Завещание императора - Александр Старшинов

Плиний стал сворачивать свиток.

– Пока спрячу пергамент здесь, в библиотеке – среди других… тут его никто не найдет. Я понимаю – ты бы хотел показать завещание Адриану, но поверь, этот свиток не принадлежит ни тебе, ни твоему патрону. Вернем его Траяну, и сам убедишься, что это – наилучший выход.

Надо было срочно придумать, как выпутаться из дурацкой ситуации, но ничего не придумывалось. Самое простое (но и самое нелепое) решение – выкрасть свиток из библиотеки. И надеяться, что в этом случае Плиний ничего Траяну не сообщит. Разумеется, военный трибун мог бы попросту отнять свиток у наместника. Гадать, кто сильнее, не приходилось. Но как заставить Плиния молчать?

В голову лезли нелепые идеи: броситься на Плиния с кинжалом, оглушить мраморным бюстом Александра Македонского, поджечь библиотеку – как нельзя кстати придется отсутствие пожарных. Пока местный народ будет вытаскивать, согласно новому приказу, ведра да насосы, убежать со свитком…

Мертворожденность этих планов была очевидна, и Приск лишь сумел заметить, в какую именно нишу поставил наместник футляр с драгоценным пергаментом.

«Кто знает… может быть, Плиний и прав? – подумал военный трибун, покидая библиотеку. – И это решение – самое верное… Во всяком случае – самое честное…»

Но вольноотпущенник Максим! Он ведь знает про послание Адриану. И Афраний Декстр… Что станет делать фрументарий, когда услышит, что Приск вот так запросто отдал Плинию драгоценный пергамент? Какая дурацкая западня! Трибун не мог выкрасть завещание у Плиния, но не мог и оставить его в Никомедии. Ситуация складывалась безвыходная.

А еще ему показалось, что он заметил движение в боковой колоннаде. Но когда нырнул в портик, там никого не оказалось.

В перистиле Приска поджидал юный Марк.

– За нами следят, – шепнул он, вертя головой так, как будто хотел разглядеть, что у него на затылке.

– С чего ты взял? – Замечание Марка подтверждало собственные подозрения.

– Сам видел. Один странный тип вился тут во дворе, пока ты торчал у наместника. А потом ушел вон туда. – Марк махнул рукой в сторону прохода в соседний двор. – А этот грек-повар, что вышел от Плиния, разревелся, как ребенок, и стал громогласно жаловаться на судьбу, пуская сопли… Прям смешно…

– Толстый грек – это Калидром, он поедет со мной в Антиохию к Адриану. А что за тип тут подглядывал? – Приск уже не сомневался, что видел кого-то в колоннаде, и – возможно – этот человек подслушал разговор.

– Откуда мне знать? Парень все время держался в тени, лица не разглядеть, а когда уходил, капюшон накинул – на улице теплынь – а он в капюшоне.

– Здешний, из прислуги, или только-только прибыл?

– Я же сказал: не знаю! Не ведаю, кто он! – взорвался Марк. – Ты прям как отец! Кто был, что сказал, куда глядел… Да не знаю я! Не-зна-ю!

– Так окликнул бы.

– Я и окликнул. А он сбежал. Не по мне все эти подглядывания. Я в бою отличиться хочу, а не вызнавать, куда поехала повозка, запряженная мулами…

– Какая повозка? – не понял Приск.

– Да это не отсюда… – отмахнулся Марк. – Это отец все искал какую-то повозку в Риме в тот день, когда я уезжал. Даже не попрощались толком.

«Ага, Декстр ищет конкурентов… ну, надеюсь, от нашего фрументария они не уйдут», – отметил про себя Приск.

– Скорее всего, этот парень здешний. Из свиты или прислуги наместника, – решил трибун. – А сражения еще будут – увидишь.

– Да я не видеть хочу – а драться… А не будет драк – в школу гладиаторов запишусь.

– Давай-ка я тебя лучше потренирую.

– Правда? – У Марка вспыхнули глаза. – Отец говорил – ты отличный боец.

– Могу тебя заверить – Адриан еще лучше.

– А с Адрианом? Я смогу помериться силой с самим Адрианом?

– Силой? Это вряд ли… предложи ему поединок. Один твой удар против трех его – вот условие. – Бывший легионер Пятого Македонского улыбнулся, вспомнив свое состязание с императорским племянником. Сколько с тех пор минуло лет?.. А кажется – было только вчера.

– Состязание с Адрианом?! – Марк аж подпрыгнул от восторга.

«Ага, поединок… Адриан нас обоих прикончит на месте… Нехорошо всё… А если этот неизвестный тип подслушал и узнал про свиток, то…»

Трибун даже не пытался вообразить, что в этом случае произойдет. Он как-то наивно позабыл, что у стен бывают уши. Решил, раз хозяин честен, то и его люди – тоже. А вот и нет…

Удивлен?

Часа три Приск посвятил тому, чтобы отыскать человека, который прятался в галерее. Но напрасно. Марк не мог даже отдаленно описать, на кого походил неизвестный. И опознать среди людей Плиния никого тоже не смог. В конце концов юноша принялся отрицательно мотать головой в ответ на всякий вопрос, так что пришлось оставить Марка в покое.

Но – кто знает – быть может, неизвестный где-то скрывался и не показывался гостям наместника на глаза?

Как и обещал, Приск устроил тренировку Марку. Приемный сын Декстра оказался неплохо подготовлен, но ему явно не хватало хладнокровия.

Однако юноша очень гордился, что сумел все-таки нанести два удара опытному противнику в обмен на его десять.

– Что ты там говорил про школу гладиаторов? Ты всерьез? – вернулся трибун к утреннему разговор после тренировки.

В гладиаторы! Вот глупец! Разве что ростом высок, а так – сосунок сосунком, даже борода еще толком не растет, только на верхней губе забавно пробиваются темные усишки да на подбородке кучерявятся редкие волоски… Такую бороду приносить в дар богам – вот смех… [57]

– Я сильный… – Парень сжал кулаки, выпятил грудь.

– Я не о том. Гладиатор – позорная профессия… С арены путь в легион заказан.

– Зато известных бойцов обожают! – сверкнул глазами мальчишка.

Обожают… вот чего ему так не хватало! Семья приемная, наверняка не раз напоминалось: если в назначенный срок не явится за Марком настоящая мать или отец или кто-то еще – быть ему рабом.

– Мать тебя любит! – заверил Приск.

– Как же! Она с младшеньким Гаем как возится! А я…

– А ты старший… – Трибун похлопал юношу по плечу. – Старший и уже взрослый…

Юноша насупился и бегом устремился в бани.

Здесь, лежа в кальдарии в горячем бассейне, он вдруг в мельчайших подробностях вспомнил свое детство – вспомнил и содрогнулся от отвращения.

Приск почти угадал насчет детства Марка – приемные родители в самом деле не скрывали, на каких условиях Марк объявился в их не слишком богатой семье. Выкупят мальчишку – быть ему свободным, не выкупят – станет рабом. А может, и не станет, может, ему сохранят свободу. «Мамаша» с «папашей» обсуждали этот вопрос при Марке чуть ли не каждый день.

«Будет хорошим мальчиком – не продадим…» – обещала «мамаша».

«Опять патрону нахамил, опозорил меня, – вопил через час „папаша“. – В тот же день продам, как срок истечет… Так и знай!»

«Стану рабом – пусть продают в гладиаторы – нарочно устрою бучу, кинусь на хозяина с кулаками…»

План свой Марк осуществлял драками с соседскими мальчишками и тренировками с гантелями, которые нашел в углу «папашиной» кладовки. Каждый день махал деревянным мечом… Одно его пугало – как принять с мужеством последний удар. Как не опозориться, не струсить или – чего доброго – не расплакаться от обиды, как с ним часто бывало, когда «папаша» орал: «Ублюдок!»

Потом – незадолго до крайнего срока – появилась Мевия, и «мамаша» с «папашей» исчезли ночным кошмаром; вместо них появились дом, причем роскошный, приемный отец, настоящая мать…

Но… у каждого дара своя темная сторона, к сладости примешивалась горечь, заставляя вновь искать ссор и драк, а по ночам мечтать об арене. Приемный отец его не любил – в этом Марк был уверен – требовал строго, и хотя не бил приемного сына, но от одного взгляда его светлых ледяных глаз мурашки бежали у Марка по спине. В доме юноша оказался чужим, слуги не воспринимали его всерьез, в их почтении проскальзывала небрежность. Заподозрив насмешку в глазах, Марк уже не выговаривал – бил рабов за леность и непочтение, те бежали жаловаться к хозяину… И опять Марка обдавало ледяной холодностью и страхом… Афрания он боялся. Боялся до жути. Вновь обретенную мать обожал, но только до того дня, как на свет появился маленький Гай.

Потом Мевия познакомила Марка с Осторием Приском. И Марку показалось, что вот наконец он нашел человека, который заменит ему всех: мать, отца…

А этот тип, получается, лишь слабенькая, мутная тень Афрания Декстра.

Глава II

ПОХИЩЕННЫЕ

Осень 866 года от основания Рима

Италия

Куда ее везли, Кориолла понять не могла. Занавеска задернута, выглядывать наружу не дозволялось. Кто снаружи, что с ее людьми, она не ведала. Дважды Прим приносил ей на остановках кувшин с водой и хлеб… Опять же Прим появился вечером и помог выбраться наружу. Что уже вечер, Кориолла узнала только тогда, когда вышла из повозки. Тело болело и затекло, а от страха все заледенело внутри.