Родина белых медведей - Савва Успенский

Наблюдения на острове Врангеля и на Земле Франца-Иосифа показывают, что, хотя состав зверей, пользующихся основными «родильными домами», постоянно меняется (медведицы приносят потомство через два года, к тому же, возможно, каждый раз в новом районе Арктики), берлоги бывают устроены ежегодно в одних и тех же местах. Примерно одинаковым оказывается здесь каждую зиму и количество берлог. Это, скорее всего, свидетельствует о недостатке в Арктике мест, удобных для залегания зверей.

В середине зимы, в ноябре — декабре, в берлогах появляются медвежата, покрытые редкой белесой шерсткой, беспомощные, слепые и глухие, размером не крупнее новорожденных котят. По сравнению с медведицей величина малышей ничтожна. Но всю зиму мать не питается, живет за счет накопленных в организме запасов, и прокормить более крупное потомство ей, возможно, и не удалось бы. Вообще зимующие в берлогах медведицы отличаются удивительной упитанностью; даже весной у них на теле сохраняется слой подкожного жира толщиной до десяти сантиметров. Самцы и холостые самки весной бывают очень тощими.

До тех пор пока малыши живут в берлоге, их единственный корм составляет материнское молоко, похожее на сливки, густое и очень богатое жиром. Когда семья покидает зимнее жилище и медведица начинает охотиться, медвежата познают вкус тюленьего жира и мяса, хотя их молочное кормление продолжается до полутора лет. Медведицы, как правило, приносят двух, очень редко трех детенышей; молодые самки чаще рождают по одному медвежонку.

В марте — апреле, когда Арктики достигает первое, еще робкое дыхание весны, малыши становятся настолько самостоятельными, что мать решается вскрыть берлогу, прокопать из нее лаз и вывести потомство наружу. В течение нескольких дней, прежде чем переселиться на лед, семья еще пользуется зимним убежищем, предпринимая днем недалекие прогулки и уходя на ночь обратно в логово. В хорошую погоду медвежата (вес их достигает теперь десяти — пятнадцати килограммов) с увлечением возятся и играют на снегу, раскапывают его вместе с матерью, добираясь до замерзших стебельков трав и веточек ив. При опасности — покажется ли человек, собака, вездеход — семья спешит укрыться в берлоге. Последней исчезает самка, время от времени она еще высовывает наружу голову, принюхивается и осматривается. Если опасность близка, семья затаивается; некоторые медведицы, пытаясь отогнать врага, на мгновение показывают из лаза голову, рявкают или фукают. Но мать в таких случаях не оставляет берлогу и малышей.

Медвежья семья сохраняется долго, около двух лет. И, тем не менее, начавшие самостоятельную жизнь молодые еще далеко не достигают своей полной величины и веса. Рост белых медведей продолжается и в последующие годы; у самок он заканчивается в четырех-, пятилетнем возрасте, самцы же практически растут всю жизнь. Созревают медведи поздно: самки впервые приступают к размножению на третьем, самцы — на четвертом году жизни. Поголовье медведей, следовательно, растет очень медленно, что восполняется в какой-то мере лишь долголетием зверей. По-видимому, до двадцати пяти лет они еще могут приносить потомство, а отдельные медведи доживают и до более почтенного возраста, возможно до тридцати и даже до сорока лет (во всяком случае, такого возраста они достигают в зоопарках). Живется старикам, конечно, не сладко, и, в конце концов, их ждет гибель от голода и истощения; они уже плохо видят и слышат, становятся малоподвижными, зубы их почти совсем стачиваются. Арктической весной у медведей наступает брачный сезон. Длится он недолго, около месяца. В продолжение его самец и самка ходят вместе и даже обнаруживают что-то похожее на взаимную привязанность. Однако самцам «супружеское счастье» достается нелегко: многочисленные рубцы и шрамы на их шкурах служат наглядным доказательством жестоких потасовок, происходящих между соперниками в это время. Остальную часть года звери держатся семьями (медведицы с медвежатами) или поодиночке, обычно не проявляя к своим собратьям заметного интереса. Иногда у больших запасов корма, например у туши выброшенного морем кита, собирается по нескольку медведей. Сохраняя полное равнодушие к соседям, точнее, нечто вроде «вооруженного нейтралитета», они отъедаются и отсыпаются здесь, а когда пищи не остается, расходятся в разные стороны. По натуре белый мишка «нелюдим», поэтому он вряд ли рад и обществу своих спутников — песцов, чаек, воронов. Однако избавиться от них не в его силах. Особенно часто медведя сопровождают песцы и белые чайки. Большинство песцов на зиму уходит из тундр либо к югу, либо к северу, на морские льды; белые чайки вообще проводят всю жизнь в Северном Ледовитом океане. Вороны не рискуют улетать далеко от суши и кормятся при медведях лишь у прибрежных льдов. Такие сообщества обычно возникают осенью и распадаются весной или в начале лета. В каждом из них складываются сходные взаимоотношения между сочленами. Спутники, по-видимому, не мешают медведю охотиться; убедившись на опыте, что они слишком увертливы и неуловимы, он перестает обращать на них внимание, тем более что сытого зверя мало интересует судьба остатков его трапезы. Два-три песца, первыми приставшие к медведю, очевидно, считают его уже своей собственностью и отгоняют позднее появившихся здесь соплеменников. Все нахлебники внимательно следят за результатами охоты кормильца и терпеливо ждут, пока он насытится. Остатками добычи завладевают песцы. На долю белых чаек остается не так уж много, иногда только капли тюленьей крови на снегу. Соседство песцов заставляет их к тому же постоянно быть настороже.

В природе у белого медведя нет врагов. Силой с ним, пожалуй, мог бы помериться только морж. Но этот арктический исполин миролюбив. Словно уважая достойного противника, медведи, встречаясь с моржами на льдинах или на берегу, как правило, не отваживаются нападать на них и тем самым не подвергаются риску быть изувеченными моржовыми бивнями. Очень редко вышедшие на сушу медведи становятся жертвой волчьих стай.

Медвежата, особенно весной, чаще всего гибнут от… самих же медведей, возможно даже своих отцов. Некоторые самцы в это голодное и трудное для зверей время года специально выслеживают медведиц с медвежатами, нападают на малышей и, несмотря на то, что мать яростно защищает потомство, пожирают их. Не исключено, что более крупные и сильные медведи иногда поедают и взрослых, но меньших по размерам и слабых собратьев. С точки зрения человеческой морали такие поступки, конечно, не находят оправдания. Но эта точка зрения мало пригодна в оценке природных явлений. Осуждать поведение голодающих зверей, по крайней мере, преждевременно, ибо многие важные в данном случае детали остаются неизвестными. Нужно сказать, что каннибализм вообще широко распространен среди животных и во многих случаях биологически оправдан, полезен для вида в целом.