Знак белой лилии - Наталия Николаевна Антонова

Ольги Михайловны. К счастью, мальчик оказался некапризным, и после того, как ему объяснили, что мама заболела, а папа очень устал, он легко согласился пожить у тети Оли до выздоровления мамы.

Мальчик в этот же вечер подружился с далеко не дружелюбным огромным дымчатым котом Ольги Михайловны Маркизом. Скорее всего, Маркиз решил взять человеческого детеныша под свою опеку, он вылизывал его и гладил лапой без когтей то по одной, то по другой щеке.

На следующий день Маркиз даже согласился побегать за привязанным к нитке фантиком от конфеты «Белочка». Но надолго кота не хватило. Решив, что бегать за конфетной оберткой ему не по летам и не по чину, Маркиз изодрал бумажку в клочья. Мальчика это, вопреки ожиданию Ольги Михайловны, не рассердило, а развеселило.

– Ну и когтистый же ты! – рассмеялся Олег и принялся чесать у Маркиза за ухом. Кот довольно заурчал.

Неделя пролетела незаметно. Елена начала поправляться. Она спросила, где же ее сын.

Тамара Михайловна тотчас же все объяснила ей и, позвонив сестре, попросила передать трубку мальчику.

Услышав голос матери, малыш чуть было не расплакался, но, увидев, как Ольга Михайловна прижала указательный палец к губам, сдержался и проговорил в трубку бодрым звонким голосом:

– Здравствуй, мама!

Зато Елена, услышав голос сына, расплакалась, и Тамаре Михайловне пришлось успокаивать женщину.

Успокоившись, Елена сказала сыну, что уже почти выздоровела, еще немного, и за ним приедет папа и привезет его домой.

Олежка согласился еще немного пожить у тети Оли и у Маркиза.

– Кто такой Маркиз? – спросила позднее Елена Андриевская у Прудниковой.

– Это огромный котяра моей сестры. Надо сказать, что кот этот высокого мнения о собственной персоне, но ваш Олежка пришелся ему по душе.

– Вот и хорошо, – выдохнула Елена, закрыла глаза и крепко уснула.

После этого Елена быстро пошла на поправку, и через неделю Олег уже был в кругу семьи, чему малыш был безмерно рад. Вот только он скучал время от времени по тете Оле и особенно по Маркизу. Взрослые пообещали как-нибудь свозить его к ним в гости.

Тамара Михайловна уехала к себе домой, вернее, в свою общую с сестрой квартиру. Они жили здесь после смерти родителей. Потом старшая сестра Ольга вышла замуж и уехала жить к мужу. А младшая, Тамара, личную жизнь так и не устроила.

У Ольги тем временем умер муж, дочь, в свою очередь, вышла замуж и родила свою дочку. Вот тогда-то Тамара и предложила Ольге вернуться в родительскую квартиру. Так никто не будет мешать молодым жить по-своему, а им вдвоем с сестрой будет веселее.

Но опять же в их спокойную размеренную жизнь вмешался случай, познакомивший женщин с семьей Андриевских, сначала, конечно, с Леной, Еленой Валентиновной.

Надо сказать, что после занятий с Андриевской дочка Ольги успешно поступила в институт.

А вот сама Тамара зачастила к Андриевским. Поначалу ее помощь по хозяйству была незначительной – забежать в садик за Олежкой, купить по пути буханку хлеба, пару пакетов молочки. Потом как-то она решилась приготовить ужин под предлогом, чтобы не сидеть сложа руки в ожидании супругов.

Тут надо сказать, что готовила Тамара настолько хорошо, что Олежка, не отличавшийся хорошим аппетитом, не только съел все до последней ложки, но и буквально вылизал тарелку, подражая Маркизу.

Оба супруга также пришли в полный восторг и рассыпались в благодарностях. Ободренная таким образом в своих лучших побуждениях, Тамара Михайловна стала готовить ужин чаще, а потом и вовсе каждый день. Потом она стала протирать пыль и мыть полы.

Как-то так незаметно большая часть домашней работы улеглась на ее плечи. Но Прудникова не чувствовала ее тяжести. Наоборот, она была счастлива, ей начинало казаться, что она обрела свою полноценную семью – дети, внук, и она – мать семейства.

К этому времени Эммануил занялся бизнесом, дела его пошли хорошо, и он, краснея и заикаясь, предложил Прудниковой деньги.

Тамара Михайловна растерялась, тоже покраснела и обиделась.

– Что же это вы, Эммануил, – пробормотала она сквозь слезы.

Опешивший Андриевский, который хотел, чтобы все было как лучше, растерялся. Его уже давно угнетало то, что Прудникова тратит на них свое время и силы за одно только «спасибо», вот он и решил оплачивать труд Прудниковой. Он совсем не ожидал, что женщина отреагирует именно так.

Они, наверное, еще долго бы что-то спутанно бормотали, то укоряя друг друга, то оправдываясь и заверяя в привязанности и любви, если бы не пришла Елена.

Андриевская сразу же вникла в суть проблемы и заняла сторону мужа.

– Что же это такое получается, Тамара Михайловна! – воскликнула она. – Вы своим нежеланием получать заслуженное вознаграждение за свой труд превращаете нас в эксплуататоров!

Прудникова хотела что-то сказать в защиту своей точки зрения. Она даже открыла рот, но Елена Андриевская не дала произнести ей ни единого звука:

– Нет! Нет! – громко сказала она. – Мы были искренне благодарны вам за вашу помощь и были готовы каждый день кланяться вам в ножки! У нас тогда денег лишних не было! Но теперь-то! Мы можем оплачивать ваш труд и не чувствовать себя иждивенцами!

Короче, Прудникова, к обоюдному удовольствию всех спорящих, сдалась. Но на деле никакой экономкой она не стала, а стала полноценным членом семьи.

Неожиданно зазвеневший мобильник заставил женщину вздрогнуть. Она торопливо достала его из кармана фартука, думая, что звонит Эммануил или Олег. Но высветившийся номер был ей не знаком.

Включив связь, Тамара Михайловна осторожно проговорила:

– Я слушаю вас.

– Добрый день, Тамара Михайловна! – прозвучал приятный женский голос.

– Добрый, – отозвалась Прудникова и спросила: – Кто вы?

– Мирослава Волгина, детектив. Мне нужно поговорить с вами. Эммануил Захарович в курсе. Если вы сомневаетесь, то позвоните ему и спросите.

– Нет, я верю вам. Эммануил Захарович предупредил меня, что обратился к частному детективу и назвал ваше имя.

– Вот и хорошо.

– Вы приедете к нам домой?

Мирослава отметила про себя, что Прудникова назвала дом Андриевских и своим домом.

В трубку она проговорила:

– Тамара Михайловна, если вы не возражаете, я бы хотела встретиться с вами на нейтральной территории.

– На нейтральной? – недоуменно переспросила Прудникова.

– Да, например, в каком-нибудь кафе.

– В каком?

– Выбор за вами.

– Нет, – ответила Прудникова, – вы лучше сами назовите, а то моя голова сейчас абсолютно не соображает.

– Хорошо, – не стала спорить Мирослава, – вы знаете кафе «Пчелка»?

– В старом городе?

– Да.

– Конечно, знаю. Я часто приглашаю туда свою сестру. А раньше Олежку водила, – добавила женщина с едва уловимой светлой грустью.

Мирослава догадалась, что Олежка – это сын Андриевских, и проговорила:

– Вот и отлично. Тамара Михайловна, вы сможете подъехать к «Пчелке», скажем, минут через сорок?

– Хорошо, я подъеду, – ответила Прудникова и отключилась.

После этого экономка стала думать, о чем именно может спросить ее детектив. И в каких вопросах будет крыться подвох.

Она понимала, что лучше всего держать язык за зубами. Вот только уходить от ответа на все вопросы у нее