Старые дороги - Галина Дмитриевна Гончарова

двенадцать лет, вы не знаете, на какие подлости идут мужчины.

Адриенна пожала плечами.

– Я в деревне росла, мне не надо рассказывать, откуда дети берутся.

– Дана, вряд ли вам понравится выйти замуж за старика лет сорока или пятидесяти?

Адриенна поежилась.

– Им еще нужны женщины?

– Для статуса, – хмыкнула Джованна. – А иногда и не только для статуса. Затащат вас в покои к кому-нибудь, даже если ничего и не сделают, век не отмоетесь.

Адриенна подняла брови.

– Ты как служанка можешь меня отбить у престарелого сластолюбца?

– Я – нет, дана, – хмыкнула в ответ Джованна. – Предполагается, что я служу его величеству. И тот, кто поднимет руку на меня, фактически поднимает ее на короля.

Адриенна поняла и кивнула. Лучше не связываться, так спокойнее.

А тут и в дверь постучали.

– Папа! – Адриенна повисла на шее у отца.

– Дочка! Ну-ка… какая ты красавица стала! Просто потрясающая!

Адриенна кокетливо повернулась вокруг своей оси.

– Да, папа. Тебе нравится?

– Совсем взрослая. И так похожа на мать…

Дан Марк невольно сглотнул.

Да, вот ведь… Адриенна от него взяла только черный цвет волос, у Рианны они были золотисто-каштановые. А все остальное – от любимой.

И фигурка, и черты лица, и глаза – потрясающие, невероятные, пронзительные сапфиры рода СибЛевран.

– Тебе бы сапфировый гарнитур. И диадему.

Адриенна пожала плечами.

На такие роскошества у СибЛевранов не было денег. А значит, и мечтать не стоит. Хорошо хоть, в последний момент шкатулку со всякими мелочами успела в сундук кинуть верная Рози, а то бы и шпильки взять неоткуда. Косу-то Риен всегда сама заплетала и завязывала чем придется. Иногда и обрывком какой веревки. Благо волосы тяжелые, густые, такие не распадутся.

– Папа, а ты знаешь, куда идти?

– Знаю, – вздохнул дан Марк. – Знаю…

И предложил дочери руку.

Адриенна коснулась кончиками пальцев его рукава и медленно поплыла по коридору.

Джованна проводила СибЛевранов нечитаемым взглядом. Так… это надолго, пока будут ждать короля, пока то да се… а она пока сбегает и отчитается перед мажордомом. Что за девушка, как она себя ведет, о чем говорит…

Доносчица?

Нет. Просто работа такая…

* * *

Галерея была большой и светлой. Стрельчатые арки, высокие окна, свежий ветер… Адриенна почувствовала себя легко-легко. Казалось – вот сейчас распахнутся крылья, и она взлетит. Высоко и безоглядно.

И тут тоже по углам прятались тени вороньих крыльев.

– Это тоже старое здание?

– Да, Риен. Тише…

Адриенна послушно замолчала. Не время для любопытства. Нет, не время… галерея была заполнена придворными – и у девушки зарябило в глазах, не хуже чем на ярмарке.

Роскошь просто лезла из всех щелей! Сочилась, падала крупными каплями… слов не было – описать все это! Просто наряд скомороха!

Все блестит, все пестрит, все в драгоценностях и камнях, шелках и бархате… даны и эданны в ярких платьях, мужчины тоже не отстают, вроде как и при оружии, но в то же время…

Это – оружие?

Адриенна считала, что вот таким кинжальчиком размером с крупную иголку хорошо только дырки прокалывать. Небольшие. В чем-то вроде сыра – он не сопротивляется.

Рукоять украшена так, что вставь в волосы – за гребень сойдет. За драгоценную побрякушку. Но дан носит этот кинжальчик даже с гордостью.

Зачем?

Вот у ее отца клинок хороший, она знает. Таким что колбасу нарезать, что врага покромсать на ломтики – легко! Только вот отец его не взял.

– Папа, ты без оружия?

– Риен, рядом с королем не принято быть вооруженным. Если кому-то оставляют оружие – это милость и высокая честь.

Адриенна посмотрела на мужчин другими глазами.

Ага, вот тот… и тот… и еще несколько человек… так это не оружие, а символ милости монарха? Тогда все понятно, вопрос снимается. Символу не положено колбаску резать, он для другого нужен.

Послышался высокий и чистый звук трубы.

– Король идет…

Дан Марк поспешно отвел дочь в дальний угол. Ближе становиться не рискнул, а вот тут… в полусумраке… может, их и не заметят?

Ну может ведь и так быть?

Пустые надежды…

Его величество Филиппо Третий шествовал по коридору. Нарочито простая темная одежда выделяла его на фоне подданных. Никаких украшений. Только корона – и перстень с печатью.

И клинок у пояса.

Адриенна подумала, что для себя Филиппо оставил тяжелый боевой меч. Короткий, удобный, но – боевой. Не разукрашенный, не в роскошных ножнах, зато наверняка не раз пробовавший крови.

Интересно, умеет ли король с ним обращаться? Или это ради последнего шанса?

Если убийца налетит?

Может быть и такое.

Его величество словно специально искал глазами СибЛевранов. Нашел – и улыбнулся.

– Дан Марк, дана Адриенна, следуйте за мной.

Пришлось кланяться и следовать. А куда деваться? Слово короля – приказ для подданного.

* * *

Красивая трапезная легко вместила и большой стол, за которым расположились восемь человек, и еще два десятка придворных вдоль стен. И кто бы сомневался:

– Садитесь рядом со мной, Адриенна. Я хочу, чтобы вы скрасили мой завтрак беседой.

– Воля вашего величества – закон, – сверкнула глазами девочка.

И подумала, что сплетни пойдут… и пусть!

Она не делает ничего предосудительного! И ее отец тоже здесь, и тоже за столом, правда, не рядом с Риен, а на другом конце стола, но все-таки.

– Адриенна, на правах хозяина я хочу представить вам сотрапезников, – любезно улыбался король. – Дан Анджело Санторо – мой духовник. Личный.

Дан Анджело сразу не понравился девочке.

Вот бывает же такое… хоть и назвали человека в честь ангела, но не уточнили – какого именно? Может, там Люцифер отметился?

До чего ж неприятная личность! Лицо красивое, этого не отнять, но какое-то желчное, что ли? Словно у него под носом, простите, тухлятиной намазали или чем похуже, и он постоянно это нюхает и нюхает, и так уж ему, бедному, противно…

На Адриенну он смотрел точно так же. Словно на кучку лошадиного навоза.

Девушка стесняться не стала и улыбнулась ему милейшим образом. А что? Она еще в детстве поняла: людям, которые тебе приятны, надо улыбаться. А неприятным так и вдвое больше. Пусть побесятся.

– Дан Бенвенуто Брунелли, мой казначей.

Добродушных казначеев не бывает. В принципе. А то бы Адриенна и поверила. Вот никогда не скажешь, что этот милейший, весь такой уютный и кругленький человек – казначей! На пекаря похож, и даже пахнет от него приятно – корицей, свежим хлебом…

Но казначей же! И, приглядываясь, постепенно многое о нем понимаешь. Хоть его глаза и похожи на изюминки, хоть улыбка у него и мягкая, и добрая, и волосы смешно зачесаны набок, чтобы скрыть лысину, а все равно… это не булочка. Это пушечное ядро, которое кто-то хлебушком облепил. И характер у него соответствующий.

– Дан Микеле Баттиста. Министр.

– Как приятно видеть столь очаровательную юную дану.

Адриенна вежливо улыбнулась.

Дан Микеле ей понравился. Нельзя сказать, что он красавец, нет. Лет пятидесяти, седой, худощавый, улыбчивый… черты лица неправильные, нос искривлен, во рту половины зубов нет, но в то же время…

Он – не злой. Вот как хотите, а он не злой.

– Дан