Оловянное царство - Элииса

Амброзий чувствовал чуть выше бока острое лезвие приставленного кинжала. Как-то некстати он вспомнил, что Лодегранс задумал его убить — неужели это случится так скоро? Амброзию казалось это неправильным, пока он ловил ртом воздух, стараясь не упасть с края арки. Сейчас не время ещё умирать, сперва он должен расквитаться с братом и Вортигерном, тот давно заслужил хорошую трепку.

— Скажи «прощай», Амброзий Аврелиан, — насмешливый голос у уха стал совсем громким. — Пора тебе переставать коптить небо.

— А тебе?

Амброзий не видел того, кто это сказал, собственные волосы застилали ему глаза. Голос был явно мальчишеский, такой вряд ли справится с бешеным саксом.

«Значит, все-таки смерть, — с каким-то безразличием подумал Амброзий. — Только вот не кстати этого парня прирежут вместе со мной. Зря он увидел нас здесь.»

Лодегранс на мгновение отпрянул и оглянулся. Если нагрянули неожиданные свидетели, надо знать их лицо.

— Ты!.. — прорычал сакс, а затем выругался. Краем глаза Амброзий разглядел того, кто точно не смог бы помочь — Мерлина-Мирддина, или как там его еще называли, наглый слуга, тощий юноша и просто глупый мальчишка — что он может против такого, как Лодегранс. Мальчишку убьют следом за ним, а он, Амброзий Аврелиан, так и не выяснит, его ли он сын или же это глупое наваждение, просто сон, а сам он умер годы назад еще там, у шахты. За спиной юноши он увидел краешек бледного личика и длинные черные кудри. Дочка Вортигерна тенью ходила за этим рабом. В восемь лет негоже видеть такую кровавую смерть.

— Проваливай, — рявкнул он Мерлину, и через мгновение сакс еще сильней сжал его шею сгибом руки.

— А он дело говорит, мальчишка, — вкрадчиво проговорил Лодегранс. Он опустил на мгновение свой кинжал. — Убирайся, раб, пока можешь. Это вовсе не твое дело. И не твоя забота.

Худое лицо Мерлина неприятно искривилось в улыбке, сухая бледная кожа натянулась, кое-где проглядывали плоские кости. Его давно уже следовало лучше кормить.

— А может я хочу, чтобы это стало моей заботой, слышишь, ты, сакс? — как-то пугающе прошелестел его голос. Амброзий вспомнил, как мальчишка рассказывал, что Лодегранс боится его. Пустое бахвальство, это было понятно, но его противник действительно на время замедлил и в нерешительности встал возле арки. Он мог выкинуть из нее центуриона на жесткую землю и камни уже десять раз.

— Повторяю, раб, лучше уйди! — рявкнул вновь Лодегранс, и Амброзий заметил, как задрожала его ладонь, сжимавшая рукоять. — Мне недосуг потом объясняться с Хенгистом, почему я искромсал тебя на кусочки.

— А ведь это тебя раскромсают и бросят тлеть на земле, Лодегранс, мы же знаем, — Мерлин заговорил доверительным шепотом и сделал шаг ближе. Видимо, когда мальчишка хотел, он мог выглядеть, как мертвец или же как жрецы из восточных болот. — На каменных плитах, на забытой земле, где не будет иных людей никогда. А потом твою могилу накроет вода — ты же любишь лежать в ледяном крошеве, сакс? Ты ведь знаешь, что плохая затея — злить такого, как я.

Внезапно Лодегранс с силой отбросил Амброзия в сторону. Затылок пронзила тупая боль, должно быть, он ударился о каменный выступ. Сквозь пелену черных точек в глазах он увидел, как сакс схватил крепкой хваткой мальчишку. На его лице ярость мешалась со страхом, а руки дрожали, как у завзятого пьяницы, и все же лезвие его кинжала уже пропороло ветхую ткань.

— Я разделаюсь с тобой, мальчишка… — Лодегранс шипел на него, Амброзий видел, как ходят ходуном его руки, как блестят бешеные на выкате глаза, как течет слюна с края рта. Он правда боялся этого юношу, но боялся, как дикий зверь, и как дикий же зверь разорвет его через мгновение. Голова центуриона ещё ходила ходуном после удара о камень, он пытался подняться, но рука и ноги не держали его. Мерлин оказался… кем-то. Друидом, жрецом, ясновидящим, кем-то из тех, кто вечно нагоняет страх на вояк и громил. Таких, как сакс Лодегранс.

— Отпусти его! — крикнул Амброзий, но Лодегранс не слышал его. Сакс убьет его, это верно. Мирддин сделал хорошую ставку на страх, но перегнул палку и не принял в расчет гордости варвара. Сдаться перед пленником, рабом и малолетней девчонкой? Кинжал выскальзывал из вспотевших рук Лодегранса, Амброзий знал, что ещё мгновение — и он ничего не сможет поделать. «Я потеряю сына? — зачем-то подумал Амброзий. — Я ведь даже не нашел его, чтобы терять. Мирддин не мой сын, он просто мальчишка, а я давно сумасшедший.» Мелькнуло острое лезвие. Лодегранс, размахнувшись, собирался рассечь Мерлину шею, но тот дернулся, и нож лишь слегка задел ухо.

— Нет! — раздался отчаянный крик.

Амброзий наконец смог подняться, опираясь здоровой рукой о шершавую стену.

— Нет! Нет!

Снова мелькнул вихрь спутанных черных кос. Дочь Вортигерна, точно хорек, протиснулась между Лодегрансом и юношей. Она прижалась к последнему, словно пыталась заслонить всего его своим крошечным телом и смотрела на сакса с яростью и безумием, которых Амброзий не помнил в глазах даже самых отчаянных воинов. Она кричала на него так зло и свирепо, какие-то слова срывались с ее бледных губ, но Амброзий плохо знал тот язык. Это была не бриттская речь. Похожая, но чужая и звонкая, так говорили на родине Мирддина и на ее родине тоже — но зачем дочке бриттского властелина говорить на нем с саксом? Лицо Лодегранса кривилось от злобы. Будь его воля — он бы разобрался с обоими, но смерть дочки его господина не сойдёт ему с рук. В любом случае останется ненужный свидетель — кто-то из трёх, и жизнь Лодегранса тогда не будет стоить гроша.

— Нет! — продолжала верещать Моргауза и вперемешку лепетать на кимрском. — Убирайся! Убирайся! Не тронь его!

Капля крови Мирддина, стекавшая из порезанного уха, попала на ее платье. Она задрожала, как лист — от страха или от ярости — и завопила так, что от этого вопля через мгновение сбежалась бы стража.

— Чтоб вы сдохли. Все, — плюнул Лодегранс, поспешно сунул испачканный клинок за пазуху и побежал вниз по лестнице. Там, во внутреннем дворе, он сумеет затеряться среди прочих воинов, и будет слово Амброзия против его — сакс всегда сможет сказать, что девочка увидела драку и испугалась. Малолетним царевнам ни к чему видеть мужские разборки. Центурион знал, что доказательств не будет ни у кого, а Вортигерн не так близок с дочерью, чтобы верить ей на слово.

— Отец подарит тебе новую куклу, юная госпожа, — сказал он всё ещё испуганной и дрожащей Моргаузе. Он ощупал свою шею и