очках. Оглядев старин, он улыбнулся и таинственно представился:

– Луиджи, итальяно продакшн…

– Лупиджи? – тупо переспросил старина Хэнк. Дженк же шепнул на ухо приятелю: «Мафия итальяно!». Хэнк побледнел и стал мямлить.

– Э-э, френдшип, э-э… пис ин ворлд…

– Ты что, в туалет его зовешь? – спросил Дженкинс, будучи далек от английского языка как международного средства общения.

– Нет-с! – неожиданно Хэнк стал ерс-ать, что было бы объяснимо, если б он говорил с представителем 19 века в России, но казалось совсем неуместным в беседе с итальянцем в СССР века 20-го.

Хлопец давно понял, что имеет дело с простаками, а потому напустил на себя загадочный вид и достал из одного кармана куртки пачку презервативов, а из другого – пачку любопытных фотографий. Хэнк с изумлением воззрился на загадочную упаковку с надписью «Кондом», а Дженкинс с интересом принялся рассматривать карточки с весьма фотогеничными дамами в интересных позах.