Вспоминая Владимира Высоцкого - Анатолий Сафонов

А таких, как она, разве один-два были? И хочется сказать — пишите, девочки, пишите, мальчики, в свои тетради свои исповеди о своих современниках, о своем времени, свое мнение, еще никем и ничем не спутанное.

Очкарика-девятиклассницу звали Оля Ширяева. Ее мама работала в Институте русского языка АН СССР во вновь созданной группе по подготовке словаря русской советской поэзии. Кстати, в интервью для газеты «Книжное обозрение» я сказал, что хорошо знаком с семьей, где мама перевела для своей дочери и переписала от руки роман Хемингуэя «По ком звонит колокол». Об издании на русском языке тогда еще не было речи. Так вот, эта мама — мама Оли Муза Васильевна Найденова.

…Жили они на Таганке, там же Оля училась в школе. В пятом классе школу преобразовали в спецшколу с расширенным преподаванием немецкого языка. Школа, Театр на Таганке, Брехт, Вайс, Высоцкий, Вознесенский — тут все как-то оказалось в одну струю. После школы в 1966 году Оля поступила в Институт иностранных языков, который окончила в 1971 году. Проработала пять лет в «Интуристе» и перешла в издательство «Мир», в немецкие корректоры.

Вот и все. Что можно к этому добавить? Она не сразу согласилась передать для печати свои дневниковые записи. Согласилась, лишь когда ей очень серьезно объяснили: это тоже документ времени.

Пишите, девочки, пишите, мальчики, в свои тетради свои исповеди о своих современниках, о своем времени, свое мнение, еще никем и ничем не спутанное…»

А теперь перед вами строки из дневника Ольги Ширяевой.

04.01.66. Мамин институт пригласил Высоцкого к себе на сольное выступление. Меня отправили за ним в театр. Заканчивался вечерний спектакль, было около десяти. Я ждала на служебном входе. Высоцкий появился одним из первых, с гитарой и неизменными книжками под мышкой, в своем твидовом сером в крапинку пиджаке. Иногда мне кажется, что он в нем и родился. Никто и никогда не видел его в ином наряде.

Высоцкого провели к маме в комнату, чтобы он мог раздеться, перевести дух и выпить кофе. Он с интересом разглядывал сборники поэтов, подержал в руках редкую литературоведческую книгу. Улыбаясь, гордо сказал, что у него такая же. Кофе гостю налили в высокую и неустойчивую чашку. Он ее нечаянно опрокинул и залил новую и очень светлую шерстяную рубашку. Страшно огорчился: как же он будет выступать в таком виде. Пришлось петь в пиджаке, хотя в зале было жарко и душно, потому что народу набилось, как сельдей в бочке.

Это был первый сольный и чисто песенный вечер Высоцкого, на котором мы присутствовали. Он сопровождал песни комментариями, разъяснениями и отвечал на вопросы. Когда вернулись в комнату и Володя снял пиджак, рубашка была насквозь мокрая, хоть выжимай…

24.11.66. Итак, вчера и сегодня должны были состояться вечера Высоцкого. Вот передо мной афишка (20X30 см), выпущенная Москонцертом тиражом 500 экземпляров. «ПЕСНИ. Владимир Высоцкий и поэтесса Инна Кашежева. 23 и 24 ноября в помещении театра «Ромэн» и 28 ноября — в Театре имени Пушкина». Сколько волнений было связано с билетами, как мы ждали этих вечеров! Накануне выступлений все три вечера Володе запретили.

Ездили сдавать билеты. В «Романе» висело объявление, что «ввиду болезни артиста Высоцкого…» Половина публики отлично знала, что он здоров, в театре накануне играл, днем где-то пел. Сдавать билеты стояла очередь.

20.01.67. Вечер Вознесенского в Комаудитории МГУ.

Мы отвоевали места в четвертом ряду. Вдруг я увидела, как через служебный вход в зал вбежал Высоцкий.

Вознесенский читал часа два, устал. Обещали, что приедут артисты из Иванова, но никто не объявился. И тогда Вознесенский сказал: «В зале присутствует…» Прежде чем он успел назвать имя, снова раздались аплодисменты. Вознесенский продолжал говорить о том, что чудесный Театр на Таганке знают повсюду и не далее как вчера его в Турине расспрашивали, как на Таганке поставлен «Галилей». И вот здесь присутствует (следуют хвалебные эпитеты) актер Владимир Высоцкий, который «очень здорово этого Галилея делает». Опять аплодисменты. Видно, что хлопают, зная, кому и за что. Однако, кажется, Володя не очень доволен, что его тянут на эстраду. Ветреная публика, столь бурно проявляя свой восторг, кажется, легко готова променять одного кумира на другого. Но и ломаться, заставлять себя упрашивать не в правилах Высоцкого. Он выходит на сцену. В руках у него, как всегда, какие-то книжки, папка с бумагами. Вознесенский говорит, что в зале есть и гитара. Ее выносят из подсобки. Володя кладет свои книжки на стол, отодвигает микрофон, пробует гитару и читает «Оду сплетникам». Под аплодисменты он уходит со сцены. И тогда Вознесенский говорит:

— Володя Высоцкий — автор таких чудесных песен. Если мы все очень попросим, то он исполнит «Нейтральную полосу».

Зал просит, но Высоцкий не выходит. Вознесенский, переговорив с ним за дверью еще раз, поправляется: вместо «Нейтральной полосы» будет исполнена песня о боксерах. Вышел Высоцкий, но в этот момент какой-то неуемный поклонник его таланта выкрикнул просьбу спеть еще что-то. Мгновенно Высоцкий пригвоздил его взглядом. И каким взглядом! Я этого никогда не забуду. И всем стало ясно. Бестактно на вечере поэта требовать песен другого автора, и если публика сама этого не понимает, то придется ей объяснить. Однако говорит Высоцкий очень мягко, с обаятельной улыбкой, но всем становится стыдно за свое поведение. Он объясняет, что здесь хозяин Андрей, а хозяину нельзя отказывать. Поэтому он споет песню о боксерах, но только одну, потому что он пришел сюда слушать, как и все. Вот когда у него будет собственный вечер, то он споет все, что у него попросят.

28.05.67. У меня сессия. С трудом уговорила дома отпустить меня на второе действие «Послушайте» Маяковского… Разговор в антракте: «Что меня раздражает, так это кубики и этот сиплый актер». И так до слез хочется цветов в финале. А их нет. «Маяковский не поэт, если его надо защищать», — заявляет какая-то дамочка.

31.05.67. Творческий вечер Высоцкого в ВТО — Всероссийском театральном обществе.

Вышел директор и предоставил слово Аниксту, сказав о нем только, что Аникст — член худсовета Театра на Таганке. Аникст говорил долго. Вероятно, он явно задет, как его представили. Аникст подчеркнул, что это первый вечер Таганки в ВТО. И сам Высоцкий, и его товарищи рассматривают этот вечер как отчет всего театра. И как это хорошо, что у входа такие же толпы желающих, как и перед театром…

Еще Аникст сказал, что вот пройдет несколько лет, и в очередном издании театральной энциклопедии мы прочитаем: «Высоцкий Владимир Сергеевич, 1938 года рождения, народный артист». (Из зала кто-то поправил: Семенович!).